Аннотация:
Псалтирь Ивана Грозного — книга-шедевр, правдиво и ярко рассказывающая о прошлом, современном ей поколении, о смысле бытия. Она свидетельствует и хранит многое – молитву и внутренний диалог простого послушника и святого, возвышенное торжество и благолепие церковной службы, слезы раскаяния и благодарной радости склонившихся пред ней царя и бедного крестьянина, первоосновы отношения человека к истине, правде, закону. Статья рассказывает об истории книги и пути, который она преодолела, прежде чем попасть в Научно-исследовательский отдел рукописей РГБ.
Annotation:
The Psalter of Ivan the IVth is a library masterpiece, truly and vividly depicting the past, today’s generations, the sacred meaning of life. It shows and keeps a lot of information- prayer and inner dialogue which are also novice and holy, sublime triumph and splendor of the church service, the tears of repentance and grateful joy bowed before a king and a poor peasant, a fundamental principle of man’s relationship to the truth, the law. The article tells about the history of the book and the way that it overcame before to replaced to the Department of Manuscripts Research of the Russian State Library.
Об авторе:
Молчанов Виктор Федорович,
доктор исторических наук,
Заведующий Научно-исследовательского отдела рукописей Российской государственной библиотеки
About the author:
Molchanov Viktor Fedorovich,
Historical Sciences Doctor,
Head of the Department of Manuscripts Research of the Russian State Library.
Ключевые слова: Псалтирь, Иван Грозный, Иван IV, Российская Государственная библиотека, Научно-исследовательский отдел рукописей.
В Научно-исследовательском отделе рукописей Российской государственной библиотеки хранится Псалтирь[1], написанная на пергамене во второй половине XIV[2] в. Почти 500 лет назад этот уникальный памятник отечественной и мировой книжной культуры входил в состав знаменитой библиотеки первого российского царя Ивана Васильевича Грозного[3], интерес к которой ученых, любителей отечественных древностей, кладоискателей, просвещенных читателей не ослабевает и в XXI веке. «При упоминании о библиотеке Ивана Грозного сразу же возникает представление о ценнейших памятниках культуры, — отмечал академик С.О. Шмидт, — сокровищах античной рукописной книжности, тщательно скрывавшихся от современников, а затем и вовсе исчезнувших – погибших или запрятанных в тайниках московских царей (предания о библиотеке, рассказы, записанные со слов очевидцев писателями XVI в., известны, а самих рукописей обнаружено сравнительно мало), и о большой и многообразной литературе, посвященной этой тематике».[4]
Чрезвычайное книголюбие, писательский талант, величие заслуг Ивана IV в создании и сохранении русской государственности, духовной культуры, признаны отечественными и зарубежными исследователями, занимавшими часто не столь однозначные позиции в оценках его внутренней и внешней политики.[5] Н.Н. Зарубин отмечал исключительную «начитанность Грозного в разного рода памятниках церковно-учительной литературы и в русских летописях, а также его осведомленность в событиях из римской, литовской, польской и даже истории Грузии, чего едва ли бы он был в состоянии достичь без значительности собрания книг, постоянно находившихся под его руками; свой интерес к инославным учениям Грозный, как известно, удовлетворял чтением сочинений, написанных и представленных ему приезжими иностранцами, несомненно сохранявшихся в его казне».[6]
Рассматривая наследие Ивана IV в контексте мировой культуры, В.П. Андрианова-Перетц писала: «Вторособиратель всея Русская земли» (по Ивану Тимофееву), прогрессивный государственный деятель Иван Васильевич Грозный, был выдающимся писателем своего времени. Его произведения, в особенности, «послания», могут быть поставлены в один ряд с крупнейшими памятниками древней русской литературы».[7]
Разумеется, Иван Грозный являлся незаурядным олицетворением эпохи позднего Средневековья, противоречивого и жестокого времени вне ограниченного пространства, времени английской королевы Марии Тюдор Кровавой, бесчеловечных религиозных и колониальных войн правителей Франции, Португалии, Испании, Османской империи на всех континентах, ужасающей массовой резни Варфоломеевской ночи в Париже (которую, заметим, резко осудил Иван IV). Однако это же поколение создало и подарило мировой культуре живопись Микеланджело, Лоренцо Лотто, Веронезе, скульптуру Бенвенуто Челлини, золотой век литературы и живописи Испании, стихотворное пророчество «Столетья» Нострадамуса, романы Франсуа Рабле, трактат Н. Коперника «Об обращении небесных сфер», идеи Джордано Бруно, «Опыты» Монтеня, первый учебник по анатомии человека А. Везалия, произведения Л. ди Камоэнса, мечеть Сулеймана в Стамбуле, собор Василия Блаженного в Москве, многие шедевры и открытия прославившие XVI век.
Современник Ивана Грозного первый Патриарх Московский Иов после кончины царя составил свое суждение о его историческом времени: «Благочестивый тот царь и Великий князь всея Руси Иоанн Васильевич был разумом славен, и мудростью украшен, и богатырскими победами славен, и во всем царском правлении достохвально себя проявил, великие и невиданные победы одержал и многие подвиги благочестия совершил. Царским своим неусыпным правлением и многой мудростью не только подданных богохранимой своей державы поверг в страх и трепет, но и окрестных стран иноверные народы, лишь услышав царское имя его, трепетали от великой боязни»[8].
В широкомасштабном по глубине преобразований и географической протяженности строительстве централизованного государства, совершавшегося в условиях острейшей внутренней и внешней борьбы, Иван Грозный, несомненно, опирался на отечественный и мировой опыт. Заглянуть в будущее, осознать и отстаивать интересы единой России, ему помогали книги, приобретавшиеся для царской библиотеки в различных культурных центрах мира. Ивану IV присылали книги из Франции, Англии, Польши, Константинополя (сочинения Паламы), Рима (сочинения о Флорентийском соборе), многих городов и монастырей Руси.
