Международный правовой курьер

В перечне ВАК с 2015 г.

Круглый стол – Межконфессиональный диалог и общечеловеческие ценности

Выдержки

В материале использованы доклады и выступления:

Алексей Александрович Моисеев, Декан факультета международного права

Дипломатической академии Министерства иностранных дел Российской Федерации, доктор юридических наук, доктор права Австралии, профессор Дипломатической академии

Анатолий Яковлевич Капустин, Президент Российской ассоциации международного права, доктор юридических наук, профессор

Сергей Васильевич Ряховский, председатель Российского объединенного Союза христиан веры евангельской

Александр Гельевич Дугин, заведующий кафедрой социологии международных отношений Московского Государственного Университета

Игорь Леонидович Ковалевский, священник Римско-Католической Церкви

Ирина Анатольевна Умнова, заведующая отделом конституционно-правовых исследований Российской Академии Правосудия, профессор

Зиновий Львович Коган, раввин

Нина Сергеевна Белякова, научный сотрудник Центра мировых культур института актуальных международных проблем Дипломатической академии Министерства иностранных дел РФ

Евгений Григорьевич Ляхов, профессор факультета международного права Дипломатической академии Министерства иностранных дел РФ

Моисеев А. А.: Сегодня тема, которая заявлена и была заранее анонсирована, посвящена межконфессиональному диалогу и вопросам общечеловеческих ценностей. На первый взгляд, эта тема может показаться далека от международного права, от тех вопросов, которые мы обычно обсуждаем в рамках наших круглых столов. Но это на первый взгляд, поскольку мы понимаем, что, или исходим из того, что международное право содержит в себе такую категорию, как права человека. Права человека, они взялись не откуда-то, они взялись как раз из того опыта, или из того гуманитарного опыта, который выработало все человечество и все его слои, все направления. Основную роль, определяющую, очевидно, что в этих вопросах сыграли разные направления религиозных учений. Мы сегодня пригласили уважаемых гостей, приглашения были разосланы всем конфессиям. И мы с большой благодарностью воспринимаем то, что на наши приглашения был отклик, и практически все или большинство конфессий у нас сегодня представлено.

Идея Круглого стола  заключается в том, чтобы в наше неспокойное время, когда пытаются сталкивать различные религиозные направления и строить на этом какие-то политические кампании или добиваться каких-то политических дивидендов, поговорить о том общем, о том едином, бесспорном, что могло бы объединять в своих идейных изысканиях и то, что является незыблемым. Я понимаю, что не все вопросы являются простыми, не все одни и те же вопросы толкуются одинаково во всех конфессиях. Здесь существует определенный риск, но без разговора за круглым столом об этих вопросах, вероятно, невозможно двигаться дальше. Кроме этого, представляется, что именно только такая форма мирного разговора за круглым столом является единственно правильной для определения вот тех…  того единого, что существует. Россия традиционно была примером для всех стран мира, государством, в котором мирно и дружески сосуществовали различные конфессиональные направления, и Россия этим была сильна. Этим можно нам смело гордиться.

Мы проводим наши круглые столы всегда совместно с Российской ассоциацией международного права, и сегодняшнее наше мероприятие, круглый стол, откроет президент Российской ассоциации международного права Анатолий Яковлевич Капустин, доктор юридических наук, профессор.

 

Капустин А. Я.: Тема, которая сегодня вынесена в повестку нашего круглого стола, звучит действительно несколько неожиданно, необычно, нетривиально: «Межконфессиональный диалог и общечеловеческие ценности». Вопрос в том, что на самом деле значение межконфессиональных отношений для международного права и международных отношений ученые определили не сегодня и не вчера. Интересно, что все знают, у нас нет, может быть, общепризнанного отца международного права российского, но часто мы ссылаемся на Федора Федоровича Мартенса, который вошел в историю международного права целым рядом своих и практических дел, и теоретических работ. Так вот, курс международного права считается его одних из первых систематических курсов, хотя он был, естественно, не единственным в конце 19 столетия. Тем не менее, в этом курсе Ф. Ф. Мартенс высказал такую интересную  вещь: «Международный характер религии выступает впервые как элемент общения, создаваясь как почва для единения народов на началах порядка и права». То есть межконфессиональные отношения лежат в основе в том числе и мирового порядка, и мирового права. В наших учебных курсах мы обычно, когда преподаем международное право, исходим из того, что в основе международных отношений в том числе должен лежать принцип свободы совести, свободы религии, свободы религиозных объединений. Свободы в том числе и межконфессионального общения. И я должен сказать, что вот, может быть, я не знаю, открою для всех этот секрет или нет, но в свое время при моем содействии вот была такая работа выпущена в 2001 году, в издательстве Российского Университета Дружбы Народов. Написал ее Кир Георгиевич Борисов, старшее поколение его знает, видимо, помнит. Он уже ушел из жизни достаточно давно, и как раз эта работа вышла перед, так сказать, его кончиной, вот. Он был разносторонний человек, многими проблемами занимался. В том числе он написал такое учебное пособие, которое называется «Международное право – внимание! – религиозных конфессий мирового сообщества». То есть Кир Георгиевич – он был человек увлекающийся, увлеченный, вот в конце своей жизни он выдвинул такую интересную идею. Нигде его не публиковали. Я тогда был деканом юридического факультета, он пришел и сказал: «Анатолий Яковлевич, выручай». Я выручил. Мы взяли на себя смелость, опубликовали, да, эту книгу. Казалось, как может быть международное право, международное право как межгосударственное право прежде всего… Тем не менее, вот он осмелился назвать так: «Международное право религиозных конфессий мирового сообщества». Чем дальше мы углубляемся в 21 столетие, уходя от столетия 20-го, которое осталось в памяти человечества очень страшными событиями, которые и веру людей могли поколебать – я имею в виду не религиозную веру, а веру вообще в торжество справедливости, в торжество права, вот – тем сегодня яснее для многих становится, я думаю, и для юристов в том числе, что религия, вера человеческая – не только основа единения людей по тому или иному принципу, но это серьезная основа развития межгосударственных отношений. Потому что сколько бы ни пытались придумать каких-то мудрых, рациональных и иных решений, тем не менее, если посмотреть глубже, то в основе всех принципов норм правовых, в том числе и международно-правовых, которые мы расцениваем как ценности, достигнутые в ходе развития человеческой цивилизации, конечно же, лежат нравственные императивы, носителями которых являются мировые религии. И не только мировые, но и какие-то более локальные религии, поэтому бесспорно, религия играет серьезное значение в поддержании тех ценностей, к которым стремится сегодняшнее человечество, в том числе в рамках мирового сообщества, и в этом смысле поиск к миру и согласию между религиозными конфессиями – он, конечно, является таким важным и прочным элементом. И, повторяю вот Мартенса, можно сказать, и мирового сообщества, и мирового порядка, и международного права.

Обращаясь к богу, обращаясь к своей религии, человек прежде всего искал лучшее для себя и для своих окружающих. Эти ценности выкристаллизовывались на протяжении веков, и сегодня они лежат в основе общечеловеческих ценностей, лежат в основе всех тех ценных норм и принципов, которые сегодня составляют основу международного права. Поэтому я надеюсь, что сегодня будет интересный диалог, интересное общение, и призываю всех присутствующих здесь принять в нем активное и посильное участие. Спасибо.

 

Моисеев А. А.: Будем продолжать. У меня непростая задача, я заинтересован предоставлять слова, выступления в таком порядке, чтобы мы никоим образом не нарушили никакую субординацию и тем более никак не поставили бы под сомнение вот приоритет выступающих. Я прошу, что если я допущу в этом какую-то ошибку, не судить меня строго. Я просил бы выступить представителя протестантского направления Ряховского Сергея Васильевича.

Ряховский С. В.: Спасибо большое. Я уверен, что это очень важный разговор, очень было интересное, интересный доклад, и вот то, как вы обозначили те векторы развития межрелигиозных отношений, государственно-религиозных отношений, они четко очень показывают ту, собственно говоря, проблему, которая неожиданно была явлена в 21 веке, когда, казалось бы, вся религиозная тематика должна остаться в прошлом, ну, по крайней мере, в 20 веке, и в 21 веке она уже не должна была играть той роли, которую она играет в том числе в международных отношений, в межнациональных отношениях, в межконфессиональных отношениях.

