Суррогатное материнство в XXI веке помогает многим людям обрести полноценную семью при физической невозможности человека самостоятельно родить ребенка. Правовое регулирование суррогатного материнства в первую очередь зависит от национального законодательства. В рамках нашего исследования рассматриваются вопросы транснационального суррогатного материнства, а также те возможные его аспекты, которые могут иметь криминогенный характер. Задача исполнительной и законодательной ветвей власти в государствах, а также международных организаций состоит в том, чтобы пресекать случаи суррогатного материнства, смежного с торговлей детьми и человеческими органами и тканями.
Ключевые слова: суррогатная мать, права ребенка, усыновление, торговля людьми.
International legal aspects of surrogate motherhood
Abstract: Surrogate motherhood in the 21st century helps many people find a full-fledged family when a person is physically unable to give birth to a child on his own. Legal regulation of surrogate motherhood primarily depends on national legislation. As part of our study, the issues of transnational surrogate motherhood, as well as those possible aspects of it that may have a criminogenic nature, are considered. The task of the executive and legislative branches of government in states, as well as international organizations, is to stop cases of surrogate motherhood associated with the sale of children and human organs and tissues.
Key words: surrogate mother, child rights, adoption, human trafficking.
На данный момент отсутствует международная конвенция или иное международное соглашение, регулирующее в полном объеме суррогатное материнство, ввиду чего его правовая регламентация разница от страны к стране. Тем не менее выделяется определенный ряд международных документов, имеющих отношение как к правовому положению суррогатной матери, так и к правовому положению ребенка.
В соответствии со ст. 35 Конвенции о правах ребенка 1989 г. государства-участники обязуются принимать как на национальном, так и на международном уровне все возможные и необходимые меры в целях защиты детей от их похищения и торговли, а также защищать детей от их контрабанды в любых целях и формах. Данная статья может распространяться также и на детей, рожденных в результате суррогатного материнства, так как возможны случаи рождения таких детей не с целью создания семьи, но с намерением продажи подобного ребенка и его дальнейшего эксплуататорского использования, либо трансплантации его органов. Задача как отдельного государства в рамках его национальных правоохранительных органов, так и международных правоохранительных органов состоит в том, чтобы выявлять подобные преступления и пресекать их.
Относительно спорным моментом, связанным напрямую с суррогатным материнством, является момент передачи ребенка (как с физической, так и с юридической позиции). Согласно ст. 2 Факультативного протокола 2000 г. к Конвенции о правах ребенка, касающегося торговли детьми, детской проституции и детской порнографии торговлей детьми следует считать акт или сделку, в рамках которой одно лицо или группа лиц передает ребенка другому лицу либо группе лиц, получая взамен вознаграждение или иное возмещение. При трактовке процесса передачи ребенка от суррогатной матери к родителям некоторые государства рассматривают получение суррогатной матерью материального вознаграждение за вынашивание и рождение ребенка как часть объективной стороны состава преступления. Согласно ст. 3 вышеупомянутого Протокола торговля детьми может осуществляться с целью их сексуальной эксплуатации, извлечения органов за вознаграждение, либо их использования на принудительных работах.
В зависимости от национального законодательства и договора о суррогатном материнстве при фактической передаче ребенка суррогатная мать может вовсе не обладать родительскими правами и обязанностями в отношении этого ребенка, а с юридической точки зрения родителями ребенка во всех соответствующих документах могут значиться его генетические родители, и в таком случае говорить о возможной передаче ребенка от суррогатной матери за материальное вознаграждение и вовсе не приходится. Рассмотрим существующие взгляды на возникновение и переход родительских прав при суррогатном материнстве.
При гестационном суррогатном материнстве моментом возникновения родительских прав и обязанностей является момент рождения ребенка, при этом генетические родители могут официально взять на себя данные права и обязанности в следующем случае: например, в соответствии с положениями отечественного законодательства, суррогатная мать должна в письменной форме согласиться на регистрацию генетических родителей в качестве родителей в свидетельстве о рождении ребенка. Т.е. люди, давшие свой биологический материал для инициирования беременности у суррогатной матери, могут официально получить родительские права исключительно в том случае, если на, то даст свое согласие суррогатная мать, отказавшись от своих родительских прав в отношении данного ребенка.