«Отправляя архидиакона Геннадия на Ближний Восток, — отмечал Д.С. Лихачев, — Грозный приказывал «обычаи в странах тех писати ему».[9]
Первый российский царь заказывал переводы Истории Тита Ливия, кодексы Юстиниана, скрупулезно изучил историю Рима и по сведениям венецианца Фоскарини «…взял себе в образец великих римлян».[10]
Иван IV понимал силу слова, знал ему цену и умело пользовался своим публицистическим даром. «Грозный – политический деятель, тщательно доказывающий разумность и правильность своих поступков, — резюмировал Д.С. Лихачев, — стремящийся действовать силой убеждения не в меньшей степени, чем силой закона и приказа. И в его писательской деятельности не меньше, чем в его деятельности государственной, сказалась его исключительная талантливость».[11]
Однако Иван Васильевич не только собирал, изучал книги и манускрипты, стремясь применять почерпнутые в них премудрости в построении лучшего государства на разумных началах, но и распространял их. Исследователями установлено, что царь пожертвовал не менее 78 книг монастырям и церквам, в том числе Троице-Сергиевой лавре[12], с которой он был духовно связан обетом отца, предоставлявших первоисточники, фундамент его концепции самодержавия, как формы государственно-политического служения Богу.
В описи славянских рукописей, хранившихся в ризнице Троице-Сергиевой лавры, под номером один была зарегистрирована «Псалтирь», на первом белом листе которой сделана надпись: «Псалтирь вкладу Царя и Великого Князя Ивана Васильевича»[13]. В XIX веке архимандрит Леонид опубликовал описание, в котором изменил порядок нумерации рукописных книг, хранящихся в Лаврской ризнице, сохранив в скобках прежнюю нумерацию. Псалтирь получила в печатном издании порядковый «№7 (Ризничной описи №1)»[14], а в отечественной историографии – наименование – «Псалтирь Ивана Грозного».
С большой долей вероятности можно предположить, что «Псалтирь» была поднесена Ивану IV в январе 1547 г., в торжественные дни венчания на царство, совершавшим священный обряд митрополитом Московским и всея Руси Макарием.
Закономерно, что особо почитаемая, любимейшая книга русского народа, сыгравшая выдающуюся роль в развитии просвещения, в том числе, как книга для обучения грамоте, Псалтирь была подарена царем крупнейшему духовно-просветительскому центру России Свято-Троицкому Сергиеву монастырю.
Преподобный Сергий Радонежский и его обитель издревле свято почитались правителями Руси.[15] В XV в. зародилась традиция Государственного богомолья в Троице-Сергиевой лавре. Великие князья, а позднее цари, на Сергиеву память 25 сентября, ехали, а последние километры шли пешком, чтобы поклониться святому. Начало этой традиции положил 25 сентября 1432 г. великий князь Василий II. В Лавре крестили наследников престола княжичей Ивана (будущий Иван III), Василия (будущий Василий III, отец Ивана Грозного). 4 сентября 1530 г. в Троице-Сергиевом монастыре был крещен будущий первый царь всея Руси Иван IV.Описание этого знаменательного события составил А.Н. Муравьев: «Бездетный Василий, частыми посещениями, притекал к угоднику и на конец дней своих был утешен рождением Иоанна, от самой колыбели посвященного Сергию. К нему на раку был положен младенцем сей грозный покоритель трех царств, и как бы отдан на руки Преподобного, коего обитель он столь великолепно украсил… в течение долгого своего царствования».[16] Следует заметить, что одним из таких украшений стал оклад знаменитой иконы «Троицы», написанной гениальным художником Андреем Рублевым.[17] В период царствования Ивана Грозного вокруг Лавры воздвигается каменная крепостная стена, строится великолепный Успенский собор.
В 1561 г. официально возрастает общероссийский статус Троице-Сергиевой обители. Ее игуменам присваивался сан архимандрита, устанавливалось старшинство среди предстоятелей русских монастырей. Троицкие архимандриты становятся непременными участниками всех государственных и церковных событий.
Исключительное внимание царствующей особы к монастырю, мотивировалось не только понятным и традиционным стремлением православного человека совершить поступок во имя спасения собственной души. Иван IV глубоко понимал государственную, духовно-просветительскую значимость Троице-Сергиевой обители, ее консолидирующую роль в отечественной истории и культуре, проверенную временем и тяжелыми испытаниями. Разрушительные набеги Золотой Орды, завоевательные походы Великого княжества Литовского, сопровождались кровавыми династическими войнами русских князей. Тверские, владимирские московские, рязанские князья враждуя, разоряя города и деревни, боролись между собой за право получить ярлык на великое княжество от золотоордынского хана. Летописцы, осуждая власть предержащих, записывали в своих манускриптах, в назидание потомкам, что Русь разобщена и наказана за грехи многие и, прежде всего, бесконечное братоубийство. В обстановке почти непрерывных войн[18] формировалось единое мировоззрение, традиции, культура, развивался характер народа. Высоконравственные поступки играли в этих процессах колоссальную роль. Подвижничество народных заступников, героев являлось постоянным поощрением и поддержкой для тех, кто имел мужество принять его за образец. Мудрые летописцы, восхваляя за справедливость, заботу о сохранении Руси, помощь нищим и обездоленным Ярослава, Мстислава, Ростислава Владимировичей, Владимира Мономаха, Александра Ярославича Невского, святых заступников земли русской[19], учили, что на благородных примерах воспитываются благородные чувства и качества людей. Описывая и придавая известности нравственные подвиги лучших людей Руси, авторы летописей укрепляли и поддерживали жизненную силу народа. Ни разрушения, ни опустошения, ни золотоордынское иго – ничто не затмило в памяти народной уважения к имени Сергия Радонежского. В труднейшие для Отечества времена, когда испытывается характер нации, человек живет надеждой на будущее, находя опору в сознании, что он представляет народ, имеющий славное прошлое. Чувствуя на себе взгляд таких знаменитых его творцов и свидетелей, как преподобный Сергий, народ обретает стойкость.
