Евразийский экономический союз: правовая характеристика Eurasian economic union in the prism Of law characteristic

Аннотация: В статье рассматриваются правовые характеристики Евразийского экономического союза как субъекта международного права, выделяются и анализируются элементы его правового статуса, правовой системы, определяются статические и динамические характеристики устанавливаемого его формированием правопорядка

Annotation: in article, the legal characteristics of the Eurasian economic union as subject of international law are considered, the elements of its legal status and legal system allocated and analyzed in static and dynamic characteristics of the law and order established by its formation

Ключевые слова: Евразия, союз, межгосударственный союз, Евразийский экономический союз, право, статус, правовой статус

М. Е. Жумабаева, В. Е. Бородаев

Об  авторах:

Меруэрт Ербосыновна Жумабаева, соискатель кафедры юриспруденции Каспийского общественного университета, ведущий научный сотрудник Института законодательства Республики Казахстан

Виктор Евгеньевич Бородаев, консультант Евразийской экономической комиссии, кандидат военных наук.

About the authors:

Meruert Erbosynovna Zhumabaeva, competitor of department of law of the Caspian Public University, a leading researcher at the Institute of the Republic of Kazakhstan legislation

Victor E. Borodaev, consultant of the Eurasian Economic Commission, candidate of military sciences.

Президенты РФ, Белоруссии и Казахстана. Фото: borisovnews.by

Рассматривая Евразийский экономический союз (далее – Союз, ЕАЭС) с точки зрения правовой характеристики, необходимо прежде всего исследовать вопрос правового оформления евразийской интеграции, который встал практически сразу за фактическим началом процессов, проистекающих на постсоветском пространстве в 90-х годах XX века и начале XXI века.

Евразийский экономический союз действует с 1 января 2015 года в соответствии с Договором о создании Евразийского экономического союза, который был подписан 29 мая 2014 года в столице Казахстана Астане главами трех государств – Республики Беларусь, Республики Казахстан и Российской Федерации.

Ярко выраженной основой протекающего процесса правового оформления и развития происходящих процессов при этом является идея верховенства права как генеральный принцип международных отношений.

К. А. Бекяшев, раскрывая эту категорию, указывает, что «центральным является утверждение верховенства права в международных отношениях и его постоянное совершенствование. Международное право является мерой дозволенного, критерием юридической правомерности поведения его субъектов в любых областях международных отношений»[1].

В свою очередь, казахстанский правовед А. Кереев предлагает вывести на передний план правовой концептуализации статуса ЕАЭС вопрос соотношения Договора о Евразийском экономическом союзе от 29 мая 2014 года с национальным конституционным законодательством Республики Казахстан. По его словам «положения действующего законодательства Республики Казахстан допускают прямое действие самоисполняемых соглашений во внутригосударственной сфере»[2].

Профессор М. Алимбеков считает, что «при установлении концептуальных основ ЕАЭС следует отталкиваться от теории государственного суверенитета, практики интеграции постсоветских республик, учитывая отрицательный опыт функционирования в недалеком прошлом Советского Союза, который, по сути, был империей, однако, по форме государственного устройства — федеративным государством»[3].

С иной точки зрения предлагает рассматривать вопрос правового оформления ЕАЭС С. М. Борисов, предлагающий исходить в первую очередь из экономических реалий, а не правовых принципов. Он отмечает, что «По суммарному итогу Таможенный союз, естественно, благодаря России, входит в число ведущих производителей валового внутреннего продукта»[4].

Однако такой подход не подтверждается Договором о Союзе, По словам В. Путина, ЕАЭС представляет собой модель мощного наднационального объединения, способного стать одним из полюсов современного мира и при этом играть роль эффективной «связки» между Европой и динамичным Азиатско-Тихоокеанским регионом[5].

Таким образом, можно констатировать, что в рамках Союза создаются единая правовая среда и экономическая территория, в рамках которых должны осуществляться функционирование и деятельность юридических и физических лиц государств-членов. В этих условиях важнейшим элементом выступает работа по кодификации правовой базы участников интеграционного объединения, что, как представляется, позволит максимально устранить изъятия и ограничения.