Я хотел бы остановиться, может быть, на том предложении вот о площадках, которые есть сегодня, в том числе в Российской Федерации, площадки, где идет определенный не только диалог между конфессиями и религиями, потому что это немножко разные площадки. Есть межрелигиозные площадки, есть межконфессиональные площадки. Они очень важные. Я, может быть, скажу о той главной площадке, которая есть сегодня на уровне глав конфессий, религий – это Совет при Президенте по взаимодействию с религиозными организациями, который функционирует уже с середины 90-х годов. Он является определенным инструментом или институтом, который дает возможность, потому что другой такой площадки между конфессиями и религиями на сегодняшний день членами этого Совета не существует. Это очень важная площадка, и на ее, собственно говоря, основании создана еще одна, тоже площадка. Это рабочая группа по гармонизации межрелигиозных, межнациональных отношений при Совете при Президенте, которая где-то, наверно, пару лет уже функционирует. Аналогичные площадки есть, в том числе экспертные, есть в Государственной Думе и в Совете Федерации, при председателях и также при профильных комитетах.

Мне кажется, это многообразие этих площадок настолько важно, что это говорит о том внимание, которое уделяет сегодня власть, государство этой теме, потому что не секрет, что, наверно, то богатство религий, конфессий, которое есть в России, вот такое уникальное соседство или же сосуществование, которое есть в России, наверно, не каждая страна мира может этим похвалиться. Я сейчас говорю о позитивных вещах. И на самом деле, если вот так смотреть глобально, у нас не было религиозных войн, у нас не было какого-то жесткого противостояния. Да, были религиозно окрашенные всевозможные события, которые были, конечно, начиная от бытового уровня и заканчивая, может быть, уличными разборками. Но тем не менее вот эти площадки, которые созданы, да, и последняя, наверно, из этих площадок – это Общественная палата Российской Федерации, где есть соответствующий комитет, который возглавляет человек, который агностик по своим убеждениям, то есть человек неверующий, и в этом, наверно, прелесть этой площадки. Я имею в виду Николая Сванидзе, который возглавляет как раз комиссию по толерантности. Она по-разному называлась в разное время, но вот это одно из последних названий. И мне кажется, что вот это дает возможность, скажем, не выпячивать проблемы, а, наоборот, их нивелировать и заниматься, ну, по сути, той гармонизацией, которая, собственно говоря, ради чего это все было и создано. И вот тот институт гражданского общества или те институты гражданского общества, которые необходимо развивать нашей стране, неважно, это религиозные, социальные, правовые, там, женские, мужские, неважно. Это очень хорошая такая стартовая площадка для того, чтобы распространить это на все субъекты Российской Федерации.

Естественно, между руководителями конфессий и религий сложились и горизонтально, и вертикально очень хорошие отношения, начиная от каких-то даже семейной дружбы и личной дружбы, независимо от… вот здесь пришел Зиновий Львович, мой очень старый добрый друг. Без него мы вообще ничего не можем себе представить, потому что тот искрометный юмор, который есть в его конфессии, в его религии, извиняюсь, вот, он так неотделим от нашей жизни, от нашего быта. И очень приятно, что вот это не только некая религиозная, скажем, такой вектор, а это такой вот жизнеутверждающий, веселый… И в то же время с юмором может говорить очень серьезные вещи, и люди это слышат, понимают, иногда нужно облекать что-то в юмор, чтобы услышать.

Межконфессиональный вопрос тоже очень важен. Допустим, в том же христианстве у нас создан большой тоже такой инструмент. Недавно у нас была очередная встреча в Свят-Даниловом монастыре, ОВЦС был инициатором. Действующий патриарх восстановил несколько лет назад межхристианский конситуативный совет, ХМКК он называется. Это тоже очень важная площадка, куда входят все представители всех христианских конфессий, которые зарегистрированы или, скажем так, основные христианские конфессии в России, в Балтии, в СНГ. Это очень сильный инструмент, там есть сопредседатели, представители католицизма, православия и протестантизма. Это хорошая площадка, которая научилась вот взаимодействовать и решать вопросы сложные до того, как они уже выйдут в какое-то публичное проблемное поле. Есть конситуативный совет глав протестантской церкви. То есть много разных площадок. И слава тебе, Господи, что они работают. И те отношения, которые уже за эти 20 лет были выстроены, они очень хорошие, фундаментальные. Мы научились говорить даже не о толерантности больше, а… потому что толерантность – это все-таки терпимость, то есть скриплю зубами, но терплю. И вот буду терпеть, пока я могу терпеть. Все-таки мы говорим больше об уважительном отношении. Мне кажется, вот это слово «толерантность» — оно где-то, не потому что оно там западное, заграничное слово, и на наш, так сказать, на наше поле ложится сложнопереводимо, а вот именно уважительное отношение друг к другу представителей разных культур, традиций, национальностей и религий, которые, собственно говоря, часто неразрывно связаны с культурой данного этноса.

И вот последнее, что мне хотелось бы сказать. Я считаю, что вот та площадка, на которой сейчас мы находимся, такая смелая попытка, может быть, продолжить вот этот вот важный список тех площадок, которые создают атмосферу, потому что вот атмосфера очень важна. Это… я вот приведу один пример и на этом закончу свое выступление. У нас есть такое государство, как Китайская Народная Республика. Я думаю, что и Академия МИДа, дипакадемия понимает непростые отношения, которые были на протяжении там столетий с Китаем. Тем не менее, вот я сейчас говорю чисто религиозный контент такой вот этой проблемы. Уже дважды, даже, может быть, больше делегация Русской Православной Церкви выезжала в Китай, чтобы решить свои проблемы, скажем, узаконивая регистрацию, признание, чтобы священники были, чтобы обучались. Почему я это говорю? Ну, потому что, например, в Китае огромное количество мусульман. Я думаю, это где-то уйгуры и прочее, там, может быть, 20-30 миллионов. Я так понимаю, что для всего Китая это как бы не очень много. Порядка 80 миллионов протестантов, которые вот… там есть конфуцианство, лаоцизм, там есть какие-то еще религиозные группы, там есть патриотическая католическая церковь Китая, вот именно первое слово – патриотическая. И, допустим, для Русской Православной Церкви, учитывая, что Великий Китай воспринимает, как мне представляется, я много раз встречался с протестантами китайскими, у нас там огромные миссии работают, русские миссии. И мы видим, что для определенной части китайского руководства Русская Православная Церковь является неким продолжением политики еще Российской Империи, которая вот ставила храмы, приходила, Порт-Артур и прочее. И вот казалось бы, да, ну какое дело мусульманам, протестантам, католикам до того, какие там есть проблемы в Русской Православной Церкви? Но мы понимаем, что это наши общие проблемы. И вот мы сейчас начали очень сложный путь через тех миссионеров, которые себя уже утвердили в Китае блестяще, русские люди говорят на китайском, на разных там наречиях, скажем, и мы начали через создание общественных больших структур в Китае, скажем, русско-китайских определенных там сотрудничеств, и мы начали выводить на то, чтобы без того, что Китай признает не просто де-факто, а де-юре православную церковь, мы не можем дальше строить внятные отношения. И наши пасторы, старшие пасторы, которые признаны китайским руководством – они это заявляют публично, они делают все, чтобы помочь той церкви, великой церкви, которая есть в России, вот узаконить свои отношения в Китае юридические. Поэтому вот таких моментов, очень важных, не только в Китае, а в разных частях мира, где мы вместе, но не афишируя, может быть, не делая это публичным, делаем важную работу, уже множество добрых, хороших примеров. Вот я говорю о тех площадках, которые есть. И поэтому спасибо вам огромное за ту площадку, которую открыли вы.

 

Моисеев А. А.: Я прошу подхватить слово и выступить заведующего кафедрой Московского Государственного Университета Дугина Александра Гелиевича.