В XIV в. после встречи с Сергием Радонежским, епископ Константинопольский произнес слова об игумене Троице-Сергиева монастыря, дошедшие до нас из глубины веков: «Сподобил меня Бог увидеть сегодня небесного человека и земного ангела».[20]Епископа привели в Московию не праздные стремления увидеть русского монаха, великого старца, известность о котором распространилась повсюду вплоть до Царьграда или заботы о нуждах православной церкви. Его мучили сомнения, он надеялся найти ответ на вопрос: «Как может в этой земле такой светильник появиться, особенно в последние эти времена?»[21] Более 600 лет прошло с тех пор. Написано множество книг[22], в которых авторы разных эпох и поколений также предпринимали попытки найти ответ на этот простой и вместе с тем сложный вопрос.
С бедами, постигшими Древнюю Русь в эпоху создания и бытования «Псалтири Ивана Грозного», разрушавшими страну духовно и материально, не мирилась церковь. Усилиями митрополита всея Руси Петра[23] и особенно, митрополита московского Алексия[24] велось строительство монастырей формировавших и расширявших единое духовное пространство на Севере России, вокруг Москвы. Новые обители укрепляли рубежи Московского княжества. В них создавались выдающиеся памятники письменности и живописной культуры[25], архитектуры. Созидающей альтернативой государственному неустройству стало духовное и организационное объединение сил вокруг Троице-Сергиевого монастыря. В.О. Ключевский опубликовал статистические данные о том, что за сто лет с 1240 г. по 1340 г. на Руси возникло около 30, а с 1340 г. по 1440 г. – около 150 монастырей[26], причем половина появившихся в XIV-XV вв. обителей основаны Сергием Радонежским и его учениками.[27].
Сотрудничество игумена Троицкого монастыря с иерархами русской православной церкви, князьями в деле устроения государства, новых монастырей, проведение во второй половине XIV в. церковной реформы было направлено на решение чрезвычайно сложных проблем, стоявших перед Русью. По этому поводу В.О. Ключевский писал: «Чтобы сбросить варварское иго, построить прочное независимое государство и ввести инородцев в ограду христианской церкви, для этого самому русскому обществу должно было стать в уровень столь высоких задач, приподнять и укрепить свои нравственные силы, приниженные вековым порабощением и унынием. Этому третьему делу, нравственному воспитанию народа и посвятил свою жизнь Преподобный Сергий».[28] Монах – плотник, привыкший все обустраивать своим трудом и молитвой, основывал монастыри, благословлял и помогал ученикам создавать новые обители, освящал храмы, усмирял враждующих князей, крестил детей, исцелял души и тела людей. Преподобный Сергий, укрепляя Русь Древнюю, создавал Россию.
Высшим испытанием державы, выстроенной ее подвижниками, на прочность, стала битва русичей с Золотой Ордой на Куликовом поле. Накануне крупнейшего сражения четырнадцатого столетия великий князь Дмитрий Иванович приехал в Свято-Троицкий монастырь вместе с князем Серпуховским Владимиром, князьями и воеводами других областей. Сергий Радонежский отслужил молебен, благословил великого князя и его соратников, окропил воинов святой водой. Не всем им суждено было выжить в грозной сече. Отправляя войска на смертный бой, преподобный Сергий осенил крестом опустившегося перед ним на колени духовного сына и тихо произнес: «Иди, не бойся. Бог тебе поможет. Ты победишь».
Молясь за русских воинов, чтобы не устрашились многочисленного войска хана Мамая, Сергий Радонежский посылает на Куликово поле грамоту. Перед битвой 8 сентября 1380 г. ее читают ратникам. Звучат слова: «Да не устрашатся сердца ваши безбожных множества, несть бо крепости в них, всяко побежени будут силою Христовою, ноне же с вами есть».[29] Бог и заступник земли русской преподобный Сергий с ними. Они одевают белые рубахи, у кого есть – доспехи, проверяют оружие. Все бренное позади, впереди только сильный и жестокий враг, от которого им предстояло спасти Русь.
В мае 1389 г. произошла последняя прижизненная встреча двух Великих наших соотечественников – Сергия Радонежского и тяжело заболевшего Дмитрия Донского. В качестве духовного отца преподобный Сергий свидетельствовал завещание великого князя. Этим документом утверждалось единовластие на Руси – дело, за которое всю жизнь боролся Дмитрий Иванович Донской. Никаких разъединений на уделы, порождающих вражду и постоянные войны за княжеский стол. Старший сын наследует отцу – утверждало завещание. Дмитрий Донской на века установил своим завещанием порядок, создавший Российскую империю. Сергий Радонежский таким образом освятил рождение новой государственности. Он же, в скорбный час, отпевал вскоре умершего Дмитрия Ивановича перед усыпальницей в Архангельском соборе Московского Кремля.
Ученики, последователи преподобного Сергия сделали все, чтобы его труды были не только светлым прошлым Руси, но ее настоящим и грядущим. Его общерусские заботы стали заботами насельников Троице-Сергиевой лавры. После ухода в мир иной Сергия Радонежского и его поколения Русь изменилась. В XV-XVI вв. происходили разнообразные, многосложные, порой противоречивые социо-культурные процессы. Ушло в прошлое разрушительное иго Золотой Орды. К Московскому княжеству были присоединены: Новогород, Тверь, Чернигов – Северская земля, Псков, Смоленск, Рязань, Астрахань, Казань. Началось освоение Сибири. В письменных источниках той эпохи, появился новый термин – «Россия».М.Н. Тихомиров констатировал: «В XVI в., как почти однозначащие, существуют названия «Русь», «Русская земля», «русский». Но в это же время все больше утверждается понятие «Россия» с производным от него «российский» для определения всей страны в целом и всего ее населения. «Русский» становится синонимом определенной народности, «российский» обозначает принадлежность к определенному государству».[30]
Говоря о новых явлениях в языке, заметим, что в то же время получили общерусское распространение, возникшие в московской письменности слова «крестьянин», «пашня», «деревня». И это неслучайно, ведь в основе достижений России XVI в., да и последующих столетий, лежал крестьянский труд.