Большое значение на правовой статус Союза оказывает цель его создания. Важной чертой является то, что ЕАЭС образован, в первую очередь, как экономический союз. Поэтому во главу угла при определении его правового положения поставлены задачи модернизации и диверсификации национальных экономик, повышение конкурентоспособности, изменение структуры взаимного товарооборота участников — переход с сырьевого оборота на товарный. В этих условиях непосредственным инструментом управления Союзом становятся решения наднационального органа, обязательные для исполнения всеми государствами-членами, что представляет собой суть наднационального управления.

Очевидно, что единый управляющий орган должен быть наделен правовыми полномочиями во всех сферах, которые необходимы для реализации единой экономической политики. Союз наделен единой правосубъектностью, позволяющей ему выступать как единому актору международных правоотношений, выражая единую волю государств-членов.

По своей правовой природе Союз является динамичным образованием, выступает сложноорганизованной политико-правовой системой, жизнедеятельность которой протекает в тесном взаимодействии с внешней средой. Закономерно поэтому, что на развитие Союза ощутимое влияние оказывают внешние факторы. Для нивелирования некоторых из них в правовую основу объединения помещается концепт наделения его рядом функций наднационального органа, действующего в общих интересах государств-членов. Практические проблемы функционирования могут урегулировать принципы консенсуса и субсидиарности.

В пункте 2 статьи 1 Договора отражено, что Союз является международной организацией региональной экономической интеграции, обладающей международной правосубъектностью. Однако теоретико-правовой анализ вынуждает поставить вопрос о международно-правовом статусе этого объединения, который может быть определен как конфедерация, международная организация или союзное государство. Источником такого теоретико-правового анализа является определенная коллизионность, содержащаяся в приведенном выше тексте статьи, где Союз охарактеризован как международная организация региональной экономической интеграции, обладающая, в то же время международной правосубъектностью.

Традиционно последняя служит отличительным признаком государственного образования, а не организации. В этих условиях целесообразно квалифицировать ЕАЭС как так называемую «мягкую конфедерацию», так как именно она наиболее близка, формально и содержательно, к межгосударственному союзу, но в то же время признается субъектом международного права. В связи с чем Союз получает возможность вступать в правоотношения с другими государствами и интеграционными объединениями.

Сравнивая ЕАЭС как правовое явление с международной организацией, следует отметить, что наиболее полно такое сравнение можно провести с особой разновидностью последней — «межгосударственной организацией». При этом в первую очередь следует выделить фундаментальное правовое различие названных образований. Так, межгосударственная организация является просто инструментом интеграции, тогда как Евразийское объединение государств-членов обеспечивает различные формы экономического сотрудничества, то есть является субъектом, совсем иным по назначению и правовому статусу. Непосредственно различия заключаются в следующем:

1. В рамках Союза отмечается совмещение интересов участников, а не простая их координация и взаимодополняемость;
2. В рамках ЕАЭС сформулированы и обеспечиваются групповые наднациональные интересы, которые в условиях межгосударственной организации не возникают;
3. В итоге ЕАЭС призван выработать слаженный баланс национальных и наднациональных интересов посредством постепенного перехода;
4. Государства-члены наделили надгосударственный «центр управления» значительно более широким, по сравнению с традиционными межгосударственными организациями, объемом компетенций и полномочий;
5. Создан специальный внутриинтеграционный правовой режим для движения товаров, услуг, капиталов и рабочей силы как генеральных задач экономического союза государств.

Тем не менее международная практика правоприменения не рассматривает конфедерацию как одну из форм государства и не признает за ней самостоятельной правосубъектности. С эпохи советского правоведения в определении признаков конфедерации существовал определенный компромисс, когда, не признавая конфедерацию государством, правоведы-международники характеризовали её как форму государственного устройства, представляющую собой постоянный союз двух или нескольких суверенных государств, созданный для осуществления определенных целей, например, взаимной обороны, внешних сношений и пр.[6]

На современном этапе многие авторы характеризуют конфедерацию как промежуточную правовую форму объединения суверенных государств[7].

Закономерностью её эволюции становится то, что по достижению определенных целей она либо трансформируется в федерацию, либо распадается. В этих условиях Б. Азанов предлагает утвердить понимание того, что применительно к ЕАЭС конфедерация — это форма государственного устройства, равно как и форма государства[8].