 

Дугин А. Г.: Я хотел бы обратить внимание на несколько смысловых аспектов той проблемы, которую мы обсуждаем, о самом определении прав человека, и хочу обратить внимание на следующее. Права человека – понятие права, предполагает очень строгое юридическое применение. И вот в отношении, когда мы говорим о праве, то двусмысленности в определении не должно быть. Для этого, собственно, право и выделяется в отдельную сферу. Самая главная задача правоведа – это не допустить двусмысленного толкования термина. Когда термин четко определен, тогда мы можем говорить об адекватном правоприменении. И вот это однозначность, а не двузначность, не амбивалентность определений, семантики, смысла термина и делает его правовым. Если в других сферах термины, слова могут иметь разные значения или несколько значений некие, то в правовой сфере это недопустимо. Поэтому когда мы говорим о правах человека, мы должны, когда о правах человека, не о философии человека, не социологии человека, не о культурологи человека, а о правах, мы должны, безусловно, иметь дело с очень конкретным концептом. И в ответ на вопрос «Что есть человек?» давая самое базовое определение по Аристотельской логике, мы должны дать однозначное определение человека. Если у нас нет этого однозначного определения человека, то мы не можем говорить о правах. Право оперирует с однозначными концептами. Если у нас концепт двузначный или многозначный, значит, мы не можем просто говорить о правах человека.

Поэтому становится вопрос о том, если мы так настойчиво и навязчиво говорим о правах человека, а мы это делаем постоянно, мы на этом основании создали суд по правам человека, суд – это судебная инстанция. Значит, одно из двух: либо кто-то знает и все знаем мы, что такое человек, о чьих правах идет речь, у нас есть консенсус глобальный, либо кто-то вкладывает в это понятие совершенно специфический характер, однозначный характер, иначе никакого права не будет, никаких прав человека не будет, а мы об этом не знаем. То есть либо мы все знаем, либо мы не знаем.

Я хочу вам сразу сказать, что мы делимся, человечество, на мой взгляд, делится ровно на две части. Одни знают, что такое человек, это те, которые ввели права человека, а другие на самом деле гадают, что же это за человек, чьи права мы защищаем. Мы относимся, наше общество относится ко вторым, поэтому мы, будучи не точно уверенными, о каком человеке идет речь, и говорим о нормальном человеке, как сейчас Владыка говорил. Нормальный, кстати, обращу внимание, с философской точки  зрения, это не средний, это идеальный. Норма – это тот горизонт, к которому мы стремимся, это синоним понятию нормальный – это понятие «идеальный». А не средний, это поэтому совершенно очень правильно Владыка сказал о нормальном человеке, нормативном человеке, которого мы возводим в норму, возводим, а не фиксируем его как нечто среднее.

Так вот, я хочу сказать, что наше общество, как бы сказать, грезит об этом концепте прав человека, об этом концепте прав человека, поэтому у нас они, наверно, плохо или хорошо, слишком хорошо соблюдаются. Просто мы не понимаем, о чем идет речь, короче говоря. Мы подчас говорим об одном, другом, третьем. А вот на Западе понимают. И контент, семантический контент прав человека в западноевропейской культуре совершенно однозначен. Под человеком там понимает homo secularis, человек секулярный, современный, западный. Человек эпохи Просвещения, человек, для которого вопрос веры является исключительно индивидуальным выбором и ни в коем случае не социальной и не публичной сферой. То есть речь идет о том, что можно назвать абсолютизацией минимального гуманизма, человека, приравненного к индивидууму и лишенного какой бы то ни было формы коллективной идентичности. Это либеральное понимание человека как индивидуума, освобожденного от коллективной идентичности.

От какой коллективной идентичности он должен быть освобожден? От расовой. Это, вроде, хорошо. Дальше – от кастовой. Тоже как хорошо, потому что это соответствует нашему обществу, не расовому, не расистскому и не кастовому. Дальше – национальный. Это же тоже коллективная идентичность: я русский, ты русский, я француз, ты француз. Тут мы уже задумаемся, так ли мы согласны с этим освобождением человека от того, что у него есть национальная идентичность, входит в состав. А с либеральной точки зрения однозначно – человек без нации, без документов, «сан папье», мы защищаем его, мы защищаем в первую очередь, любой француз вам скажет, кого он защищает, человека без документов, потому что он в большей степени соответствует этому критерию человека. Человек без нации в большей степени человек, которого он защищает, он в большей степени homo secularis, потому что у него отсутствует коллективная идентичность, национальная. Все, коллективная идентичность? Не все. Оказывается, еще мужчиной и женщиной нельзя быть в одиночку. Соответственно, надо защищать индивидуума без его половых признаков, потому что если у него есть половые признаки, он обладает коллективной идентичностью, значит, он входит в систему заведомо закабаленных, врожденных социологических статусов.

Поэтому в основе защиты прав человека лежит человек бесполый, секулярный, безнациональный, безрелигиозный. Он может выбрать религию, нацию, он может выбрать пол, он может выбрать расу и записаться кем угодно. Вот такой секулярный, темпоральный. Что такое seculum? Это век по латыни. Секулярный человек – это человек, живущий во времени, в ногу со временем, в том либеральном европейском пространстве, которое рассматривает себя как наше настоящее и будущее. Мы же все являемся отсталыми по отношению к  этому веку, к этому веку сему мы отсталы, мы консервативны, мы не догоняем эту либеральную парадигму, мы отстаем от нее, и нам в процессе модернизации, дальнейшей секуляризации и социального развития предлагается наверстать этот момент.

Что это означает? В чем заключается? Это и есть права человека, права именно такого индивидуального человека. Нам предлагается двигаться в этом  направлении вслед за западными нормативными актами, то есть подстраивать наше представление о человеке под западные клише. Только в этом случае можно получить представление о правах человека как однозначной концепции, правоприменительной практике и так далее. Соответственно, мы имеем дело с одним представлением о человеке: западноевропейским, либеральным, постоянно развивающимся и уточняющим свои семантические пропорции в очень конкретно заданном ключе. На следующем этапе… сегодня борьба за сексуальные меньшинства не является случайностью, не является неким таким анекдотическим отклонением, экзотикой западноевропейского общества, ничего подобного. Это прямое, магистральное развитие модернизации, секуляризации, вестернизации и либерализации. Если мы хотим быть современными западными людьми, мы должны признавать не только гомоэротические браки, но и все остальное, что вот дальше за этим следует, потому что это просто один из частных случаев применения концепции человека, построенной по принципу индивидуальной идентичности. Соответственно, никаких других вариантов у нас нету, кроме, если мы хотим быть современными западными людьми. Права человека как концепт юридический имеет строго определенное значение. Нам это очень неудобно, нам это совершенно не нравится. Наше общество совершенно другое, но когда мы начинаем пользоваться… этот термин, на самом деле, когда мы вступаем в диалог о правах человека, мы играем на поле: одна часть людей, которые используют этот термин, применяет его на практике, знает, о чем идет речь, а другая часть не знает. Мы оказываемся принадлежащими к этой второй части, потому что у нас сложное, подчас амфиболическое, многомерное, двусмысленное представление о человеке, как и наше общество. У нас такой многомерный уровень сознания. А европейское – однозначное. Там есть абсолютный, конкретный ответ на то, что такое человек. Поэтому я полагаю, что здесь, как в свое время Святейший Патриарх Московский и всея Руси Кирилл поставил это в центр, проблему прав человека в центре внимания церковного самосознания, пытаясь выяснить, до какой степени православный человек может вообще произносить слово «права человека» и является это или не является богохульным вообще сочетанием в том контексте, в котором этот термин употребляется сегодня и становится правоприменительной практикой, правом, юридической конструкцией. И ответ нашего Патриарха и комиссии, к которой я тоже принадлежал, очень бурные были богословские споры относительно православной антропологии, пришло к выводу, что мы можем это принять, если мы только отвергнем либеральную концепцию человека. Мы можем говорить о правах человека, но мы должны понимать под человеком совершенно радикально другое, чем то, что понимают под этим современные западные юристы, политики, общественные деятели и, в конечном итоге, судьи по правам человека. Просто мы им, при их семантической нагруженности их термина, который воспринимает homo secularis, современного человека, европейского, секулярного, индивидуального человека, либерально идеологически понятого человека как базовую, нормативную в данном случае ценность, мы должны опровергнуть именно этим антропологическим предложением, встречным предложением.