XVI в. стал рубиконом в истории России. Русский народ, ценой огромных жертв и неимоверных усилий преодолел раздробленность. «Благотворные результаты объединения земель давали о себе знать во всех сферах жизни, — отмечает Р.Г. Скрынников. – Страна достигла крупных экономических и культурных успехов. Ценой огромного труда крестьяне распахивали новую пашню, отвоевывая ее у лесов и болот. Развивались ремесло и торговля. Быстро росли города, увеличивалось население. Россия заняла достойное место среди крупнейших держав Европы».[31]
Строительство централизованного государства сопровождалось интенсивным развитием своеобразной национальной культуры. «О движении культуры по восходящей линии свидетельствуют и расцвет мастерства в прикладном искусстве, — замечает А.М. Сахаров, — и новые явления в музыке, и накопление естественнонаучных знаний, и расширение географического кругозора русских людей. Именно в XVI в. произошло событие грандиозного культурно-исторического значения – появление в России книгопечатания».[32]
Колоссальные социально-политические перемены в России, оказывали адекватное влияние на процесс развития книжной культуры. «Объединение Восточной Европы под главенством московских царей, — писал С.В. Бахрушин, — в первую очередь вызвало появление ряда монументальных исторических и литературных трудов, имевших целью обосновать идеологически и объяснить исторически образование самодержавного Московского царства».[33]
Территориальная консолидация последовательно закреплялась культурной. Видная роль в этом процессе принадлежала митрополиту Макарию.[34] Человек просвещенный, с масштабными замыслами, Макарий увлек своих единомышленников идеей объединения всех созданных до того времени и бытовавших на Руси церковных литературных произведений в единый свод – Великие Четьи-Минеи. Под его руководством и на его средства за двенадцать лет была подготовлена обширнейшая 12-томная энциклопедия церковной книжности XI-XVI вв. «В числе его сотрудников по собиранию и составлению житий русских святых был дьяк Д.Г. Толмачев и боярский сын В.С. Тучков, — отмечал М.К. Любавский. – Плодом его трудов, которые он продолжал и в Москве уже будучи митрополитом, были 12 фолиантов Великих Четьих Миней. В них Макарий поместил не только короткие (приложные) и пространные (линейные) сказания о праздниках и жития святых, но и все существовавшие на те дни слова и все принадлежавшие данным святым творения, какие мог найти; в конце каждого месяца им помещены церковно-учительные сочинения писателей несвятых и безымянные. Число вновь составленных житий русских святых доходит в Минеях до 60. Макарий окончательно утвердил в нашей агио-графической письменности то направление, которое возникло еще в IV веке, нравственное назидание читателю…»[35]
Подготовка общерусского многотомного собрания славянской книжности, сопровождалась укреплением национального чувства, становлением возвышающей идеи святой Руси, укреплением авторитета церковной и светской власти. Свод литературных памятников, созданный митрополитом Макарием обнаружил существование множества святых, почитавшихся на земле русской при жизни и после ухода в мир иной, но не прославленных церковью. До 1547 г. было канонизировано в качестве святых всей Руси только 7 праведников. На соборах 1547 г., 1549 г., Стоглавым 1551 г., закрепивших церковно-религиозное и политическое единство Русского государства и в период управления церковью митрополита Макария канонизировано 53 общероссийских святых.[36]
Разумеется, все эти процессы влияли на характер работы по составлению литературного свода. «Старинные произведения не были объединены механически: они подвергались и редактированию с политической стороны, и стилистической обработке. Стремление к единому стилю являлось тоже существенным моментом в деле создания общерусской литературы»[37] — писал С.В. Бахрушин. В окончательной редакции, завершенной к 1552 г. Великие Четьи-Минеи были поднесены в качестве вклада в Успенский собор Московского Кремля и царю Ивану Васильевичу.
В последние годы жизни Макарий вдохновляет и руководит работой над составлением «Книги степенной, царского родословия». – прагматического изложения истории Московского царства от Рюрика, Владимира Святославича до Ивана Грозного. Произведение содержало светские биографии великих князей по степеням – поколениям в генеалогическом порядке. По замыслу оно призвано было показать мировое значение Москвы, как исторической преемницы Византийской империи, извечность самодержавной власти правителей Руси, связь родословной Ивана IV с династиями императоров Древнего Рима и Константинополя. «Концепция «Книги степенной», производившая на современников сильное впечатление своей законченностью и последовательностью, — отмечал С.В. Бахрушин, — давала новый и убедительный ответ на политические запросы тех слоев русского общества, в интересах которых было укрепление самодержавного строя, и прочно и надолго утвердилась в московской публицистике. Литературная форма, в которую облечена была эта концепция, должна была соответствовать возвышенности выражаемой ею мысли. Отсюда высокопарная стилистика, характерная вообще для макарьевской школы».[38]
«Книга степенная» оказала грандиозное влияние на процесс составления подобного рода сочинений для непременной фиксации места каждого из служащих царю на витиеватой лестнице государственного кормления. Начиная с середины XVI в. создавались многочисленные разрядные и родословные книги, боярские списки, «Дворовая тетрадь» и т.д. Как полагает Л.В. Левшун: «Тем самым была завершена своего рода догматизация государственности и огосударствление человека, сводившая социокультурные отношения к примитивной схеме: честь – по достоинству, достоинство – по «чину», «чин» — по породе. Это схема, по наблюдению исследователей, настолько возобладала в культуре XVI-нач. XVII в., что стала считаться одним из принципов божественного миропорядка».[39]
К шедеврам книжной культуры относится созданный в 1560-1570-е годы Лицевой летописный свод – самое крупное летописно-хронографическое произведение Руси. До наших дней сохранилось 10 томов, каждая страница которых украшена миниатюрами, свидетельствующими о высоком уровне искусства иллюстрации книги в русской культуре XVI в. Например, в библиотеке Академии наук хранится «Хронографический сборник», включающий текст Свода, который на 1469 лл. повествует об истории древнего и эллинистического Востока и древнего Рима с XI столетия до н.э. до 70-х годов н.э., проиллюстрированный 2549 миниатюрами. В Государственном историческом музее находится, включающая текст Свода, «Царственная Книга», которая содержит изложение русской истории за 1533 – 1535 гг. на 687 лл. и 1073 миниатюры. Всего Лицевой летописный свод насчитывает более 16000 иллюстраций. Первые его три тома посвящены всемирной истории, остальные семь – истории восточнославянской государственности с 1114 г. по 1567 г. Их объединяла идея о национальном, государственном и религиозном единстве Русской земли, преемственности самодержавной власти московских царей от древних монархий.