По его мнению, ЕАЭС может быть охарактеризован как конфедерация государств, то есть постоянный Союз независимых государств, созданный для достижения общих целей и задач, поставленных государствами-членами Союза, имеет внутреннюю структуру, содержащую органы, обеспечивающие национальные и надгосударственные интересы. Действует специальный правовой режим внутри объединения, функционируют единый орган и институты, издающие обязательные для государств-членов правовые акты прямого применения, обладающие приоритетом перед национальным правом. В его рамках осуществляются сближение и унификация внутренних систем права по целому ряду направлений, устанавливается единый таможенный тариф в отношении третьих государств, единая таможенная территория, достигается свобода передвижения капиталов, услуг, и трудовых ресурсов. В особых случаях в «конфедерации» может быть общее союзное гражданство и пр. В этом ракурсе уместно привести точку зрения Б. М. Лазарева, который утверждал, что появление союза государств не означает возникновение нового, более крупного государства. Такой подход наиболее полно применим к проекту Союзного государства России и Беларуси, с учетом того, что декларация о его создании так и не была реализована в действительности.

С другой стороны, Договор о Евразийском экономическом союзе зарегистрирован в Секретариате ООН в соответствии со ст. 102 Устава Организации Объединенных Наций. В связи с чем появляется правовое основание квалифицировать ЕАЭС как конфедеративное государство, что закономерно, так как регистрировать международные договоры и соглашения обязаны, прежде всего, участники ООН — международно-признанные государства, обладающие международной правосубъектностью, т.е. субъекты международного права. При этом полной правосубъектностью, подобно суверенному государству, ЕАЭС не обладает. Правосубъектность ограничена целями и задачами, закрепленными в Договоре о ЕАЭС.

Этот документ содержит широкий спектр положений, придающих ЕАЭС «федеративный» характер. Основанием его возникновения является добровольное наделение государствами-членами органов Союза полномочиями в целях формирования единого надгосударственного органа ЕАЭС, единой таможенной территории, единого экономического пространства, объединенного регулирования вопросов макроэкономики и т. д. В таких условиях получается, что ЕАЭС имеет наднациональную юрисдикцию, поэтому политико-правового дисбаланса между экономической и политической независимостью не возникает.

Исходя из сказанного, можно отметить, что сомнения М. Алимбекова о преждевременности констатации того факта, что формирование ЕАЭС есть появление организации нового типа, уникальной структуры и правопорядка, не подходящих ни под одну из ныне существующих политико-правовых форм и необходимости свести характеристику Союза к статусу международной организации, не оправдались[9].

Более того, подтверждением конфедеративной сущности Союза выступают и положения статьи 7 Договора, согласно которой Союз вправе самостоятельно осуществлять международное сотрудничество с государствами, международными организациями и международными интеграционными объединениями и самостоятельно либо совместно с государствами-членами заключать с ними международные договоры по вопросам, отнесенным к его компетенции[10].

Давая характеристику правовому статусу ЕАЭС, следует отметить, что анализ текста Договора показывает, что он скорее является конституирующим, чем документальным выражением какой-либо сделки как волеизъявления сторон. Так, фундамент статуса Союза составляют, согласно Договору, его основные принципы, цели, компетенция и право. Анализируя положения статьи 3 Договора, следует отметить, что определение и фиксирование компетенции и права являются фундаментом правового оформления интеграционного объединения. Основанием для него выступает чёткое определение принципов, на которых строится жизнедеятельность Союза. Среди них:

• уважение общепризнанных принципов международного права, включая принципы суверенного равенства государств-членов и их территориальной целостности;
• уважение особенностей политического устройства государств-членов;
• обеспечение взаимовыгодного сотрудничества, равноправия и учета национальных интересов Сторон;
• соблюдение принципов рыночной экономики и добросовестной конкуренции;
• функционирование таможенного союза без изъятий и ограничений после окончания переходных периодов.

Из перечисленных принципов вытекает формулирование основных целей Союза, которые изложены в статье  4 Договора:

• создание условий для стабильного развития экономик государств-членов в интересах повышения жизненного уровня их населения;
• стремление к формированию единого рынка товаров, услуг, капитала и трудовых ресурсов в рамках Союза;
• всесторонняя модернизация, кооперация и повышение конкурентоспособности национальных экономик в условиях глобальной экономики.