Так вот, какое же встречное предложение можно выдвинуть относительно той модели человека, с которой мы имеем дело и которая для нашего общества, безусловно, неприемлема, но мы еще пока не обнаружили всего подвоха того, который заключается в правах человека, вообще в этом сочетании. Обнаружим. На определенном этапе обнаружим в полной мере, поэтому, я, может быть, забегаю вперед, но в какой-то момент мы все начнем просто ругаться этим сочетанием, как «демократия» в нашем общество стало ругательным словом, «либерализм» становится, «права человека» через некоторое время станет ругательным определением, как глобализация, как вестернизация, модернизации и так далее. Постепенно. Так вот, на мой взгляд, следует не просто отвергать эту идею, хотя в этой семантической конструкции мы должны ее, безусловно, отвергнуть, потому что для нас человек – что-то другое, для нашего общества. Но какое представление о человеке, если мы хотим говорить более содержательно об этом понятии, мы должны предложить? Если мы обратимся, например, вот несколько есть вариантов. Христианский человек. Вот знаете, это совсем другая антропология. Просто другая антропология, там есть несколько уровней, которые исключены жесточайшим образом из определения светского секулярного  человека. Христианский человек – иной. Более того, он просто по-другому устроен. Христианин предполагает наличие бессмертия, бессмертной души, и она-то и является субъектом в нас. Но это совсем, это же скандал для европейской хартии прав человека, скандал. Душа – это абсурд, это сказки, это древние какие-то там практики подавления, это просто… дискурс о душе – это в сумасшедшем доме тоже можно в современном западном обществе произносить. А для нас это аспект веры, для нас это и есть субъект, душа – это мы. Тогда, естественно, это революционная позиция.

Еще, если уточнить, между православными и католиками представление будет сходным, потому что мы все признаем, и протестанты, мы признаем душу, но толкование души, ее структура, соотношение с телом и земной жизнью будет разное. На самом деле, концепция даже в рамках трех конфессий христианских, концепция человека будет существенно отличаться. И поэтому общества, которое мы строим, православные, католики, протестанты – они тоже разные, они основаны на разном толковании христианской антропологии. И общество поэтому разное, ценности разные. Есть сходства, есть различия. Если мы придем к контексту монотеистических религий, авраамических религий, мы получим авраамического человека, который будет общим и для иудеев, и для мусульман, и для христиан. Но, конечно же, homo iudaicus будет радикально другой, нежели homo islamicus или человек христианский. И, конечно же, для того, чтобы мы говорили о чем-то общем, нам надо очень серьезно, на уровне очень серьезных богословских, теологических компетентных инстанций обсуждать эти вопросы, открыто, спокойно. И те предложения мира, которые мы говорим, они будут бессмысленны, если они не будут накладываться на эти антропологические и теологические установки. Но ведь этими монотеистическими людьми и авраамическими не исчерпывается человечество! Существуют миллиарды людей, которые не подпадают под понятие человека авраамического: политеисты, буддисты, индуисты, представители… секулярные, кстати, люди, они тоже не попадают под этого авраамического человека, потому что душа у них не входит в их конституцию. Соответственно, мы стоим перед очень серьезной проблемой. И если мы хотим говорить о правах человека по-настоящему равновесно, равноправно, предоставляя любым существам, которые, в общем, претендуют на то, что они люди по тем или иным параметрам, дать такое право, то мы должны создать совершенно другую, я думаю, диалогальную, очень плюральную концепцию антропологии и предложить ее в качестве альтернативы той теории прав человека, которая доминирует сегодня на современном западе. Только в этом случае мы получим надежные основания для того, чтобы строить общество на тех антропологических предпосылках, которые являются историческими основами нашей собственной традиции. Тогда иудейское общество, исламское общество, христианское общество, секулярное общество – они просто будут описаны как некоторые зоны с обитанием определенного типа людей, определенного типа человека, который действительно может и получить общее обобщение, но это общее должно складываться из тех версий, которые надо законодательно признать. То есть, иными словами, для нас, православных, в первую очередь мы должны сказать, что есть православный человек, который ничего общего не имеет с нормативным либеральным человеком теории прав человека, которую продвигает запад. Просто ничего, потому что мы живем после смерти. Вот нас можно убить – и нас не убьешь, потому что наша душа бессмертна. А ваше представление – вы живете только до последнего дыхания. Это разные существа просто, это два разных вида. Белки и зайцы, одни живут столько, другие – столько. Наша душа живет дольше просто, намного, на вечность, чем их. И поэтому мы должны включить вообще  наши права, посмертные права в нашу собственную жизнь, потому что для нас это самое главное. Это звучит, конечно, абсурдно, но это единственный логический момент – говорить об интегральной концепции гуманизма и прав человека.

Я на этом заканчиваю, но я полагаю, что мы рано или поздно столкнемся именно с этой проблемой, с проблемой очень серьезного определения нормативного типа человека и, если угодно, с интегральной антропологией, с включающей антропологией, с диалогальной антропологией, с многополярной антропологией, которая включит в это представление о человеке и то, что сегодня включается, и все то, а это большинство человечества, 90% человечества находится за пределом этого понимания человека, что туда сегодня не включается. Мы должны настаивать на этом, и в этом отношении у представителей всех традиционных конфессий, конечно, и вообще у людей русского общества, русской культуры есть гораздо больше оснований, больше общего, конкретного позитивного материала для совместного сотрудничества и совместной защиты прав нашего религиозного русского, особого российского человека.

Моисеев А. А.: Спасибо, Александр Гельевич, совершенно неожиданный поворот. Заставляет юристов поразмышлять о той центральной теме, вокруг которого все больше развивается международное право, о правах человека. Вы затронули в своем выступлении несколько направлений, несколько конфессий. Я попрошу выступить священника Римско-Католической Церкви Игоря Леонидовича Ковалевского.

Ковалевский И.: Спасибо за приглашение, за возможность этого выступления. Здесь, как я уже вижу, мы собраны на факультете международного права, но язык дискуссий здесь уже не только юридический, но уже и богословский. Это очень важно, поэтому очень важно, что данное мероприятие имеет место именно на факультете международного права и с участием представителей религиозных конфессий. Дело в том, что мы можем по-разному рассматривать фундаментальное понятие. Действительно, каждое слово – оно обладает своей семантикой. Что мы имеем в виду, когда произносим слово «религия»? я думаю, что большинство юристов это отождествляют с определенной религиозной группой: конфессией, организацией или же юридически зарегистрированной какой-то религиозной общиной, может быть, незарегистрированной, но так или иначе, в таком юридическом ракурсе. Но для нас религия – это нечто более широкое понятие. Что мы понимаем, когда говорим, под словом «церковь» даже? Конечно, я не ошибусь, если скажу, что с точки зрения светского восприятия церковь воспринимается исключительно как некая социальная группа. Но для верующих христиан Церковь – это не просто некая социальная группа. Мы, по крайней мере, за свою конфессию скажу, уверен в том, что и православные имеют абсолютно одинаковую в этом плане веру (для нас Церковь – это некая группа, в которой присутствует трансцендентный элемент. Мы говорим, что мы – Тело Христово, да, что мы не просто некое НКО, мы не просто юридическое лицо, мы не просто некая социальная группа, политическая партия и так далее. Поэтому очень важны именно глубокие теоретические дискуссии по данной тематики на подобных площадках. У нас немало площадок в стране, в которых происходят практические межконфессиональные и межрелигиозные диалоги, практические дискуссии, начиная от Совета президентского по религиям и заканчивая различными другими площадками, в частности, о которых Сергей Васильевич Ряховский говорил. Но мое мнение, что у нас мало, очень мало глубокой теоретической дискуссии. Причем с участием ученых, различных специалистов, это юристов и философов в том числе, поскольку здесь проблема антропологии тоже выходит, с участием религиозных деятелей, богословов и также с участием секулярного общества. На это тоже необходимо обратить вниманием. Мы живем, хотим мы этого или нет, мы живем в секулярном обществе, нравится нам это или нет – это уже другая проблема, но, к сожалению, мы должны констатировать этот факт, и поэтому диалог, диалог, в диалоге необходимо также вовлекать и представителей данного общества.