Сторонники теории причинности (causation) возникновения родительских прав при суррогатном материнстве придерживаются позиции, согласно которой родителями ребенка считаются лица, активность и действия которых и послужили основанием и причиной рождения ребенка.
Международное право призвано защищать прежде всего права ребенка и при процедурах по усыновлению. Международные стандарты направлены на обеспечение благополучия самого усыновляемого ребенка и его биологической семьи. При этом усыновление несовместимо с какой-либо финансовой выгодой, явно несвязанной, например, с оплатой услуг юристов и переводчиков, вовлеченных в оформление документов по усыновлению.
Ст. 1 Конвенции о защите детей и сотрудничестве в области межгосударственного усыновления 1993 г. гласит, что межгосударственное усыновление должно осуществляться исключительно в интересах создания семьи и с учетом в первую очередь прав самого усыновляемого ребенка, что категорически противоречит усыновлению ребенка в целях его эксплуатации в какой-либо форме, а также продаже его внутренних органов. Таким образом, при суррогатном материнстве, если оно в конкретном случае включает в себя и процесс оформления усыновления, мировое сообщество должно отслеживать подобные действия с целью защиты прав усыновляемого ребенка.
Ст. 20 Декларации о социальных и правовых принципах, касающихся защиты и благополучия детей, особенно при передаче детей на воспитание и их усыновлении на национальном и международном уровнях регулирует усыновление при суррогатном материнстве ввиду защиты прав и интересов усыновляемого ребенка. Согласно данной статье усыновление не может быть совместимым с извлечением какой-либо финансовой выгоды любой из сторон. Т.е. данная статья также направлена против торговли детьми, в том числе при суррогатном материнстве.
Ст. 17 Европейской конвенции об усыновлении детей также призвана защищать права ребенка. Согласно данной статье никто не может получать ни финансовую, ни какую-либо иную выгоду ввиду осуществления действий по усыновлению ребенка. По сути данная статья направлена на борьбу с торговлей детьми. В этой же Конвенции от 1967 г. в ст. 15 также уделялось внимание условиям осуществления усыновления, однако формулировка была иной: предполагалось принятие государствами-участниками Конвенции соответствующих запретительных норм в национальном законодательстве с целью пресечения осуществления усыновления, сопряженного с получением финансовой выгоды.
Таким образом, международное общество обеспокоено проблемой усыновления в целом и некоторыми его аспектами при суррогатном материнстве. Очевидно, что суррогатное материнство, сопряженное с усыновлением ребенка, рожденного суррогатной матерью, не должно тем или иным образом нарушать основные права и интересы ребенка. Кроме того, стороны, участвующие в усыновлении, не должны ориентироваться на достижение материальных задач. Случаи, при которых происходит «платное» усыновление или «покупка» ребенка при юридическом оформлении усыновления может считаться нарушением международного права.
Жертвой суррогатного материнства может являться не только ребенок, но и суррогатная мать. Так, малообразованные женщины из бедных слоев населения, а также иные слабозащищенные женщины (например, несовершеннолетние) могут принуждаться к суррогатному материнству, а именно либо к вынашиванию суррогатного ребенка, либо к донорству своей яйцеклетки.
Согласно опубликованным данным эксплуатация суррогатной матери является одной из самых часто возникающих особенностей суррогатного материнства при его международном характере. Если в США при стоимости процедур по оказанию услуг суррогатного материнства в размере $40.000-$150.000 суррогатная мать получает от $20.000 до $30.000, то в Индии суррогатной матери выплачивают не более $10.000.
Например, в 2009 г. на территории Румынии израильских врачей обвинили в торговле яйцеклетками несовершеннолетних девочек. Одна из этих девочек была оставлена врачами без надлежащего медицинского ухода в тяжелом состоянии после проведения процедуры забора яйцеклеток. В 2001г. 13 вьетнамок были спасены в Таиланде, куда их перевезли с целью их использования в рамках транснационального суррогатного материнства против их воли. Некоторые девушки были изнасилованы (причем насильники таким образом пытались зачать детей для их последующей продажи).
Другой случай торговли несовершеннолетними произошел в 2011 г. в Нигерии, где нашли незаконную «фабрику по производству детей», на которой девушек (в возрасте от 15 до 17 лет) склоняли к суррогатному материнству, либо насильственно оплодотворяли, а рожденных детей продавали для дальнейшей эксплуатации (в том числе и сексуальной) и усыновления. Продажи могли осуществляться и в Европу. Причем данный случай имеет прямое отношение к суррогатному материнству, т.к. некоторым девушкам обещали медицинскую помощь (что может рассматриваться в качестве вознаграждения за вынашивание и рождение ребенка). Данный случай напрямую связан со ст. 35 Конвенции о правах ребенка 1989 г.(в соответствии с которой государства-участники принимают все необходимые меры на национальном, двустороннем и многостороннем уровнях в целях предотвращения похищения детей, торговли ими и их контрабанды), ст. 3 Факультативного протокола к Конвенции о правах ребенка, касающегося торговли детьми, детской проституции и детской порнографии 2000 г., а также с Протоколом о предупреждении и пресечении торговли людьми, особенно женщинами и детьми, и наказании за нее 2000 г., дополняющим Конвенцию Организации Объединенных Наций против транснациональной организованной преступности (цели которого заключаются в предупреждении торговли людьми, борьбе с подобной торговлей, а также в защите жертв торговли).
Данные примеры демонстрируют случаи, в которых жертвами суррогатного материнства оказываются не только дети, но и суррогатные матери.
При суррогатном материнстве опасности подвергается и сама суррогатная мать, даже если действия всех сторон договора о суррогатном материнстве носят легитимный характер. Очевидно, что суррогатная мать подвергается риску ввиду самого суррогатного материнства, т.к. она проходит через череду медицинских вмешательств. Но иногда родители относятся к здоровью и правам суррогатной матери с явным пренебрежением. Например, часто суррогатным матерям приходится сталкиваться с кесаревым сечением, даже если к тому нет прямых медицинских показаний. Такое случается, когда родители хотят выбрать определенную дату для рождения ребенка. Кроме того, данная процедура играет на руку медицинским учреждениям, взимающим дополнительную палату за эту процедуру.
При проведении процедуры по оказанию услуг суррогатного материнства парой в иностранном государстве обычно ребенку выдается свидетельство о рождении, которое в последующем используется в оформлении необходимых документов в государстве, гражданами которого являются родители, обратившиеся к вышеупомянутым услугам. Однако в некоторых странах государственные органы отказываются признавать подобные свидетельства о рождении, в результате чего в первую очередь страдает ребенок, по сути еще не получивший ни гражданства соответствующей страны, ни «юридически оформленных» семейных связей. Во избежание подобных ситуаций Европейский суд по правам человека в рассмотренных делах пришел к выводу, что отказ в признании действительными свидетельств о рождении детей, рожденных суррогатными матерями в иностранных государствах и, соответственно, выданных в таких государствах, есть нарушение основного права ребенка на частную и семейную жизнь.
Отдельного внимания стоят возможные ошибки и преступления, которые могут совершаться агентствами и клиниками, занимающимися суррогатным материнством. Например, при заключении договора о гестационном суррогатном материнстве суррогатной матери может быть подсажена оплодотворённая яйцеклетка, которая не имеет генетической связи с родителями (такое может произойти как в результате ошибки, так и в рамках прямого умысла). Так, в 2011 году разгорелся скандал с украинской клиникой BioTexCom. Итальянская пара, вернувшись на родину с ребёнком, решила зарегистрировать его в государственных органах. В рамках данных процедур при проведении экспертизы ДНК выяснилось, что ребенок не имеет генетической связи с итальянской парой (что полностью противоречило и договору о суррогатном материнстве, и законам Украины, которые предусматривали обязательное родство как минимум с отцом; кроме того, до 2013 г. в Украине иностранцам запрещалось пользоваться услугами суррогатного материнства). В результате ребёнок был отдан в приют в Италии, итальянская пара была задержана, против руководства клиники были заведены уголовные дела. Таким образом, работники клиники пренебрегли своим обязательством использовать генетический материал итальянской пары. В итоге можно сказать, что в соответствии с Уголовным Кодексом Украины суррогатное материнство подменилось преступлением, описанным в ст. 149 (торговля людьми). Данная клиника также фигурировала в иных неправомерных случаях, в которых суррогатным матерям подсаживали эмбрионов не из тех биологических материалов, которые могла дать конкретная пара, а из оставшихся биологических материалов других лиц.
В случае, связанном с итальянкой парой, были нарушены как условия договора о суррогатном материнстве, так и национальное законодательство двух стран. Как мы видим, суррогатной матери должны были перенести эмбрион человека, зачатого итальянской парой в результате применения вспомогательных репродуктивных технологий, и в данном случае в соответствии с п. 2 ст. 123 Семейного Кодекса Украины эта пара считалась бы родителями ребенка. Но т.к. генетическая связь не была подтверждена, ни у суррогатной матери, ни у итальянской пары не возникли родительские права в отношении данного ребенка. Что касается итальянского законодательства, то в данной стране лицо не может быть зарегистрировано в качестве родителя ребенка, если ребенок, рожденный от суррогатной матери за границей, не имеет генетической связи с данным родителем. Родительские права на такого ребенка могут быть установлены исключительно в случае усыновления. Получается, что в отношении ребенка ни у суррогатной матери, ни у итальянской пары не возникли родительские права и обязанности. Таким образом, данные деяния подпадают под описание торговли детьми, отраженное в ст. 2 Факультативного протокола 2000 г. к Конвенции о правах ребенка, касающегося торговли детьми, детской проституции и детской порнографии.
Ребенок может пострадать и в том случае, если государство, гражданами которого являются люди, прибегшие к суррогатному материнству, откажется признавать за ними родительские права и обязанности в отношении данного ребенка: он в итоге может оказаться сиротой без гражданства. Стоит отметить, что суды в Бельгии и Голландии пришли к выводу, что при незаконном оформлении договора о суррогатном материнстве подобный договор не может иметь большего значения, чем основные интересы ребенка в семье и гражданстве.
Можно сделать вывод, что жертвами суррогатного материнства могут оказаться:
— потенциальные родители, обратившиеся за услугами суррогатной матери (если используется не их биоматериал, если это является существенным положением договора о суррогатном материнстве);
— суррогатные матери (если их принуждают к суррогатному материнству, а также если при беременности и родах их здоровьем пренебрегают);
— ребенок (если он остается без родителей и без гражданства).
Торговля людьми в рамках суррогатного материнства может затрагивать как саму суррогатную мать (если ее принуждают к оказанию услуги), так и ребенка (если рожденный ребенок в последующем продается). Продажа ребенка и оказание услуг по суррогатному материнству зачастую подменяют друг друга.
Феномен суррогатного материнства с позиции международного права трудно регулировать ввиду того, что нет конкретного акта, затрагивающего суррогатное материнство, а те международные правовые инструменты, которые относятся к защите прав ребенка и женщины, имеют силу лишь в тех случаях, когда они отражены в национальном законодательстве государств, чьи граждане вовлечены в конкретный случай торговли детьми или эксплуатации женщины .
Ввиду множества непрямых источников регулирования суррогатного материнства Европейский суд по правам человека в связи с делом E. B. V. France и ст. 8 (Право на уважение частной и семейной жизни) Конвенции о защите прав человека и основных свобод установил позицию, согласно которой все судебные решения, касающиеся усыновления, должны в первую очередь быть направлены на защиту семейных биологических связей, возникающих с момента рождения, а не на гарантию гипотетической возможности будущего усыновления .
Отдельного внимания заслуживают случаи, при которых суррогатная мать рождает физически неполноценного ребенка. Известно несколько случаев, когда родители отказывались принимать ребенка и оплачивать услуги суррогатной матери, если ребенок рождался инвалидом. Например, в случае Baby Gammy австралийская пара отказалась забирать одного из двух близнецов, рожденных суррогатной матерью в Таиланде, т.к. мальчик страдал синдромом Дауна. В данном случае при отсутствии генетической связи между суррогатной матерью и ребенком суррогатная мать решила оставить ребенка себе и растить его как своего. Однако нет четких стандартов, регулирующих подобные ситуации, а именно отказ от рожденного ребенка заказчиком услуг суррогатного материнства. Если от ребенка откажется и суррогатная мать, и «заказчики» суррогатных услуг, ребенок останется без семьи.
На Пекинской конференции в 1995 г. была принята Пекинская Платформа действий и Пекинская декларация, в которой отмечено, что «четкое признание и подтверждение права всех женщин контролировать все аспекты их здоровья, в особенности деторождение, является основным для расширения их возможностей» (пункт 17). Кроме того, в пункте 97 Пекинской платформы указывается на то, что «важной основой для пользования другими правами является способность женщин контролировать свою собственную фертильность». Суррогатная мать несмотря ни на какой договор по оказанию услуг суррогатного материнства должна располагать основными правами человека, в том числе правом регулировать свою фертильность самостоятельно. Решающее слово в вопросах проведения абортов и иных медицинских вмешательств должно оставаться за суррогатной матерью, ибо права человека не должны ни ограничиваться, ни нарушаться.
Таким образом, можно говорить о коллизии репродуктивных прав суррогатной матери с условиями договора, заключенного между будущими родителями, суррогатной матерью и иными сторонами. Можно ли считать указанные в договоре положения правомерным, по сути ограничивающие репродуктивные права женщины?
Сложность регулирования суррогатного материнства заключается в том, что по сути услуги по оказанию суррогатного материнства напрямую зависят от частно-правовых отношений, отраженных в соответствующем гражданском договоре. Тем не менее нельзя отрицать возможность вмешательства публичной власти при нарушении основных ценностей, защищаемых этой же публичной властью. Публичные интересы в данном случае и могут в итоге включать защиту репродуктивных прав, прав человека на здоровье и иные основные права и свободы человека. Нарушение этих прав ввиду неправовых положений гражданско-правового договора по оказанию услуг суррогатного материнства, нарушение соответствующего гражданско-правового договора, преступная халатность как раз и являются зачастую уголовными преступлениями, для разрешения которых следует учитывать не только национальное, но и международное право, особенно если в конкретной ситуации присутствует иностранный элемент.
Нельзя отрицать, что национальное регулирование суррогатного материнства разнится от страны к стране. Причем даже относительно глубокая проработанность данной сферы в законодательстве не является панацеей. Как видно из описанных примеров, преступные действия могут иметь место в следующих моментах:
— вовлечение физических лиц, чья деятельность при суррогатном материнстве незаконна (например, привлечение несовершеннолетних);
— мошенничество со стороны заказчиков услуг, а также медицинского персонала (при невыплате или несоответствующей выплате материального обеспечения суррогатной матери, либо некачественное оказание медицинских услуг суррогатной матери);
— грубое нарушение основных прав человека при торговле людьми (при торговле суррогатной матерью, ребенком или яйцеклетками, а также при нарушении репродуктивных прав);
— халатность медицинского персонала при использовании несоответствующего биологического материала.
Можно предположить, что пресечение преступных актов суррогатного материнства возможно при следующих изменениях:
— дополнительное, более тщательное отслеживание таможенной службой и иными инспекциями, в чьи полномочия входит выявление причин и целей межгосударственного перемещения физических лиц;
— выработка международного соглашения, посвященного целиком и полностью исключительно регулированию суррогатного материнства в том числе при наличии иностранного элемента, что позволило бы опираться на конкретные прямые правовые источники при регулировании соответствующих общественных правоотношений.
Как вы видим, на данный момент правовое регулирование суррогатного материнства сильно ограничено именно ввиду отсутствия универсального международного акта, который как раз и помог бы унифицировать национальное законодательство многих стран в данной сфере, указать конкретные случаи и условия суррогатного материнства, представляющие опасность для публичного интереса, а также сократить пробелы в правовом поле.
Информация об авторе:
Андрей А. Данельян, доктор юридических наук, профессор, заведующий кафедрой международного права Дипломатической академии МИД России.
Information about the author:
Andrey A. Danelyan, Doctor of Law, Professor, Head of the Department of International Law of the Diplomatic Academy of the Russian Ministry of Foreign Affairs.