В рамках, очерченных указанными целями, в тексте Договора дано ясное определение компетенции, которое обеспечивает юридический иммунитет, который выступает барьером на пути всевозможных правовых угроз и последствий для нормального функционирования и развития Союза. В содержании компетенции по Договору можно выделить три группы вопросов: исключительная компетенция Союза, совместная компетенция государств-участников и вспомогательная.

В наиболее общем порядке компетенция Союза определена в статье 5 Договора, которая, в частности, гласит, что исключительная компетенция Союза вытекает из положений Договора и международных договоров, заключенных в его рамках. Идентичным является и источник совместной компетенции государств-членов Союза, выраженной в осуществлении скоординированной или согласованной политики в рамках Союза. Вспомогательная компетенция реализуется в иных сферах экономики, где государства-члены стремятся к осуществлению совместной политики в соответствии с основными принципами и целями Союза. Непосредственными носителями компетенций выступают вспомогательные органы (советы руководителей государственных органов Сторон, рабочие группы, специальные комиссии) по соответствующим направлениям и (или) для поручений Евразийской экономической комиссии по координации взаимодействия Сторон в соответствующих сферах, которые могут создаваться решением Высшего Евразийского экономического совета.

Следует также отметить, что в конечном итоге компетенция Союза определена положениями Договора по открытому принципу, то есть её четко очерченные рамки и средства реализации отсутствуют. С одной стороны, в условиях вызовов и трендов динамично меняющегося мира такой подход является основанием для адекватной реакции на протекание внешних и внутренних социально-экономических процессов, меняющиеся в условиях жизнедеятельности Союза, но в то же время очевидно, что для его устойчивого правового функционирования необходима активная реализация принципов субсидиарности и пропорциональности, без которых позитивное существование Союза как экономического объединения будет связано с затруднениями. Таким образом, основой правовых полномочий Союза выступает та часть компетенции, которой наделяются вступающие в Союз члены при условии строгого соблюдения их назначения – обеспечивать достижение союзных целей, установленных Договором. Важным залогом правового прогресса функционирования союза и позитивности его результатов выступает уважение границ полномочий как союзными институтами, национальными государствами-участниками, так и иными субъектами международных правоотношений.

Нельзя не отметить, что в тексте Договора недостаточно глубоко разделены вопросы внутренней и внешней компетенции. Первая должна быть передана наднациональному органу для регулирования отношений между государствами-членами Союза. В свою очередь, вторая необходима для построения координации правоотношений с другими субъектами международного права. Правовые предпосылки определения внешней компетенции в Договоре всё же заложены. Это сотрудничество с третьими странами, интеграционными объединениями, заключение международных договоров.

Давая наиболее полную правовую характеристику рассматриваемому Договору, следует отметить, что в нем также дополнительно закрепляются уже существующие отношения между государствами, возникшие в рамках Таможенного союза и Единого экономического пространства. Следует также отметить, что правовые положения предыдущих соглашений нашли отражение в Договоре о Союзе без крупных изменений, что свидетельствует об удовлетворённости сторон указанными положениями. Это позволяет охарактеризовать Договор скорее как экономический, нежели чем политический, что позволяет дать идентичную характеристику и самому Союзу.

Рассматривая ЕАЭС как политический союз государств, следует констатировать, что он складывается не в форме социально-территориального, а как таможенно-экономическое объединение, что происходит в действительности. Ещё одной важной характеристикой объединения выступает нерушимость национальных границ и строгая приверженность принципам международного права, мира и добрососедства в разрешении любых конфликтов. Нельзя также не отметить, что существует целый ряд вопросов, которые являются пограничными, находящимися в одновременном ведении экономического и политического разделов интеграции. К таким вопросам относятся охрана окружающей среды, коллективная безопасность, совместное решение проблем в сфере здравоохранения, регистрации лекарственных средств и медицинских изделий, защита прав потребителей, атомная энергия и новые технологии, спорт и туризм, культура и образование.

Перспективными факторами перетекания экономического союза в политический являются углубление административного сотрудничества между государственными системами и активизация совместной деятельности в паспортно-визовой сфере, которые в более далёкой перспективе могут трансформироваться в союзное гражданство, единый наднациональный парламент и сотрудничество во имя развития союза в целом, а не отдельных государств в его рамках. При этом важным условием политического союза, является отсутствие ограничения государств-членов в реализации собственного суверенитета, иначе союз теряет свой истинный смысл.