Вообще когда мы говорим о диалоге, у нас вопрос «межконфессиональный диалог и общечеловеческие ценности», каждое из этих слов – оно уже является предметом очень широких дискуссий. Прежде всего диалог, диалог. Опять-таки, диалог очень трудно давался, исторически очень трудно давался диалог между религиозными конфессиями даже внутри христианства, не говоря уже о диалоге христиано-иудейском, христиано-исламском, и т.д., и т.д. ведь каждая религия, почти каждая религия так или иначе – она декларирует некую свою исключительность. И отсюда веками всегда вырабатывалось негативное восприятие диалога межрелигиозного и межконфессионального, которое, к сожалению, и сейчас у некоторых верующих присутствует. Мы тоже должны об этом помнить. Поэтому стоит помнить о главных принципах и целях диалога, зачем мы вообще может собираться за одним столом, о чем дискутировать, если, например, кто-то из нас считает, что только мы в рай попадем после смерти, а другие в рай не попадут, либо если попадут, то очень им будет трудно туда попасть, так я условно говорю, да… То есть мы должны понять, какие между нами есть общие ценности, по которым мы должны вести диалог и для чего мы должны, какие принципы диалога. Мой опыт таков, что мы часто не умеем, к сожалению, у нас общество не готово вести нормальный зачастую диалог, диалог превращается в монолог. Ведь принцип диалога главный – это открытость и взаимообогащение, а не конфронтация. Мы смотрим, как ведутся диалоги по телевидению, например, в СМИ, это, извините, не диалоги. На одной из популярнейших передач, когда меня пытались пригласить, вот, я ответил отказом, что никогда туда не приду, потому что это не площадка для диалога, а площадка, извините, для базара. А это разные вещи все-таки.

То, что касается общечеловеческих ценностей, права человека, мы фундаментальные понятия современной культуры, как демократия, толерантность, диалог тоже, права человека, свобода совести, нами, религиозными людьми сейчас воспринимается. Надо помнить, что та же самая католическая церковь еще примерно 150 лет тому назад более чем осторожно относилась к этим категориям. Именно по тем причинам, по которым предыдущий докладчик, Александр Ильич, и рассказал. Именно по этим же самым причинам. Что мы имеем в виду, когда говорим «свобода совести», когда мы говорим, что такое права человека и т. д. Потребовалось огромное время и глубокая богословская рефлексия над тем, чтобы понять, что это такое и насколько эти вещи вообще поддаются христианизации с точки зрения уже учения католической церкви. Католическая антропология – она библейская. Человек – образ и подобие Божье. Раз он образ и подобие Божье, имеет разум и свободную волю, то имеет право на свободу выбора, но одновременно эта свобода выбора – она всегда связана с ответственностью. Это начало Танаха, начало Торы, по семантике именно в этом все и заключено. Но дальше – что такое право? Здесь один из докладчиков прекрасно… вы сказали про свою статью «Бог и право». Очень интересная тема для обсуждения. Дело в том, что традиционная раннехристианская философия и теология основывала концепцию права на так называемом lex aeterna, на библейской концепции. То есть что источник любого права лежит в Боге, и конкретное выражение его в мире – это прежде всего фундаментальное jus naturale, естественный закон. Фундаментальный принцип естественного закона – «твори добро, избегай зла». Но что такое добро, что такое зло? Как это интерпретировать? Отсюда все уже и проблемы. Отсюда позитивный Божий закон – это заповеди, отсюда и светский закон, то есть «Повеление разума к общему благу». И вроде бы все красиво здесь вписывалось и звучало примерно до, я упрощаю, примерно начиная с периода Просвещения концепция всех законов начинает меняться. Закон – это не то, что имеет трансцендентную природу, а то, что имеет имманентную природу, вписано в самой природе.

Я помню, как в свое время советские ученые-естественники говорили: «Я верю в природу. Природа – мать, законы – они в самой природе вписаны». Вот это и есть имманентная концепция. Но современная культура, в частности, западноевропейская, секулярная культура, не только культура, но наука тоже, естественные науки. Вам любой фактически физик, любой естественник скажет, что такое закон природы. Это модель. А что такое модель? Это конвенциональная концепция законов природы. И эта конвенциональная концепция законов природы уже переходит в область гуманитарную, в область фундаментальной ценности человека и, в частности, в антропологию. То есть раз все конвенционально, то и мораль конвенциональна, то и пол конвенционален, и все на свете конвенционально. И поэтому религиозные конфессии, сталкиваясь с этим, они призваны к глубокой рефлексии над собственным… мое глубочайшее мнение, над собственным вероучением и, в частности, рефлексии над этими фундаментальными понятиями, в частности, что такое толерантность и что такое права человека. Для нас, поскольку наша конфессия достаточно… она живет в этом секулярном европейском мире, но не только в нем. Но для европейской цивилизации, в частности, мы постоянно подчеркиваем, что, несмотря на этот секулярный ее характер, корни этого секуляризма – они все равно находятся в Писании, в Библии, ибо человек – образ и подобие Божие, ему Всевышним дано много. Но с кого много дано, с того много и спросится, поэтому право всегда связано с некой ответственностью и с некой обязанностью. Я хочу все-таки напомнить о том, что в традиции Талмуда первая заповедь, да, первая заповедь – это не юридическое предписание, да, это уже христианская традиция, 10 заповедей именно так сформулировала, но в талмудической традиции это историческое ведение, «Ани Адонай Элоhеха», то есть «Я Господь, Бог твой, который вывел тебя из Земли Египетской, из дома рабства». Вот первая заповедь. Это не юридическое предложение, а историческое.

Именно из этого, из веры в Единого Бога-Спасителя вытекает следствие, поэтому «да не будет у тебя других богов», поэтому не убивай, не кради, не прелюбодействуй и так далее. То есть для верующих людей, по крайней мере, авраамических религий, это понятно. Для секулярных людей это уже непонятно, поскольку здесь иная концепция права. Поэтому дискуссия… не хочу дольше уже говорить, но дискуссии на тему именно философии права, антропологии и богословия здесь на одной площадке, я думаю, будут очень и очень полезными, особенно для нашего общества, которое ищет свою концепцию прав человека в многополярном мире. Спасибо.

 

Моисеев А. А. : Хотелось бы подчеркнуть две идеи. Во-первых, вы подтвердили вот единство нашего направления, международного права и религиозных конфессий. Мы пытаемся со своих сторон осмысливать в таком универсальном масштабе жизнь, да, со своих сторон именно вот в международном универсально масштабе. И второе, то, что еще более ценно: вы подчеркнули важность нашего такого сотрудничества и вот научного или юридического осмысления вопросов религии, что вот только подтверждает, опять же, вот и спасибо вам за это, вот, может быть, ценность нашей сегодняшней встречи. И соблюдая, опять же, равновесие, я прошу выступить заведующую отделом конституционно-правовых исследований Российской Академии Правосудия профессора Умнову Ирину Анатольевну.

 

Умнова И. А. : Хотелось бы поблагодарить Алексея Александровича Моисеева за то, что он собрал сегодня правоведов и священнослужителей по обсуждению, наверно, главного глобального вопроса сегодня для человечества, для будущего. Я хотела бы особые слова признательности казать Владыке за то, что он сказал главное: право – это любовь, а закон не должен быть во грехе. И вот эта формула, которая уже выведена в дискуссии о том, что мы должны определить, каким должен быть человек и как сделать так, чтобы право не было вредным человеку, а обеспечивало его будущее, я думаю, это, наверно, основа, это лейтмотив всей нашей дискуссии.

По своему статусу я еще являюсь женой священника. Меня зовут православные прихожане «матушка Ирина», мой супруг – отец Федор Конюхов, священник, три года назад принял православный сан. И, безусловно, у меня, наверно, какая-то особая ответственность в последние годы по исследованию вопросов религии и права и взаимодействия церкви и государства, вопросов укрепления духовной силы человека.