Исследователи, изучавшие этот уникальный памятник книжности называют автором замысла, инициатором его составления Ивана Грозного, ряд ученых (Р.Г. Скрынников, С.О. Шмидт и др.) считают, что царь принимал личное участие в работе над Сводом. Высказываются и другие гипотезы, однако никто не оспаривает, что Лицевой свод создавался по заказу Ивана IV в 1568-1576 гг. К сожалению работа не была завершена и даже предназначавшаяся для него бумага была передана Печатному двору при резиденции Грозного в Александровской слободе на издание в 1576 г. самой популярной и читаемой книги на Руси той эпохи – Псалтири.
После смерти Ивана IV, в царствование Федора Ивановича первоначальный комплекс Свода был передан на хранение в Патриаршую библиотеку и на протяжении полутора веков расформировывался, части его обретали новых владельцев. Как полагает А.А. Амосов: «К 60-м гг. XVIII в. от первоначального комплекса осталась лишь беспорядочная кипа листов, из которых М.М. Щербатов и сформировал «Царственную Книгу».[40]
Новой гранью книжной культуры России стало создание памятника общественной мысли XVI в. «Домостроя», составленного Сильвестром, священником Благовещенского собора московского Кремля, духовником Ивана IV. «Домострой» кодифицировал, если можно так выразиться, те правила поведения человека в сфере религиозной, государственно-общественной и семейной, — отмечал С.В. Бахрушин, — которые сложились в русском обществе XVI в. и считались общеобязательными».[41]
Взятые из жизненной практики рекомендации излагались в трех основных разделах: «Поучение о духовном строении», «Наказ о мирском строении», «Наказ о домовитом строении», завершает произведение «Послание и наказание от отца к сыну», адресованное Сильвестром сыну Андриану.
«Домострой» считается общерусской энциклопедией быта XVI в., поскольку уделял много внимания вопросам воспитания, давал практические указания по ведению домашнего хозяйства, наставлял как собрать приданное, запасаться и сохранить провиант, укреплять семейные отношения. Вместе с тем по мнению Л.В. Левшун: «Он составляет органическую часть правительственных мероприятий середины XVI в. по регламентации общественной и частной жизни, по упорядочению авторитета власти московских самодержцев, по поднятию престижа их державы».[42]
В XVI в. значительно расширился репертуар русской книжности. «Наряду с литературными произведениями, отражавшими идеологическую борьбу, происходившую внутри правящего класса феодалов по вопросу о тех формах, в которых должна вылиться организация единого феодального государства, — констатировал С.В. Бахрушин, — были другие произведения, подытоживавшие достижения общерусской культуры в быту, в церковной жизни, в науке. К числу первых принадлежит «Домострой»… «Стоглав» сыграл такую же роль в области более узкой, церковной, регламентируя с исключительной мелочностью все стороны церковно-административной и церковно-обрядовой организации. Наконец, «Азбуковник» представлял собой энциклопедию научных знаний и освящал известную систему научных воззрений, типичную для феодальной идеологии».[43]
Следует заметить, что в XVI в. мастерство изготовления рукописных книг в России находилось на исключительно высоком уровне. Тексты писались чернилами, начало фраз и разделов отмечалось красной краской – киноварью, начало или главные части рукописи открывали высокохудожественные разноцветные заставки выполненные с использованием расстворенного золота и серебра. В графике письма, весьма выразительный почерк, несколько наклоненный «полуустав» вытесняет скоропись. Большого искусства достигло переплетное дело и украшение книг миниатюрами, исполнявшееся талантливыми мастерами.
Для письма все реже стал употребляться пергамен, основным материалом становится бумага со специфическими водяными знаками, привозимая из Франции, Италии, Польши, германских государств.
Наряду с традиционным расположением текстов на листах, в тетрадях, книгах, в государственном делопроизводстве получили распространение «столбцы» — длинные бумажные ленты (получавшиеся из-за склеивания верхних и нижних частей разных листов одного дела), хранившиеся в специально изготовленных ларях (деревянных ящичках).
Однако, в быстро изменявшихся социокультурных условиях нелегкий, кропотливый и долгий труд создателей рукописных книг не удовлетворял возросшим потребностям государства и общества. «Строителям и чиновникам быстро разраставшегося бюрократического аппарата необходима была грамота. Начатков клерикального образования для дьяков и подьячих было недостаточно. Нужны были книги – основной источник познаний. Миссионерская деятельность в новоприсоединенных землях требовала такого количества книг, которым не располагали центрально-русские епархии» — отмечали авторы исследования «Россия времени Ивана Грозного».[44]
Необходимость унификации духовно-церковной литературы, широкого распространения востребованных жизнью научных знаний, сознавал Иван IV, обсуждавший с митрополитом Макарием замысел создания в Москве типографии. В этой связи Н.М. Карамзин, цитируя сказание «О воображении книг печатного дела», сообщал, что великий князь Иван Васильевич задался мыслью «произвести бы ему от письменных книг печатныя крепкого ради исправления и утверждения и скорого делания и легкия ради цены и своея ради похвалы».[45]
Столь важное дело в 1553 г. было поручено возглавить дьякону церкви Николы Гостунского в московском Кремле Ивану Федорову. Оборудование Печатного двора потребовало длительных подготовительных работ по установке типографского стана, резьбе пуансонов[46], отливке букв. Первую книгу под названием «Деяния апостольска и послания соборная и святого апостола Павла послания» (или «Апостол») начали печатать 19 апреля 1563 г. и завершили 1 марта 1564 г. В послесловии к историческому изданию Иван Федоров счел необходимым представить первое свидетельство о начале русского книгопечатания. «По повелению благочестивого царя и великого князя Ивана Васильевича всея Руси и по благославлению преосвященного Макария митрополита начали изыскивать мастерство печатных книг в год 61-й восьмой тысячи (т.е. 1553 г. – В.М.), — указывал первопечатник. — В 30-й год царствования его (1563 г. – В.М.) благоверный царь повелел устроить на средства своей царской казны дом, где производить печатное дело».[47]
Ярчайшие личности, события, дела минувших дней со временем забываются. О них напоминают лишь сухие справочные сведения, да редкие малодоступные издания или манускрипты. Первопечатника Ивана Федорова, просветителя, настоящего подвижника культуры, испытавшего огромные трудности на пути становления печатного дела в России забвение не коснулось. Своим незаурядным мастерством он открыл для соотечественников грандиозные перспективы в освоении знаний, накапливаемых человечеством, богатств многогранного книжного мира. «Вне зависимости от назначения первых русских типографий и содержания напечатанных в них книг организация книгопечатания явилась событием огромного культурного значения, — справедливо отмечает А.М. Сахаров. – Русские первопечатники по праву относятся к самым выдающимся деятелям средневековой культуры. Используя достижения других стран в области книгопечатания и опираясь на традиции русского книгопечатания, первопечатники сумели создать такие книги в России, которые встали в один ряд с лучшими достижениями типографского искусства средневековой Европы».[48]
Появление печатных изданий не уменьшило значимости рукописных книг, даже напротив повысило их материальную и культурно-историческую ценность, ярче обозначило уникальность. Древние манускрипты считались изысканным подношением и, самые драгоценные, искусно исполненные, хранились в ризницах особо почитаемых лавр, монастырей, церквей.
В столь значимый и судьбоносный в развитии русской книжной культуры период совершил свой вклад Иван Васильевич, передав Троице-Сергиеву монастырю Псалтирь XIV в.
С древних времен Псалтирь пользовалась особым почитанием на Руси и приобрела значение учебной книги. Ее восхвалял Нестор-летописец, славили и приводили толкования в своих сочинениях Феодосий Печерский, митрополит Илларион, Кирилл Туровский, Серапион Владимирский. Изучившего Псалтирь называли человеком грамотным, способным читать и понимать любые сочинения, а просвещенный архиепископ новогородский Геннадий, составивший в 1499 г. первый полный библейский кодекс на Руси, считал, что такой книжник достаточно готов к исполнению церковно служительской деятельности. «Уразумев» Псалтирь, русские люди тех далеких столетий не расставались с книгой дома и в долгом пути, в суровых житейских буднях и праздники. Закономерно, что мудрые ее поучения постепенно вошли в народную речь, как пословицы и поговорки: «Истина от земли, а правда с Небес», «Гневайся да не согрешай», «Коли не Господь созиждет дом, то всуе труд».[49]
Специфику книжной культуры и особенности ее восприятия нашими предками очень тонко и образно обозначил Д.С. Лихачев. «Чувство величия, значительности происходящего было основным стилеобразующим элементом древнерусской литературы, — писал Дмитрий Сергеевич. – Древняя Русь оставила нам много кратких похвал книгам. Всюду подчеркивается, что книги приносят пользу душе, учат человека воздержанию, побуждают его восхищаться миром и мудростью его устройства. Книги открывают «розмысл сердечный», в них красота, и они нужны праведнику, как оружие воину, как паруса кораблю. Литература – священнодействие. Читатель был в каком-то отношении молящимся. Он предстоял произведению, как и иконе, испытывая чувство благоговеяния».[50]
Более 600 лет служила и продолжает служить, шедевр русской книжной культуры, Псалтирь Ивана Грозного духовно-нравственному и научно-познавательному совершенствованию « всякому хотящему держати Псалтирь…»[51], как записано на ее пергаменных листах безымянным искусным мастером, жившим на Руси в XIV веке. Она уникальна, хотя с развитием печатного дела книга с таким названием издавалась в России многократно. Уже вскоре после выхода в свет первопечатного «Апостола», в 1568 г. два московских мастера Никифор Тарасеев и Невежа Тимофеев напечатали в столице русского государства первое «послефедоровское» издание – Псалтирь небольшого формата. Находясь в Заблудове (Западная Белоруссия) Иван Федоров в 1570 г. также издал Псалтирь. Шли годы, менялись социокультурные условия, но книга псалмов неизменно оставалась востребованной. Так в XVIII в., только до 1736 г. она издавалась 26 раз тиражом до 2400 экземпляров каждая отдельная публикация.[52]
В Троице-Сергиевой лавре Псалтирь Грозного находилась до марта 1931 г., несмотря на то, что в 1918 г. Лавра была по существу закрыта и передана в ведение «Комиссии по охране памятников искусства и старины Троице-Сергиевой лавры».[53] В апреле 1920 г. последовал декрет Совета народных комиссаров РСФСР «Об обращении в музей историко-художественных ценностей Троице-Сергиевой лавры» и передаче комплекса зданий, имущества и коллекций в распоряжение Народного комиссариата просвещения РСФСР.[54]
В том же 1920 г. библиотека и рукописное собрание Лавры по решению Отдела научных библиотек Наркомпроса РСФСР были переданы в Сергиево-Посадский филиал Государственного Румянцевского музея.[55] После ликвидации филиала, до конца 1930 г. весь этот комплекс книг и манускриптов, собиравшийся многие века и сохраненный в тяжелейшие годы революции, Гражданской войны, неисчислимых бедствий, разрухи, усилиями и самопожертвованием людей понимавших исключительное его культурно-историческое значение, был перевезен в Москву, в знаменитый Румянцевский музей, преобразованный в Государственную библиотеку СССР им. В.И. Ленина. Позднее, 17 марта 1931 г., в соответствии с распоряжением Наркомпроса сюда же поступили рукописи из ризницы Троице-Сергиевой лавры и среди них — Псалтирь Ивана Грозного.[56]
Изучая книгу-шедевр, ее содержание, искусство письма, иллюстраций, оформление переплета, историю бытования, роль в просвещении и культуре народа, повседневной жизни человека и общества, убеждаешься, как глубоко, правдиво и ярко она способна рассказывать о прошлом, о современном ей поколении, о смысле бытия. Она свидетельствует и хранит многое – молитву и внутренний диалог простого послушника и святого, возвышенное торжество и благолепие церковной службы, слезы раскаяния и благодарной радости склонившихся пред ней царя и бедного крестьянина, первоосновы отношения человека к истине, правде, закону.
[1] Псалтирь (или псалтырь) – сборник молитвенных песнопений – 150 псалмов, входящих в Ветхий завет и возникший не ранее кон. V – нач. IV в. до н.э. Основным автором псалмов считается царь Давид, авторами меньшей части – Соломон, Асаф, Эман. На древнеславянский язык переведен Кириллом и Мефодием в IX в., в древнерусских списках известен с XI в., включает 151 псалом согласно православной традиции.
[2] Научно-исследовательский отдел рукописей Российской государственной библиотеки. (Далее НИОР РГБ) – ф. 304/III, №7.
[3] Библиотека Ивана Грозного. Реконструкция и библиографическое описание. – Л. 1982. – С.49.
[4] Там же. — С.4
[5] Подробно об этом см.: Иконников В.С. Опыт русской историографии. – Киев. – 1908. – т.II; Лихачев Д.С. Иван Грозный – писатель. // Послания Ивана Грозного. – М.-Л. – 1951. – С.452-467; Калугин В.В. Андрей Курбский и Иван Грозный. (Теоретические взгляды и литературная техника древнерусского писателя). – М. – 1998; Левшун Л.В. История восточнославянского книжного слова XI-XVII вв. – Л. – 2001. – С.261-264; Боханов А.Н. Царь Иоанн Грозный. — М, 2013. — 560 С.; Тюрин А.В. Великий Иван Грозный. Первый царь всея Руси. — М, 2013. — 430 с.; Васильев А.А. Государственное учение Ивана IV Грозного. — М, 2014. — 288 с.
[6] Зарубин Н.Н. Библиотека Ивана Грозного и его книги. // Библиотека Ивана Грозного. Реконструкция и библиографическое описание. – Л. – 1982. – С.21-22.
[7] Послание Ивана Грозного. – М.-Л. – 1951. – С.449.
[8] Памятники литературы Древней Руси. XVI — начало XVII в. — М.. 1987. — С. 77.
[9] Послание Ивана Грозного. — М.-Л. -. С.455.
[10] Там же.
[11] Там же. С 453.
[12] См.: Зарубин Н.Н. Указ. соч. С.22. В 1774 г. Троице-Сергиев монастырь за духовное и ратное подвижничество возведен императрицей Елизаветой Петровной в звание лавры – высший монастырский статус.
[13] НИОР РГБ. – ф.304/III — №7 – л.1.
[14] Леонид Славянские рукописи, хранящиеся в ризнице Свято-Троицкой лавры. – М. – 1981. – С.24.
[15] Подробнее об этом см.: Молчанов В.Ф. Небесный человек и земной ангел. В кн.: Житие преподобного и богоносного отца нашего игумена Сергия Чудотворца. – М. – 2002. – С.5-17.
[16] Муравьев А.Н. Путешествие по святым местам русским. – СПб. – 1846. – ч.I. – С.14.
[17] Подробно об этом см.: Клосс Б.М. Избранные труды. – М. – 1998. – т.1. – С.84-87; Любимов Л.Д. Искусство Древней Руси. – М. – 1981. – С.232-238.
[18] Всего за период 859-1480 гг., т.е. за 621 год в летописях отмечаются 549 войн на территории Древней Руси. Подсчитано автором по «Полному собранию русских летописей (далее ПСРЛ)». – СПб. – 1843-1856. – т.I-VII.
[19] ПСРЛ. – СПб. – 1846. – т.I. – С.65-67, 72; СПб. – 1843. – т.II. – С.102, 129, 266, 278; М. – 1965. – т.XI. – С.127-147.
[20] НИОР РГБ. – ф.304/III. — №21. – л.266.
[21] Там же. Л.268.
[22] См.: Голубинский Е.Е. Преподобный Сергий Радонежский и созданная им Троицкая лавра. 2-е изд. – М. – 1909; Голубцов А.П. О значении преподобного Сергия Радонежского в истории русского монашества. – М. – 1892; Горский А.В. Историческое описание Свято-Троицкой Сергиевой лавры. – Сергиев Посад. – 1890. – ч.1-2; Екатерина II. Житие преподобного Сергия Радонежского. – СПб. – 1887; Кедров Н.И. Просветительская деятельность Троице-Сергиевой лавры за первые три века ее существования. – М. – 1892; Клосс Б.М. Избранные труды. Житие Сергия Радонежского. – М. – 1998. – т.I; Корсаков Д.А. Святой Сергий Радонежский и основанный им Троицкий монастырь. – Казань. – 1894; Лихачев Д.С. Культура Руси времени Андрея Рублева и Епифания Премудрого. – М.-Л. – 1962; Никон Рождественский. Житие и подвиги преподобного отца нашего Сергия, игумена Радонежского и всея России Чудотворца. – М. 1885; Сергий Радонежский. – М. – 1991; Случевский К.К. Государственное значение святого Сергия и Троице-Сергиевой лавры. – М. – 1889; Тихонравов Н.С. Древния жития Сергия Радонежского. – М. – 1892; Федотов Г.П. Святые Древней Руси. – М. – 1990.
[23] Петр (?-1326) – митрополит всея Руси с 1308 г. свою резиденцию в Москву, где позднее был похоронен в Успенском соборе. Вскоре после кончины канонизирован, что содействовало превращению Москвы в общерусский церковный центр.
[24] Алексий (1304 (?) – 1378) – митрополит Московский и всея Руси (1354-1378). Во время княжения Ивана Ивановича Красного (1353-1359) и Дмитрия Ивановича Донского (1359-1389) являлся не только главой русской православной церкви, но и влиятельным государственным деятелем. Пользовался духовной и практической помощью Сергия Радонежского в своей деятельности по укреплению церкви, нравственных сил народа, утверждении в жизни общества объединяющих идеалов.
[25] См.: Вздорнов Г.И. Искусство книги в Древней Руси. Рукописная книга Северо-Восточной Руси XII – начала XV веков. – М. — 1980.
[26] Ключевский В.О. Значение преподобного Сергия для русского народа и государства. В кн.: Сергий Радонежский. – М. – 1991. – С.396.
[27] Макарий (Булгаков). История русской церкви. – СПб. – 1898. – т.II – С.187.
[28] Ключевский В.О. Указ. соч. – С.392-393.
[29] НИОР РГБ. – ф.556. — №92. – л.249.
[30] Тихомиров М.Н. Российское государство XV-XVII веков. – М. – 1973. – С.16.
[31] Скрынников Р.Г. Россия накануне «смутного времени». – М. – 1980. – С.6.
[32] Сахаров А.М., Муравьев А.В. Очерки истории русской культуры IX-XVII вв. – М. – 1984. – С.169.
[33] Бахрушин С.В. Научные труды. Статьи по экономической, социальной и политической истории русского централизованного государства XV-XVII вв. – М. – 1954. – т.II. – С.320.
[34] Пострижник Пофнутьево-Боровского монастыря, сторонник идей Иосифа Волоцкого, Макарий в 1523 г. был поставлен в архимандриты Лужецкого монастыря. Почитавший и ценивший его мудрость великий князь Василий III (отец Ивана Грозного), в 1526 г. настоял на поставлении Макария в архиепископы Великого Новогорода, где начал собирать единый свод всех духовно-религиозных произведений, бытовавших в различных областях Руси. В 1542-1563 гг., будучи митрополитом московским, Макарий продолжил разработку и закрепление консолидирующей религиозно-национальной русской идеи.
[35] Любавский М.К. Лекции по древней русской истории до конца XVI века. – СПб. – 2000. – С.469-470.
[36] См.: Булгаков С.В. Православие. – М. 1994. – С.263-265; Любавский М.К. Указ. соч. – С.468-469.
[37] Бахрушин С.В. Указ. соч. – С.320.
[38] Там же. С. 322.
[39] Левшун Л.В. Указ. соч. – С.242.
[40] Амосов А.А. Лицевой летописный свод и библиотека Ивана Грозного. В сб.: «Библиотека Ивана Грозного. Реконструкция и библиографическое описание». – Л. – 1982. – С.104.
[41] Бахрушин С.В. Указ. соч. – С.324.
[42] Левшун Л.В. Указ. соч. – С.244.
[43] Бахрушин С.В. Указ. соч. – С.324.
[44] Зимин А.А., Хорошкевич А.Л. Россия времени Ивана Грозного. – М. – 1982. – С.152.
[45] Карамзин Н.М. История государства Российского. – СПб. – 1842. – т.VIII – С.70-71.
[46] Пуансон (или пунсон) – стальной брусок прямоугольного сечения с выпуклым изображением буквы или знака. Изготовляется вручную гравером по шаблонам – копиям рисунков букв или знаков.
[47] См.: 400 лет русского книгопечатания. – М. – 1964. – т.1. – С.33. Далее на с. 34 содержится вывод относительно логики дат и смысла цитируемого послания Ивана Федорова: «Трудами советских историков, исследователей архивов и книгохранилищ в настоящее время неопровержимо доказано, что в это десятилетие между началом «изысканий» мастерства печатания книг и выходом в свет законченного прекрасного издания – Апостола Ивана Федорова – было напечатано в Москве несколько книг. Нет никаких данных о том, кто их напечатал, когда они вышли в свет, и в науке за ними закрепился термин «безвыходных» изданий, книг, не имеющих выходных данных. Поскольку не указано, в какой типографии они были изготовлены, называют их также «анонимными» изданиями. Вместе с тем сейчас уже ни у кого нет сомнений, что напечатаны они были именно в Москве. Заметив их близость к московским рукописным книгам и к более поздним неоспоримым московским изданиям Ивана Федорова и его учеников; общими оказываются у них оформительские приемы; Иван Федоров напечатал для нужд церкви Апостола, но Апостол – продолжение, вторая часть так называемого Нового завета; где же была бы первая часть главной канонической церковной книги, Евангелие? Среди безвыходных, или анонимных, изданий как раз и оказываются налицо целых три издания евангелий, в таком же виде, формате, а одно из них в той же технике, что и Апостол».
[48] Сахаров А.М. – Указ. соч. – С.181.
[49] Подробно об этом см.: Употребление книги Псалтирь в древнем быту русского народа. – СПб. – 1857. – С.815-850.
[50] Лихачев Д.С. Земля родная. – М. – 1983. – С.221.
[51] НИОР РГБ. – ф.304/III. — №7, 9.
[52] Луппов С.П. К вопросу об уточнении репертуара русской книги первой половины XVIII века. В сб.: Книжное дело в России в XVI-XIX веках. – Л. – 1980. – С.33-34.
[53] Трубачева М.С. Из истории охраны памятников в первые годы Советской власти: Комиссия по охране памятников старины и искусства Троице-Сергиевой лавры 1918-1925 годов. – М. – 1984. – С.152-160. Деятельность лавры возобновлялась после Великой Отечественной войны, в 1946 г. Об истории возрождения см.: Русские монастыри. – М. – 1995. – С.250-356.
[54] Собрание узаконений и распоряжений Рабочего и Крестьянского правительства. – М. – 1920. — №27. – С.133. Еще раньше данного декрета, 17 октября 1919 г. постановлением Коллегии отдела, научных библиотек Наркомпроса была передана в Румянцевский музей (ныне Российская государственная библиотека) на правах учрежденного Сергиево-Посадского филиала, библиотека Московской духовной академии. См.: Архив Российской государственной библиотеки. – оп.14. – е.х.8. – л.5.
[55] Архив РГБ. – оп.14. – е.х.8. – лл.54-76.
[56] Рукописные собрания Государственной библиотеки СССР им. В.И. Ленина. – М. – 1986. – т.I. – Вып.2. – С.238-239.