Вопрос формирования ЕАЭС вызывает широкие дискуссии в зарубежной академической и общественной сфере. Анализируя оценки аналитиков, следует отметить, что большинство из них сегодня политически ангажированы и отражают скорее идеологию, нежели чем реальное положение дел. Комплексным выражением этой точки зрения можно считать статью Н. Рубини «Борьба за Евразию: Российское видение», опубликованную в газете The Guardian. Формирование ЕАЭС, которое он, как и многие, именует «Евразийский проект», квалифицируется им как попытка Президента Российской Федерации В. В. Путина исправить крах Советского Союза и подтвердить роль России как геополитического лидера и её статус великой державы.  И, как отмечает он, любое правовое обеспечение этого процесса становится инструментом реализации политических устремлений. Поэтому заключение Договора о Союзе он квалифицирует как процесс, отличный от предыдущих региональных инициатив интеграции на постсоветском пространстве[11].

В этих условиях, по словам Н. Рубини, будет весьма затруднятельным достижение соглашений между государствами-членами относительно ряда ключевых вопросов внутри Союза и во взаимоотношениях между союзом и иными субъектами международных отношений. На передний план здесь выходит вопрос о строгом соблюдении совместно принятых решений, что вызывает у Рубини серьёзные сомнения. Так, по его мнению, принципиальным вопросом станет следование государств-членов антидемпинговой политике и экономическим санкциям, принятым в отношении третьих стран.

В этих условиях, развивая тезис о том, что право в пределах Союза будет занимать место инструмента политики, автор статьи делает вывод, что стремление России подчеркнуть главенствующее положение в пределах Союза приведет к появлению у других государств-членов ощущения  ущемления их суверенитета. С другой стороны, иные государства-члены, такие как Республика Армения и Республика Беларусь, содействуя реализации российских геополитических устремлений во внешнеторговых отношениях с государствами, не входящими в Союз, вполне вероятно могут потребовать привилегий и концессий для их «геополитической лояльности» в пределах общего экономического режима. Такое положение, которое можно охарактеризовать как политико-правовую дифференциацию членов, с одной стороны, подрывает равенство, как базовый принцип организации Союза, с другой стороны, существенно ослабляет жизнеспособность предложенного единого Евразийского рынка как генеральной цели существования Союза, хотя это и не близкая перспектива.

С другой стороны, нельзя не отметить, что приведенная точка зрения является во многом усиленной. Перспективы, сколь бы они ни были привлекательными, требуют весьма внимательного отношения, прежде всего, к правовому их обеспечению и оформлению. Важно понимать, что надгосударственный орган и союзные институты, нарушающие свои внутренние и международные обязательства, могут своими действиями нанести ущерб всем участникам Союза.

При этом следует отметить, что сегодня проводятся попытки провести правовой анализ ЕАЭС, используя парадигмы аналогии с правом Европейского Союза (ЕС) или иного межгосударственного интеграционного объединения. С учетом этого можно отметить следующие важные характеристики правового статуса ЕАЭС:

1. ЕАЭС есть равный с прочими субъект международных отношений, таким образом, его право выступает как часть международного права, основанием чего выступает квалификация как международного Договора о ЕАЭС. Относительно правовой природы Договора уместно применить аналогию с правовой природой Договора о ЕС, выделенную нидердандским специалистом Я. Клабберсом. Он, в частности, отмечает, что различие между договорами как инструментами создания международных организаций и договорами, как документальным оформлением сделок, не устанавливается общим правом договоров. В этих условиях Договор о создании ЕС и Договор о ЕАЭС находятся в пределах общего международного права, равно как и созданные ими объединения[12].
2. Содержательно Договор о ЕАЭС содержит в своём тексте черты и международного и национального права, что позволяет констатировать его двойственную природу. Она основывается на ряде черт, среди которых основой соотношения национального права государств-членов и права Союза выступают два основных принципа — верховенства права Союза и прямого действия этого права. Согласно первому принципу нормы союзного права имеют большую юридическую силу по сравнению с нормами права государств-членов. Второй принцип предполагает, что нормы союзного права наделяют частных лиц субъективными правами и обязанностями, чья защита и исполнение обеспечиваются судом в установленном порядке.
3. ЕАЭС квалифицируется как надгосударственное интеграционное образование, поэтому его право обладает чертами наднационального права. По сложившейся сегодня правовой практике межгосударственные союзы не ограничены созданием взаимных обязательств между различными физическими и юридическими лицами, с которыми они вступают во взаимоотношения, а устанавливают новый правопорядок, который определяет полномочия, права и обязанности лиц, участвующих в соответствующих правоотношениях, равно как и процедуры, необходимые для осуществления компетенций и установления санкций за правонарушения.
4. ЕАЭС является, по сути, самостоятельной правовой системой. Основанием такого утверждения выступает тот факт, что Союз устанавливает новый правопорядок, в интересах которого государства-члены наделили определенным объемом правомочий органы Союза, субъектами которого являются все участники правоотношений – собственно государства, юридические и физические лица.

Таким образом, в правовом статусе ЕАЭС можно в обобщённом виде выделить две группы характеристик – институциональную и материальную. Первая группа, которую условно можно назвать международным или первичным правом Союза, определяет правовой статус ЕАЭС как самостоятельного и равного с прочими субъектами международных правоотношений. В свою очередь, вторая группа – материальное право —  характеризует внутренний правовой режим, установленный для взаимоотношений участников Союза между собой.

Однако здесь же нельзя не отметить, что формирование и обеспечение функционирования нового варианта правопорядка, формируемого в интеграционном образовании, требует более высокой организации союзной системы, существенного повышения степени ее управляемости. Сегодня это ключевая проблема функционирования и развития ЕАЭС, от решения которой непосредственно зависит международно-правовое положение Союза. В этих условиях существует необходимость уделить особое внимание формированию и развитию Союзных политико-правовых институтов, а этот процесс объективно не может быть только сведен к гармонизации и унификации национальных законодательств, но и требует шагов по созданию единого союзного законодательства — единообразных актов, имеющих равную силу на всей территории Союза и территории каждого из союзных государств.

В общем и целом, по мнению авторов, ЕАЭС имеет все основания стать одним из уникальных межгосударственных объединений, формирование которых, скорее всего, будет свойственно грядущему этапу глобализации мировой системы национальных государств. Амбициозные цели его организаторов привели к формированию мощной системы управления, состоящей из соответствующих структур в виде Высшего Евразийского экономического совета, Евразийского межправительственного совета, Евразийской экономической комиссии, Суда Евразийского экономического союза. Наряду с этим, Евразийский экономический союз имеет уникальную структуру и правопорядок, которые нельзя подверстать ни под одну из ныне существующих политико-правовых форм. Как было отмечено выше, он имеет двойственную правовую природу и черты сразу нескольких форм межгосударственных объединений – международной организации, конфедерации, мягкой федерации. Конкретно, пути и направления его дальнейшей правовой эволюции определит ближайшее будущее.

Список использованной литературы:

На иностранном языке:

1. Klabbers J. Two Concepts of International Organization // International Organizations Law Review. 2005. N 2. — Р. 277-293.
2. Roubini N. Russia’s Eurasian vision contest // The Guardian, Tuesday 5 August 2014.

На русском языке:

3. Азанов Б. К. Договор о Евразийском экономическом союзе: комплексный правовой анализ // Евразийский юридический журнал. — 2014. — № 8. — С. 39-49.
4. Арбузов А. В. Европейский союз: международная организация или конфедерация? // Правоведение. 2005. — № 4. — С. 115-123.
5. Бекяшев К. А. Международное право и государства // Евразийский юридический журнал. № 6 (61) — М., 2013. — С. 12-18.
6. Борисов С. М. Валютно-финансовые проблемы евразийской интеграции. М.: ИМЭМО РАН, 2014. — С. 16-17.
7. Громыко А. А. (гл. ред.) Дипломатический словарь. Том II. К-П. M.: Политиздат, 1971.
8. Данельян А. А. Иностранный инвестор и государство в евразийском пространстве / А. А. Данельян, Д. Г. Эседов // Евразийский юридический журнал. – 2012. – № 3 (46). – С. 13-16 (0,4 п.л.).
9. Данельян А. А. Международно-правовые источники урегулирования инвестиционных споров в  Евразийском пространстве / А. А. Данельян // Евразийский юридический журнал. – 2012. – № 4 (47). – С. 21-24 (0,4 п.л.).
10. Данельян А.А. Международное экономическое право в условиях глобализации: проблемы развития / А. А. Данельян // Право и государство: теория и практика. – 2014. – № 1 (109). – С. 127-132 (0,5 п.л.).
11. Данельян А. А. Роль международных организаций в регулировании международных экономических отношений: опыт, современные проблемы и тенденции / А. А. Данельян // Международное право и международные организации. – 2013. – № 4. – С. 104.
12. Данельян А.А. Евразийский Конституционализм / А. А. Данельян // Евразийский юридический журнал. – 2010. – № 10 (29). – С. 130-132.
13. Дипломатический словарь / Ред.: Вышинский А. Я., Лозовский С. А. — М.: Государственное издательство политической литературы, 1948.
14. Кереев А. А., Ералин А.Н. Международное публичное право: курс лекций. 3-е изд. — Астана : Фолиант, 2011.
15. Путин В. В. Новый интеграционный проект для Евразии — будущее, которое рождается сегодня // Известия. — 2011 — 4 октября.
16. Современное международное право. Под ред. А. А. Ковалева, С. В. Черниченко.– М.: «Проспект», 2007.
17. Федощева Н. Н. Форма государственного устройства: теоретические и исторические аспекты. М. 2000.

Электронный ресурс:

18. Алимбеков М. Т. Некоторые аспекты политико-правовой идентификации будущего Евразийского экономического союза. Онлайн документ: sudevrazes.org/sm.aspx?guid=3593
19. Договор о Евразийском экономическом союзе// Онлайн документ: http://base.consultant.ru/cons/cgi/online.cgi?req=doc;base=LAW;n=170264

[1]              Бекяшев К. А. Международное право и государства // Евразийский юридический журнал. № 6 (61) — М., 2013. — С. 12-18.

[2]              Данельян А. А. Международно-правовые источники урегулирования инвестиционных споров  в  Евразийском пространстве / А. А. Данельян // Евразийский юридический журнал. – 2012. – №4 (47). – С. 21-24 (0,4 п.л.).

[3]              Дипломатический словарь / Ред.: Вышинский А. Я., Лозовский С.А. — М.: Государственное издательство политической литературы, 1948.

[4]              Борисов С. М. Валютно-финансовые проблемы евразийской интеграции. М.: ИМЭМО РАН, 2014, с. 16-17.

[5]              Данельян А. А. Международное экономическое право в условиях глобализации: проблемы развития / А. А. Данельян // Право и государство: теория и практика. – 2014. – № 1 (109).  – С. 127-132 (0,5 п.л.).

[6]              Громыко А. А. (гл. ред.) Дипломатический словарь. Том II. К-П. M.: Политиздат, 1971.

Данельян А. А. Иностранный инвестор и государство в евразийском пространстве / А. А. Данельян, Д. Г. Эседов // Евразийский юридический журнал. – 2012. – № 3 (46). – С. 13-16 (0,4 п.л.).

[7]              Арбузов А. В. Европейский союз: международная организация или конфедерация? // Правоведение. 2005, № 4, — С. 115-123.

Данельян А. А. Роль международных организаций в регулировании международных экономических отношений: опыт, современные проблемы и тенденции / А.А. Данельян // Международное право и международные организации. – 2013. – № 4. – С. 104.

Данельян А. А. Евразийский Конституционализм / А. А. Данельян // Евразийский юридический журнал. – 2010. – № 10 (29). – С. 130-132.

[8]              Азанов Б.К. Договор о Евразийском экономическом союзе: комплексный правовой анализ // Евразийский юридический журнал. — 2014. — № 8. — С. 39-49.

[9]              Дипломатический словарь / Ред.: Вышинский А. Я., Лозовский С. А. — М.: Государственное издательство политической литературы, 1948.

[10]             Кереев А. А., Ералин А. Н. Международное публичное право: курс лекций. 3-е изд. — Астана : Фолиант, 2011.

[11]             Roubini N. Russia’s Eurasian vision contest //  The Guardian, Tuesday 5 August 2014.

[12]             Klabbers J. Two Concepts of International Organization // International Organizations Law Review. 2005. № 2. — Р. 277-293.