Я бы тоже хотела порассуждать, но теперь уже как правовед, о том, какие, возможно, мы делаем ошибки. И так, как я православная, я, конечно, преимущественно буду говорить о европейской правовой культуре. Мы знаем, что религиозные корни современных исламских государств сильны. У них есть, конечно, свои проблемы, но вот я, например, считаю миф, что нет религиозных корней у правовой культуры Европы. Они есть, я попытаюсь сейчас это обосновать. Но, безусловно, главная проблема, на мой взгляд, заключается в том, что в какой-то момент, когда стала развиваться естественно-правовая теория, почему-то наши ведущие консинуалисты посчитали, что она противоречит теологической. Но на самом деле, ее гармоничное соединение мы находим в трудах Аквинского, святого блаженного, Августина, который об этом очень гармонично написал. Я считаю, если говорить о парадигмах, где искать теоретические корни, то вот в трудах святого Августина. Их там можно найти.

Действительно, естественно-правовая теория начала развиваться вульгарно, извращенно в европейском праве, и итогом стала фетишизация самой свободы как блага и ценности, фетишизация принципа уважения прав и свобод, и мы действительно порождаем сегодня вредное человеку право, я со всеми тоже солидарна. Но я хочу сказать, что, наверно, нельзя абсолютизировать тот миф, что сегодня естественно-правовая доктрина вредна человеку и что нет религиозных корней, как я сказала, у христианских государств. Я являюсь консинуалистом, исследую вопросы конвергенции конституционно-международного публичного права. Вообще я считаю, что сегодня национальное, международное право во всех отраслях, во всех сферах надо рассматривать  в единстве. И как раз на базе конституций формируются национальные стандарты, которые затем конвергируются в общечеловеческие международные стандарты. И вот даже в европейских странах они не отказываются от Бога. Если анализировать конституцию, во-первых, мы сразу вспомним конституцию Греции, где начинается преамбула «во имя святой единосущной и нераздельной Троицы». Я была в прошлом году на конференции в Санкт-Петербурге, судья Конституционного суда Бондарь цитировал конституцию Греции, считал ее образцом сегодня правовой культуры для России, предлагал там посмотреть конституционалистам, как сегодня соединить духовное и материальное, как соединить социальное и религиозное.

Для нас, конечно, известна конституция Ирландии, где тоже во имя пресвятой Троицы объясняется смысл, сущность права. При этом Греция считается одновременно и светским государством, входит в Европейский Союз. Но мне кажется, нам интереснее даже подходы Швейцарской конфедерации или Германии, потому что, например, в Швейцарская конфедерация в своей конституции новой 2000 года начинается «во имя всемогущего Бога», а конституция Германии говорит об ответственности перед Богом. И, конечно, мне, например, не совсем было понятно Ангела Меркель, когда она так как-то агрессивно отнеслась к нашему закону, запрещающему гомосексуализм, пропаганду гомосексуализма, ведь они сами начинают свою конституцию с этих слов: сознавая свою ответственность перед Господом Богом и людьми, мы призываем принять, мы принимаем этот закон.

У нас об ответственности перед Богом говорится в конституции Украины, в преамбуле. Наши соседи. А конституция Албании, вот она, например, для нас тоже интересна, там пытаются найти компромисс между теми, кто верит в Бога, и другими всеобъемлющими ценностями, которые не противоречат человеку. То есть уже конституционное право современное, оно развивается в этом направлении. Я не говорю о конституции Польши, где Бог пронизан, идеи Бога пронизаны по всем, в том числе и ключевым аспектам прав человека, поэтому есть даже правовая основа сегодня – соединение теологического и естественно-правового учения. Другое дело, что сами страны сегодня почему-то игнорируют свои же постулаты, которые они закрепляют в основных законах. Где можно было бы нам объединить наши усилия: государства, правоведов, церкви сегодня для того, чтобы эту парадигму, как вы сказали: нормальный, идеальный человек – развивать? На мой взгляд, нужно посмотреть международно-правовые документы, стандарты в 3 направлениях. Первое – жизнь и будущее человека, потому что нормы международного права сегодня определили понятие «будущее поколение». Сначала о нем говорили, как о бенефициарии, сегодня мы говорим о будущих поколениях как субъекте права. А христианская и вообще религиозная идея будущих поколений – они связана с совсем другими отношениями к пониманию прав и свобод. Второе направление – это сохранение защиты института семьи. Я полагаю, здесь стандарты мы можем выработать довольно плодотворно и успешно, не прилагая даже слишком больших усилий. И, наверно, должна быть какая-то общая международно-правовая декларация, региональные международные документы, где бы понимание семьи было соответственно человеку, его будущему. И, наконец, еще третье направление, которое я выделяю, которое плодотворное и уже сегодня позволит нам формировать модель человека, это воспитание детей и молодежи, формирование духовных основ, духовно-правовых основ в этом направлении. Что касается жизни будущего человека Господа Бога, ну, тут, наверно, всем понятно, что прежде всего понятие «жизнь» и запрет жизни… Есть у нас, вот я пыталась анализировать, какие уже есть международно-правовые стандарты, которые работают, и они соответствуют и нашим духовным подходам к правам. Работорговля, наркоторговля, проституция, педофилия, алкоголизм, прерывание беременности, наркомания – по этим вопросам уже международно-правовые стандарты развиваются. Но появились новые угрозы и вызовы, сегодня их называли: это репродуктивная медицина, эвтаназия, генная инженерия, клонирование и т.д. Вот здесь хотелось бы сказать опять, что, наверно, нельзя сказать, что все вот западные либеральные государства придерживаются гомосекулярных подходов. Меня в этом плане очень вдохновляет конституция Венгрии 2011 года, это конституция нового поколения, где все вот эти угрозы прописаны, запрет их. Вот если ее читать, там запрет идет по всем новым угрозам, вызовам человека. Однозначное определение, что такое союз мужчины и женщины – брак. Определение брака в конституции, запреты клонирования, подробное регулирование, ограничение генной инженерии, репродуктивной медицины и так далее. Еще раньше, вот в конституции, еще раньше, в конституции Швейцарии это было сделано, 99 года, в 2000 она была на референдуме утверждена. И безусловно, вот если сейчас искать вот эти моменты, то, мне кажется, в международном праве стоит взаимодействовать с конституционным правом и с теми странами европейскими, которые проповедуют совершенно иной стиль понимания прав и свобод человека. Это однозначно сегодня. Если говорить, например, о запрете однополых браков – тут много стран уже достаточно, это помимо Польши сегодня этот запрет мы находим в конституции Литвы 2005 года, в конституции Беларуси косвенным образом мы находим. И мы находим сегодня эти запреты, уже появляются в законодательстве большинства европейских стран. И нельзя сказать, что право сегодня отстает от потребности духовного ограничения. Ну, безусловно, конституция Венгрии, о которой я сказала. И в этой связи я думаю, что сейчас мне, например, как конституционалисту видится очень интересным обобщение вот этого нового, другого, теологического права в конституционной, национальном правовом измерении. И действительно, на базе вот этих вот норм мы вполне бы могли развивать и расширять нормы международного права.

И еще один момент, о котором хотелось бы сказать, вот о воспитании детей и молодежи отдельно. У нас, вот в нашей России есть большая проблема в этом плане, и проблема, от которой зависит государство. Мне кажется, церковь должна бы здесь была больше работать. У нас почему-то существует такое неправильное понимание, что мы не можем ввести обязательное религиозное образование. Почему нет? Вот в той же Германии, которая в данной ситуации я уже цитировала, у них очень хорошая формула выработана: обязательным предметом является религиозное образование, соответственно, если родители пишут заявление и просят об этом, организовать такое образование в рамках светской школы, почему нет? Почему у нас сразу начинают кричать, что если мы вводим курсы православия или в исламских наших республиках, где есть исламские конфессии, почему нет? Почему не вводить и почему мы так боимся? Почему мы абсолютизируем светское государство? Мне, к сожалению, приходится часто огорчаться, читая работы по светскому государству наших конституционалистов, которых сегодня признают, где они очень сильно отделяют как раз естественно-правовую от теологической теорий. Понятно уже сегодня всем, по-моему, мы здесь единогласны, что просто права человека без духовной основы, просто права человека без понимания его именно в том, что ему создает серьезные угрозы, казалось бы, в безобидных вопросах, частных, становящихся публичными, это сегодня вопрос №1. Поэтому я очень благодарю вас за эту дискуссию, постараюсь тоже в своих исследованиях вносить вклад в эту проблему, выступать почаще. Спасибо большое.

Моисеев А. А. : Я прошу выступить раввина Когана Зиновия Львовича.

Коган З. Л. : Хочу выразить глубокое сочувствие молодежи, которая там сидит справа. Может, они голодные, может, они устали, но вот сидят, терпеливые такие. Спасибо вам. и спасибо всем присутствующим, потому что обычно выступил и ушел, в президиуме или где-то, а тут все терпеливо сидят. Так что все тут хорошо. Да, пора мне начинать.

Прежде всего хотел бы развеять миф, что евреи – это народ Книги, евреи – философы, правоведы. У нас книг не так много. Был один философ-правовед, Спиноза, но мы его выгнали из общины. То есть в основном-то центральное место в синагоге – это обычно столовая хорошая, где можно выпить, закусить, вот. Мы этим, может быть, чем-то похожи на мусульман, но они не пьют. Хотя мы с ними 500 лет вместе прожили. И вот еще одна интересная вещь: мои братья во время праздника Курбан-Байрам, они Коран читают, из Корана, Авраам приносил в жертву Исмаилу. А у нас в Библии, значит, Авраам хотел, там тоже хотел, хотел принести в жертву Исаака. Но я думаю, вот интересно, 500 лет мы жили и живем вместе. Найдите где-нибудь, чтобы был диспут на эту тему. Хотя бы один раввин поднял бы вопрос: да как же так! У нас тут вот Исаак, а у вас Исмаил! Нигде нет ничего. В чем дело?

Вы знаете, я думаю, что иудаизм, как, может быть, и ислам, меня поправит или побьет мой брат, это прежде всего образ жизни. Нам не так важно дресс-код или какие-то философские вот эти вот всякие заморочки, вот важно, чтобы был халяль или кошер, то есть мясо, еда такая-сякая, значит, важно в семье мусульман там трезвым приходит всегда мужчина, он может и побить жена. Еврей приходит часто пьяным, и обычно жена его лупит. Ну, в общем, какая-то гармония есть. Незначительная.

Господь – это не только любовь. Всевышний Бог – это гармония. Мы говорим: Бог – это причина всего, что существует. Гармония, законы. Гармония. Отсюда ноги растут и самого права. Когда нарушается гармония, нужно исправить, нужно вернуть вещи или людей в нормальное состояние. Поэтому вот я думаю, что очень важно вера человека в собственные силы, в себя самого. Господь все время разговаривает с нами, с каждыми. Это как солнце. Это не то, что там ВИП загорает одними лучами, а БОМЖ – другими. Нет, все, на всех. То есть я хочу сказать, я хочу сказать, что очень важно, чтобы человек, а вот будущие студенты, аспиранты и так далее, чтобы он верил в собственные силы. Да, многие из нас могут говорить «много вам», но это не больше, чем дождь, который льет. Ну льет и льет, вам все равно принимать решение. И не нужно думать, что вы знаете меньше, чем кто бы то ни было. Мы вот как вышли из мамы и пошли погулять по этому… по этой земле, так вот каждый… Поэтому в иудаизме почти нет ритуалов. Более задрипанных не видел, этих раввинов. У мусульман тоже. Нет, мы не задрипанные, мы как раз вот одеты прилично, но особых ритуалов мы не придаем, видимо, этому значения, опять же, из-за того, что все же это больше образ жизни.

Некоторые сегодня очень видные раввины говорят, что иудаизм – это не религия, это просто традиция большой семьи. Ну, она разрослась там, сегодня, может, 13 миллионов, может быть, может, больше, может, меньше. Там было – Адам, Ева, пошло-поехало. В общем, такая семейка веселая, так сказать. Можно с ума сойти.

Я еще хотел сказать немножко. Я в этом, как видите, я, значит, не очень силен. Станцевать я бы вам станцевал бы, но так вот говорить… я хотел бы сказать, что ближе к нам с вами, к России. Россия — и сегодня на всемирном Соборе это было таким заглавным – это страна-цивилизация. Вот, это очень интересно. И в этой стране-цивилизации важная цель какая? Солидарное общество. Потому что мы сегодня как атомы, мы не молекулы, то есть семьи. Вот семьи – они обычно солидарны, они даже могут быть солидарны друг с другом. И хочу сказать, что чрезвычайно важна семья. Семья – это как маленькая церковь. По существу, семья – это церковь, у которой есть традиции и своя святость. И то, что большинство, абсолютное большинство семей православные, это будет когда праздник Пасха, превратитесь в ангела и полетайте по семьям. Вы увидите, что большинство семей от Камчатки до Калининграда празднуют православную Пасху. Вот да. Так вот, семья – это самая важная ячейка. И у семьи своя религия. Как я сказал, своя святость. Поэтому государство, если оно хочет быть стабильным, наше, оно должно давать приоритет семье и изучать семейное право, и защищать семью, потому что это самый древний институт человеческий и самый прочный. Посмотрите, что меняется: флаги меняют, там еще другое меняют, третье, пятое. Семья остается. Да, вот сегодня бывают некоторые, конечно, проблемы, там Украина и Россия, у нас же много смешанных семей. Это да, это тоже достойно исследования. И сегодня, когда он украинец, она русская, и сейчас начинается вот этот раскол, это большая проблема для семьи. Я думаю, семьи справятся. Семья – это от Адама и Евы по сей день семьи. Не государство. Там про государство как бы ничего не говорится. Семья – вот. поэтому я думаю, что семья, права семьи, правовые вопросы, может быть, самое важное.

Последнее, что я… а то я разошелся, лучше бы я танцевал и молчал. Вот полная семья – это есть в Талмуде – это полное имя Бога. Есть такое выражение. Вот. ну, и чем больше детей… Жириновского тут нет? Нет. Чем больше детей, тем лучше, тем богаче семья. Поэтому не надо никого кастрировать и ограничивать. Я думаю, что России пора строить одноэтажную Россию, потому что мы увидели этот тупик вот этих московских двухкомнатных квартир, где папа, мама, может быть, дедушка и бабушка. Ты хочешь родить, и господи боже мой! А ты хочешь рожать и рожать, допустим. Поэтому нужно уходить, оставлять гастарбайтерам, кому хотите, эту Москву и селиться по всей России. Но чтоб хорошие дороги, хороший дом – и тогда плодитесь и размножайтесь! Потому что другой альтернативы нет, надо заполнить Землю, вот.

Я последнее. Знаете, я к национализму отношусь спокойно. Там 4 ноября, ради бога. Главное, чтобы не было там ксенофобии, то есть чтобы это было не противо, чтобы это было за. Тогда все будут за. Как бы им донести, я не знаю, значит, вот, чтобы не было… Чтобы национализм не был направлен друг против друга. Вот. А чтобы они позитивные свои проекты решали.

И, наконец, у меня ощущение, что Россия несла и несет вот как крест свою неистребимую веру в то, что мир из поколения в поколения становится лучше. Он и действительно становится лучше. Поэтому пора Россию понимать умом и мерить честью.

(02:16:56) Моисеев А. А.: Если возражений нет, мы готовы сделать проект резолюции, согласовать со всеми нашими участниками и в дальнейшем решим ее широко распространять. Кстати, у нас здесь присутствует главный редактор Евразийского юридического журнала, даже по названию это очень символичный для нас журнал. А говоря про Казанский университет и про Казань, для меня это вообще сильный символ, когда в Казанском кремле стоят рядом и мечеть, и храм, и от этого народ только выигрывает, как минимум потому, что празднует вдвое больше праздников. Я думаю, что это хороший пример просто для всего мира и для там неспокойных каких-то, может быть, регионов. Спасибо, что вы приехали специально на наш круглый стол.

В рамках наших круглых столов мы стараемся также предоставлять площадку молодым исследователям, и я прошу выступить научного сотрудника Центра мировых культур института актуальных международных проблем Дипломатической академии Белякову Нину Сергеевну.

Белякова Н. С. : Роль и значение религии в общественных процессов является одним их важных вопросов современной повестки дня. Я хотела бы обратить внимание, что русская православная церковь уделяет особое внимание налаживанию диалога с крупными исламскими общинами, в том числе межрелигиозному диалогу с Турецкой республикой. За последнее время активировались контакты наших лидеров, и также религиозных лидеров наших стран. Это, например, визит Его святейшества в Анкару в 2009 году. В 2012 году в Анкаре также прошло первое собрание совместной рабочей группы РПЦ и Управления по делам религии Турецкой республики. Здесь необходимо отметить, что данный межконфессиональный диалог стал возможен благодаря выходу российско-турецких отношений на уровень стратегического партнерства и взаимодействия. Турция проявляет немалый интерес к развитию такого диалога с мусульманскими общинами в разных странах, в том числе и в России, особенно после развала СССР, когда Турция обратила свое внимание на тюркские государства Центральной Азии и Закавказья. Кроме того, особо хотелось бы отметить, это интерес Турецкой республики к Татарстану и Башкортостану. После Москвы деятельность турецких фирм сосредоточена, вот второе место – это республика Татарстан. В 95 году было заключено соглашение о торгово-экономическом, научно-техническом и культурном взаимодействии. И что немаловажно, первое генеральное консульство Турецкой республики открылось именно в Татарстане, в Казани в 96 году. А 13 сентября 1997 года осуществляет свою деятельность полномочное представительство республики Татарстан в Турецкой республики при нашем торгпредстве. На третьем месте это Башкирия, также имеет немалый вес. В 2005 году консульство… генерального консульства Турции в Башкирии нет, но также открыто полномочное представительство республики Башкортостан в 2005 году при нашем торгпредстве.

Тем самым я хотела бы отметить, что через сближение на основе религии и схожести культур и языка Турция получает возможность развивать свое активное влияние на территории РФ через торгово-экономические и социально-культурные контакты. Что особенно важно при рассмотрении вопросов безопасности как в черноморском регионе, так и в самом Северокавказском федеральном округе, то есть это влияние – оно дальше распространяется уже и на такой важный для нас и проблемный регион. Это что касается позиции Турции.

С точки зрения России если мы будем рассматривать межконфессиональный диалог, конечно, Россия не может проявлять такое влияние, потому что всего 2% населения Турецкой республики не исповедует ислам, это религиозные меньшинства. Соответственно, нужно здесь уже обратиться к истории, да, которую мы как научные сотрудники, может быть, просто как люди, интересующиеся, можем очень легко найти и почитать. Например, в 2011 РПЦ внесла вклад в празднование праздника Успения пресвятой Богородицы, который прошел в Трабзоне. Посетило этот праздник около 300 русских паломников и более 3000 гостей из других стран. Здесь немаловажным является именно, как сказать, восприятие наследия Византийской империи как православного наследия для Российской Федерации. Очень большое внимание мне бы хотелось вот в своем выступлении отметить важность сохранения культурного наследия и именно религиозного наследия для РФ. Мы все прекрасно знаем, что огромный поток туристов ездит в Турцию, это уже в этом году более 3,5 млн человек. Но люди зачастую просто не знают и не обладают никакой информацией, что Турция – это предыдущая Османская империя, а предыдущая – это Византия. Это огромное количество памятников, которые находятся в досягаемости просто от 5 до 15 минут каждого курорта и каждого места, но люди, к сожалению, этого просто не знают. А через это взаимодействие, во-первых, идет опять-таки укрепление отношение на международном уровне, когда люди могут иметь возможность в другой стране посетить важные для себя места. И в то же самое время с развитием вот такого международного межконфессионального диалога между Россией и Турцией изменяется восприятие православия и России со стороны и самой Турецкой республики, и ее граждан. И опять-таки, это может сыграть положительную роль в плане восприятия ценностей друг друга, потому что Турция и Россия – это светские государства, но как и в России у нас, большинство проповедует православие, в Турции, можно сказать, да, 98%, практически большинство проповедует ислам. Но тем не менее это не означает, что люди не могут делиться, не могут воспринимать друг друга. А так как мы, это мое личное мнение, что у кого-то больше, у кого-то меньше, ценность идет из семьи, из религии, которая все равно она в жизни присутствует каждого человека, то вот такой межконфессиональный диалог на международном уровне – он может помочь людям просто правильно воспринимать друг друга и в дальнейшем избегать каких-либо, может быть, конфликтных ситуаций.

Моисеев А. А. : Я прошу выступить профессора факультета международного права Ляхова Евгения Григорьевича.

Ляхов Е. Г. : У меня только три момента, которые я хочу отметить с большим удовольствием и большой пользой, скажем так. На мой взгляд, нормы, которые действуют, и догмы, которые действуют, принципы, которые действуют и как правовые, и как религиозные нормы, они нацелены на главное: на то, что именуется воспитанием терпимости во взаимоотношениях между людьми, народами, государствами, и борьбу с ложью. Это центральный момент, который, как мы с вами хорошо знаем, приводит ко многим и многим несчастьям. Я имею в виду ложь, оболгание преднамеренное. Еще, естественно, речь идет о совместной борьбе с преступностью. Преподаватели, научные сотрудники, проповедники – у нас есть одно общее. Мы можем то, что сегодня только что услышали, то,что познали, то, до чего доросли во время наших дискуссий или рассказом людей, умудренных опытом и знаниями, мы как преподаватели, как проповедники завтра все это можем нести студентам, в массы. И, соответственно, помогать осуществлять эту основную задачу – терпимость во взаимоотношениях и борьба за истину, за правду. И два момента, в принципе, личные и в то же время навеянные сегодняшней встречей. Очень, повторяю, полезной. Я сейчас работаю над тематикой, до которой недавно сравнительно дорос. Я занимаюсь сейчас вопросами суверенно-патриотических начал современного международного права, тех норм  и принципов в международном праве, которые в настоящее время обеспечивают, по сути дела, нормальные условия для жизни отдельных, по сути дела, государств или в лучшем случае, групп государств. И пытаюсь определить тенденции, когда же наконец и человечество помудрее станет, и нормы права, и другие социальные нормы, действующие в обществе, естественно, станут таковыми, обеспечивающими суверенно-патриотические начала для всего мирового сообщества, то есть для человечества и для среды обитания нашей, которая, как мы с вами знаем хорошо, под угрозой. Это первое, то, что вот сегодняшняя дискуссия мне помогла уже и поможет дальше по мере размышления над этой сложной и важной темой, на мой взгляд, естественно. И второе – это многое может дать, и опять-таки, мне это уже дано, скажем так, нынешней дискуссией, это вопрос о таком, такой отрасли международного права, как… и институтах международного права, как ведение переговоров. Ведение переговоров. Мы с вами знаем, что ведение переговоров – это очень сложный и специальный институт международного права, помогающий бороться и за мир, за безопасность, но мало у нас знает о том, что в настоящее время в соответствии, например, с законом о противодействии терроризму ведение переговоров разрешено даже с такими предельно инакомыслящими, как террористы, в целях сохранения жизни людей. Такие переговоры разрешены, скажем так. Это положение было, определялось и по личной инициативе Владимира Владимировича Путина, было внесено в этот закон, и вот сегодняшняя наша встреча тоже многое очень дала и в плане понимания природы человека, и в плане понимания вот тех инакомыслящих, тех заблудших, которые именуются террористами. Ибо здесь много было интересного сказано по поводу и животного, и сугубо социального в человеке, а, соответственно, это будет, по крайней мере, мною будет использовано — у меня есть несколько статей по вопросам ведения переговоров с террористами.

Моисеев А. А.: Круглый стол показал, что проблема существует, что нам есть, что обсуждать. И хорошо, что мы это делаем в таком миролюбивом русле, сидя за столом. Спасибо всем уважаемым представителям разных конфессий, что вы нашли время и возможность к нам прийти.

Полная видеозапись Круглого стола:

 

 

 

Добавить комментарий

Войти с помощью: