В статье рассматриваются некоторые, наиболее актуальные вопросы противодействия терроризму. Показана важность согласованности действий государств-участников международного антитеррористического сотрудничества. Выделяются две группы стран в зависимости от правового механизма противодействия терроризму: те, в которых действует комплексный акт в области противодействия терроризму, и где сделан акцент на специальных, в частности, уголовно-правовых мерах борьбы с ним. Рассматривается институт лишения гражданства лиц, причастных к террористической деятельности.
Ключевые слова: национальная безопасность, противодействие терроризму, международное право, ООН, уголовная ответственность, ЕСПЧ, ЕС, лишение гражданства, сравнительное право, законотворчество.
V.V.Aleshin, N.A.Chernyadeva, D.N.Petrovskii
About some modern approaches to legal regulation of counter-terrorism
Annotation
The article discusses some of the most topical issues of counter-terrorism. The importance of coherence among the States parties to the international counter-terrorism cooperation. There are two groups of countries, depending on the legal mechanism for countering terrorism: those that have a comprehensive act in the field of countering terrorism, and where emphasis is placed on special, in particular, criminal legal measures to combat it. The Institute of deprivation of citizenship of persons involved in terrorist activities is considered.
Keywords: national security, counter-terrorism, international law, UN, criminal liability, ECHR, EU, deprivation of citizenship, comparative law, lawmaking
Современные международные отношения характеризуются значительным ростом преступлений террористической направленности. Соответственно государства принимают необходимые, прежде всего, правовые меры, которые направлены не только на обеспечение международной и региональной безопасности, но и создают национальные законы, криминализирующие террористическую деятельность.
Важно отметить, что в условиях явного и откровенного распространения терроризма в законодательства многих государств были внесены концептуальные изменения в сфере противодействия терроризму. Эти изменения дополняют, а в ряде случаев конкретизируют нормы международного права и соответствуют концепции антитеррористических договоров ООН. В настоящее время создана система антитеррористических конвенций (всего 16 конвенций и пять протоколов к ним), ведется работа по созданию Всеобъемлющей конвенции о международном терроризме.
Опыт борьбы с терроризмом показывает, что условием положительного результата являются совместные действия международных организаций и государств. В основополагающем антитеррористическом документе Совета Безопасности – резолюции 1373 (2001 г.) − установлено, что именно государства являются основными участниками борьбы с терроризмом. Так, государства обязаны осуществлять меры по привлечению к уголовной ответственности террористов, а также тех, кто их укрывает, помогает им и поддерживает. Особая роль государств – участников ООН в данной сфере неоднократно подчеркивалась в докладах СБ ООН и Шестого комитета ГА ООН[1]. Таким образом, в настоящее время деятельность по предотвращению и расследованию преступлений террористического характера, наказанию лиц, виновных в их совершении, продолжает быть частью суверенных государственных полномочий.
Можно выделить две группы стран в зависимости от правового механизма противодействия терроризму: те, в которых действует комплексный акт в области противодействия терроризму, и где сделан акцент на специальных, в частности, уголовно-правовых мерах борьбы с ним.
К первой группе стран относятся, в частности, Россия и Великобритания. Ко второй – США, Италия, Бельгия и др. При этом наличие комплексного антитеррористического акта не означает отказа от использования всего арсенала доступных правовых средств противодействия терроризму.
Остановимся лишь на некоторых положениях российского законодательства и законодательства отдельных стран в рассматриваемой сфере.
Базовым законодательным актом в сфере противодействия терроризму в Российской Федерации является Федеральный закон от 6 марта 2006 года № 35-ФЗ «О противодействии терроризму». Его положения послужили важным источником для развития российского антитеррористического законодательства в целом.
Указанный Федеральный закон устанавливает основные принципы противодействия терроризму, правовые и организационные основы профилактики терроризма и борьбы с ним, минимизации и (или) ликвидации последствий проявлений терроризма, а также правовые и организационные основы применения Вооруженных Сил Российской Федерации в борьбе с терроризмом.
УК РФ предусматривает ответственность за акт международного терроризма, то есть за совершение вне пределов территории Российской Федерации взрыва, поджога или иных действий, подвергающих опасности жизнь, здоровье, свободу или неприкосновенность граждан Российской Федерации в целях нарушения мирного сосуществования государств и народов, либо направленных против интересов Российской Федерации, а также за угрозу совершения указанных действий. Предусматривается наказание в виде лишения свободы на срок от десяти до двадцати лет либо пожизненного лишения свободы.
В Великобритании в 2000 году был принят объемный документ — Акт о терроризме, статья 1 которого представляет общее понятие терроризма[2]. Выделим лишь несколько особенностей, на которых сконцентрировался британский законодатель:
1) террористические действия определены как насилие в отношении физического лица, нанесение серьезного ущерба имуществу, угроза здоровью или безопасности населения (или части), нанесение ущерба средствам связи (электронным системам);
2) цель совершения террористического акта — оказание влияния на органы государственной власти; устрашение общества (или его части); достижение политических, религиозных или идеологических убеждений;
3) под понятие терроризма подпадают не только конкретные действия, имеющие материальные последствия, но и угроза их совершения;
4) понятием терроризм охватываются действия, связанные с участием в запрещенной организации, деятельность которой запрещена в Великобритании. Для квалификации терроризма не важно, откуда планируются противоправные действия: в самой стране или за ее пределами.
Акт устанавливает понятие «террористической собственности», к которой относятся: а) денежные средства или иное имущество, которое может быть использовано в террористических целях; б) доходы от совершенных терактов (например, вознаграждение за теракт); в) доходы от любых деяний, совершенных в террористических целях.
Отметим, что Акт о терроризме систематизировал все нормы, которые имеют специальную направленность, поэтому в нем можно найти основания для запрета организаций, замеченных в пропаганде экстремистской идеологии; полномочия органов полиции как в рамках уголовного процесса, так и в рамках проведения оперативных мероприятий; особенности рассмотрения дел с участием несовершеннолетних; определение конкретных составов преступлений террористической и экстремистской направленности[3].
Особенности противодействия терроризму в Италии основаны на мерах, которые заложены в уголовном законодательстве. В Италии отсутствует специальный закон, аналогичный российскому Федеральному закону от 6 марта 2006 г. № 35-ФЗ «О противодействии терроризму» и Акту о терроризме Великобритании 2000 года.
Речь идет о Декрете от 15 декабря 1979 года № 625 «Misure urgenti per la tutela dell’ordine democratico e della sicurezza pubblica»[4], получившего название «Закон Коссиги» (Legge Cossiga) в честь его инициатора– Франческо Маурицио Коссиги – председателя Совета министров Италии в 1979-1980 годы[5].
«Закон Коссиги» ужесточил правила задержания подозреваемых в совершении преступлений террористического характера, создал специальные тюрьмы для лиц, осужденных за указанные преступления, ввел административное задержание для проведения обыска и допроса с обязательным уведомлением прокурора, закрепил специальную программу смягчения наказания для членов террористических организаций, соглашающихся дать показания против других террористов и т.д.[6].
В Италии «Закон Коссиги» относят к числу предвестников тех мер, которые стали распространяться в США и Европе после 11 сентября 2001 года[7].
18 июля 2017 года палата депутатов Италии одобрила положение о первой итальянской стратегии по предупреждению радикализации в стране, направленной на профилактику вовлечения в деятельность террористических организаций[8].
УК Италии, устанавливает ответственность за организацию объединений, нацеленных на насильственное изменение социальной, экономической и политической систем. УК Италии предусматривает ответственность за помощь участникам террористической организации. Такие деяния могут выражаться в обеспечении питанием, средствами связи, транспорта[9].
В Бельгии также основным законом в сфере противодействия терроризму выступает УК Бельгии. Он предусматривает ответственность за «террористическое преступление». Цель такого преступного деяния – подрыв политических, экономических и социальных устоев страны, дестабилизация деятельности международных организаций. При этом приводится перечисление действий, относящихся к общеуголовным составам (убийство, захват заложников, захват воздушных или морских судов, торговля оружием, хранение боеприпасов и т.д.), которые при наличии данной цели становятся террористическим преступлением[10]. Отметим, что статья 205 УК РФ, предусматривающая ответственность за террористический акт, не содержит такого перечисления, указывая лишь на активные действия, направленные на устрашение населения.
Понятие «международный терроризм» в США было сформулировано в Федеральном акте об администрировании судов 1992 года в целях его кодификации в Своде законов США (раздел 18, статья 1961(1) и Федеральном УК США (глава 113, параграф 2331) и в дальнейшем было уточнено Патриотическим актом 2001 года[11]. В июне 2015 года Конгресс США в связи с истечением срока действия Патриотического акта 2001 года принял Акт о свободе, ставший логическим продолжением американского законодательного противодействия терроризму[12]. В этом документе не ставится вопрос о ревизии понятия международного терроризма, а лишь пересматриваются механизмы работы и полномочия компетентных органов в сфере предотвращения угроз национальной безопасности.
Американское определение характеризует данное преступление очень широко, включая в его пределы практически весь спектр политически ориентированного насилия.
На фото: Оклахома. Мемориал
В федеральном уголовном законе США дефиниция международного терроризма не носит обобщающего характера и дополняется длинным списком конкретных деяний.
В федеральном законодательстве США разработаны и применяются девятнадцать самостоятельных понятий «терроризм»[13]. Так, свой, ведомственный, взгляд на природу терроризма имеют ФБР, Министерство Военно-морского флота, Государственный департамент, Министерство юстиции США и др.[14].
Усиление террористической угрозы активизировало сотрудничество в судебной и правовой сферах внутри Европейского Союза (далее – Евросоюз, ЕС), где борьба с терроризмом провозглашена одним из приоритетных направлений в сфере безопасности.
Эффективность применения специальных инструментов для противодействия терроризму напрямую зависит от условий конвергенции общеевропейского законодательства с национальными правовыми системами стран — членов ЕС. Борьба с терроризмом в ЕС, в соответствии со ст.ст. 42 и 43 Договора о Европейском союзе относится к сфере общей внешней политики и политики безопасности[15]. Основные положения по борьбе с террористическими преступлениями даны в совместной Директиве (ЕС) 2017/541 Европейского парламента и Совета ЕС от 15 марта 2017 г., которая заменила Решения Совета ЕС 2002 и 2005 г.г., которые уже были имплементированы всеми государствами ЕС[16].
Наблюдаемые тенденции борьбы с терроризмом в европейских странах позволяют утверждать, что ее формы приобретают все более централизованный характер. Так, Европол с 2007 года ежегодно с целью анализа тенденций и прогнозирования в этой области, обмена информацией и разработки контртеррористической стратегии готовит доклады о проявлениях терроризма на территории государств — членов ЕС.
Трансграничное сотрудничество между соответствующими органами по борьбе с терроризмом координируется Европейским центром по борьбе с терроризмом (European Counter Terrorism Centre (ECTC), который официально начал свою деятельность с 1 января 2016 года и чье возникновение обусловлено необходимостью обмена информацией и анализа хода расследования теракта в Париже в ноябре 2015 года.
На базе ECTC осуществляет свою деятельность Группа по вопросам Интернета ЕС (European Union Internet Referral Unit (EU IRU), в чью задачу входит обнаружение интернет-переписки террористов, исследование содержания ее контента, формулирование стратегических направлений онлайн-борьбы с терроризмом, оказание поддержки правоохранительным органам в проведении уголовных расследований с применением онлайн-технологий.
Усилия по борьбе с терроризмом прилагаются и в рамках Совета Европы (СЕ), признавшего его серьезнейшей угрозой для безопасности 820 млн. граждан государств-членов СЕ, длительность сохранения которой признана в качестве фактора, угрожающего соблюдению прав человека, подрывающего верховенство права и наносящего ущерб национальной безопасности.
Здесь важно отметить, что в июле 2018 года принята новая Контртеррористическая стратегия на 2018-2022 годы, проект которой подготовлен Руководящим комитетом по борьбе с терроризмом (Steering Committee on Counter-Terrorism, CDCT). Провозглашена новая стратегия борьбы с терроризмом, основывающаяся на трех основных принципах: предотвращение, преследование, защита.
В вопросах борьбы с преступностью отмечается необходимость тесного сотрудничества между государствами — членами СЕ и другими заинтересованными государствами. На глобальном уровне СЕ продолжит осуществлять координацию и сотрудничество со всеми соответствующими органами и агентствами ООН, в частности с Контртеррористическим комитетом (КТК), его Исполнительным директоратом (КТИД КТК) и Контртеррористическим управлением ООН (КУ ООН).
В указанной Стратегии значительное место отводится мерам по борьбе с терроризмом, принимаемым в рамках межправительственных организаций, таких как ООН, ЕС, СНГ, ИНТЕРПОЛ, ОБСЕ, ОАГ, МККК и Глобального контртеррористического форума[17].
В рамках участия Российской Федерации в международных механизмах Совета Европы в области противодействия терроризму следует выделить Федеральный закон от 12 ноября 2019 года № 363-ФЗ «О ратификации Дополнительного протокола к Конвенции Совета Европы о предупреждении терроризма».
Дополнительный протокол призван способствовать выполнению резолюции Совета Безопасности ООН № 2178 от 24 сентября 2014 года «Угрозы международного мира и безопасности, создаваемые террористическими актами»[18]. Его положения дополняют Конвенцию в части криминализации таких деяний, как: участие в объединении или группе в целях терроризма (статья 2); прохождение террористической подготовки (статья 3); поездка за границу в целях терроризма (статья 4); финансирование поездки за границу в целях терроризма (статья 5); организация или содействие каким-либо иным способом поездке за границу в целях терроризма (статья 6).
Согласно пунктам 2 и 3 статьи 4 Дополнительного протокола каждая Сторона принимает необходимые меры для признания в качестве уголовного преступления поездки лица в целях терроризма за границу в государство, которое не является государством его проживания или гражданства, а также для признания покушения на совершение такой поездки в качестве уголовного преступления. Данные меры принимаются Стороной в соответствии с требованиями своих конституционных принципов и в рамках своего внутреннего законодательства.
При ратификации Дополнительного протокола Российская Федерация выступила с заявлением, которое предусматривает, что «в соответствии с Уголовным кодексом Российской Федерации деяния, на которые распространяется статья 4 Дополнительного протокола, будут рассматриваться в качестве приготовления к преступлению террористической направленности или покушения на такое преступление и в этом качестве влекут за собой уголовную ответственность».
Дополнительным протоколом также устанавливается положение об обмене информацией между Сторонами о лицах, направляющихся за границу с целью терроризма, Для этих целей каждая Сторона назначает функционирующий ежедневно и круглосуточно контактный пункт. Как указано в пояснительной записке к законопроекту, Национальный антитеррористический комитет и ФСБ России приняли необходимые организационные меры по развертыванию российского сегмента контактных пунктов.
Такими представляются общие подходы к содержанию законодательства государств в зависимости от правового механизма противодействия терроризму.
Далее отметим, что для целей правового анализа значимым представляется рассмотрение некоторых правовых институтов различных государств, направленных на противодействие терроризму. Полагаем, что общее и особенное в рассматриваемой области достаточно ярко проявляется на примере института отмены и лишения гражданства.
Федеральный закон от 29 июля 2017 года № 243-ФЗ «О внесении изменений в Федеральный закон «О гражданстве Российской Федерации» и статьи 8 и 14 Федерального закона «О правовом положении иностранных граждан в Российской Федерации» уточняет основания отмены решений по вопросам гражданства Российской Федерации.
Исключительно важной представляется новая редакция статьи 22 Федерального закона «О гражданстве Российской Федерации» (далее – Закон о гражданстве). В соответствии с законом основаниями отмены решений по вопросам гражданства Российской Федерации являются, прежде всего, представление заявителем подложных документов или сообщение заведомо ложных сведений, в том числе в отношении обязательства соблюдать Конституцию Российской Федерации и законодательство Российской Федерации. Закон о гражданстве определяет, что факт использования подложных документов или сообщения заведомо ложных сведений устанавливается только в судебном порядке. При этом установленный вступившим в законную силу приговором суда факт совершения лицом хотя бы одного из преступлений (приготовления к преступлению или покушения на преступление) террористической направленности, предусмотренных статьями 205, 2051, частью 2 статьи 2052, статьями 2053–2055, 206, 208, частью 4 статьи 211, статьями 281, 2821–2823 и 361 УК РФ, либо хотя бы одного из преступлений (приготовления к преступлению или покушения на преступление), предусмотренных статьями 277–279 и 360 УК РФ, если их совершение сопряжено с осуществлением террористической деятельности, приравнивается к установлению судом факта сообщения заведомо ложных сведений в отношении обязательства соблюдать Конституцию Российской Федерации и законодательство Российской Федерации.
Здесь важно подчеркнуть, что речь идет не о лишении гражданства, а именно об отмене решения о приеме в гражданство. Решение об отмене гражданства не является нарушением норм международного права в сфере соблюдения и защиты прав и свобод человека, применяется в исключительных случаях и связано с нарушением законодательных установлений. Правоприменительная практика последних лет показывает наличие случаев отмены решения о приеме в российское гражданство. В частности, в связи с причастностью к террористическому акту 3 апреля 2017 года в метро города Санкт–Петербурга в отношении семьи Азимовых было отменено решение о приеме их в гражданство России[19].
Вопросы, связанные с отменой решений о приеме в российское гражданство, уже становились предметом рассмотрения Конституционного Суда Российской Федерации. В Определении Конституционного Суда Российской Федерации «Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы Усманова Б.К. на нарушение его конституционных прав частями 1 и 2 статьи 22 Федерального закона «О гражданстве Российской Федерации» от 15 января 2019 года указано, что отмена решения о приеме в гражданство Российской Федерации не может расцениваться как нарушающее конституционные права граждан.
Укажем, что правовые подходы к принятию решений об отмене и даже лишении гражданства закреплены в Европейской конвенции о гражданстве 1997 года[20] и в правопорядках ряда государств.
Закон о датском гражданстве предусматривает лишение гражданства за совершение преступления против независимости и безопасности государства и преступления против конституции и высших органов государства. Так, в частности, основанием лишения датского гражданства уроженца Марокко Саида Мансура стали публикации в сети Интернет материалов, восхвалявших Усаму бен Ладена с призывами вступать в отряды боевиков террористической организации на территории Сирии, а также съемок казней в Сирии и Ираке.
Французское законодательство о гражданстве предусматривает два способа прекращения гражданства: утрату и лишение. Так, лишение гражданства применяется в отношении лиц, совершивших террористический акт[21].
7 февраля 2017 года голландский Сенат (Eerste Kamer) принял три закона, касающиеся противодействия терроризму. Один из законов касается лишения голландского гражданства лиц, вступивших в террористические организации за рубежом. Примечательно, что не требуется доказательств вступления в такие организации, достаточно одного лишь свидетельства того, что лицо планирует примкнуть к такой организации[22].
Изменения, внесенные в канадский закон о гражданстве в июне 2014 года[23] предусматривают возможность лишения канадского гражданства за государственную измену, шпионаж, а также за совершение террористических преступлений[24].
На фото: Автобусная остановка, Вена. Памяти жертвам теракта
Общее значение в сфере борьбы с терроризмом имеет решение Европейского суда по правам человека (далее — ЕСПЧ) по жалобе «K2 against the United Kingdom», содержащее ряд позиций, которые в дальнейшем могут применяться к рассмотрению дел о лишении гражданства.
К2 был признан в Великобритании «возможным участником террористической ячейки» в Сомали и на этом основании лишен британского гражданства, которое получил более 30 лет назад еще ребенком. ЕСПЧ указал, что при оценке решения о лишении заявителя британского гражданства был применен стандарт «произвола», который является более строгим стандартом, чем критерий «пропорциональности»: решение не было «произвольным». Кроме того, ЕСПЧ подчеркнул, что если в результате лишения гражданства лицо не может лично прибыть в страну для участия в процессе по обжалованию решения, «…существует ряд способов, которыми заявитель мог безопасно общаться со своими адвокатами, и что его опасения, связанные с перехватом этих сообщений, в любом случае были необоснованными… Суд не считает себя вправе ставить под сомнение их выводы о том, что не было каких-либо четких, объективных доказательств того, что заявитель в этом деле не мог давать указания адвокатам, находясь за пределами юрисдикции».[25]. Ангелика Нуссбергер, судья ЕСПЧ, профессор права Кельнского университета, посчитала, что в этом случае ЕСПЧ принял во внимание ясную правовую основу, последовательное поведение органов государственной власти Великобритании, наличие возможностей обжалования решения и последствия этого решения для адресата, который в данном случае имел возможность принять гражданство Судана [26].
Авторы статьи полагают, что отмена или лишение гражданства за причастность к терроризму является устойчивой тенденцией развития законодательства самых различных стран[27].
В заключение отметим, что, несмотря на различия в подходах государств к противодействию терроризму, наблюдается содержательное единство моделей противодействия данной угрозе.
Литература:
Васильева Т.А. Миграционная политика, гражданство и статус иностранцев в странах западной демократии. М.: Институт права и публичной политики, 2010. 323 с.
Романовский Г.Б. Права человека и противодействие терроризму в Великобритании //Гражданин и право, № 10, октябрь 2018 г. С. 34-45.
Мамасахлиси Н.М. Лишение гражданства как конституционно-правовая санкция за совершение преступления террористического характера // Конституционное и муниципальное право. 2017. № 11 С. 18-22.
Романовский Г.Б. Конституция и «закон Коссиги»: опыт противодействия терроризму в Италии // Наука. Общество. Государство. 2019. №1 (25). С.94-99.
Романовский Г.Б. Права человека и противодействие терроризму в Бельгии //Гражданин и право, № 4, апрель, 2019 г. С.15-25.
Володин И.А. Дело «К2 против Соединенного Королевства»: потенциально важный прецедент в вопросе лишения гражданства за экстремизм // Бюллетень Европейского суда по правам человека. Российское издание. 2017. № 5. С. 133-134.
Нуссбергер А. Терроризм и права человека. О правоприменительной практике Европейского суда по правам человека // Международное правосудие, 2018, № 1. С. 67-78.
Малов А. Общеевропейское стратегическое партнерство в борьбе с терроризмом // Законность, № 10, октябрь 2019 г., С. 49-54.
Young R. Defining Terrorism: The Evolution of Terrorism as a Legal Concept in International Law and Its Influence on Definitions in Domestic Legislation // Boston College International and Comparative Law Review. Vol. 29. Issue 1. Article 3. 12-1-2006.
Pozen D.E. The Mosaic Theory, National Security, and the Freedom of Information Act // The Yale Law Journal. 2005. № 3.
References:
Vasileva T. A. Migration policy, citizenship and status of foreigners in the countries of Western democracy, Moscow: Institute of law and public policy, 2010, 323 p.
Romanovsky G. B. human Rights and counter-terrorism in the UK //Citizen and law, No. 10, October 2018, Pp. 34-45.
Mamasakhlisi N. M. Deprivation of citizenship as a constitutional and legal sanction for committing a terrorist crime / / Constitutional and municipal law. 2017. No. 11, P. 18-22.
Romanovsky G. B. Constitution and «law of Cossiga»: experience of counteraction to terrorism in Italy / / Nauka. Society. State. 2019. No. 1 (25). Pp. 94-99.
Romanovsky G. B. human Rights and counteraction to terrorism in Belgium //Citizen and law, no. 4, April, 2019, P. 15-25.
Volodin I. A. the Case «K2 V. the United Kingdom»: a potentially important precedent in the issue of deprivation of citizenship for extremism / / Bulletin of the European court of human rights. Russian edition. 2017. no. 5. Pp. 133-134.
Nussberger A. Terrorism and human rights. On the law enforcement practice of the European court of human rights / / International justice, 2018, no. 1. Pp. 67-78.
Malov A. pan-European strategic partnership in the fight against terrorism / / Legality, no. 10, October 2019, Pp. 49-54.
Young R. Defining Terrorism: The Evolution of Terrorism as a Legal Concept in International Law and Its Influence on Definitions in Domestic Legislation // Boston College International and Comparative Law Review. Vol. 29. Issue 1. Article 3. 12-1-2006.
Pozen D.E. The Mosaic Theory, National Security, and the Freedom of Information Act // The Yale Law Journal. 2005. № 3.
Примечания:
[1] Доклад Шестого комитета. Меры по ликвидации международного терроризма. 19.11.2013. Doc. A/68/471. [Электронный ресурс] URL: http://www.un.org/ru/terrorism/sixthcom.shtml; 2018 Addendum to the 2015 Madrid Guiding Principles. 28.12.2018. Doc. S/2018/1177. [Электронный ресурс] URL: https://www.un.org/sc/ctc/wp-content/uploads/2018/12/2018-Addendum-to-the-2015-Madrid-Guiding-Principles_as_adopted.pdf.
[2] PREVENTION AND SUPPRESSION OF TERRORISM Terrorism Act 2000 (Remedial) Order 2011. No. 631 // https://assets.publishing.service.gov.uk/government/uploads/system/uploads/attachment_data/file/97940/terrorism-act-remedial-order.pdf
[3] См.: Романовский Г.Б. Права человека и противодействие терроризму в Великобритании //Гражданин и право, № 10, октябрь 2018 г. С. 34-45.
[4] Misure urgenti per la tutela dell’ordine democratico e della sicurezza pubblica.
http://www.edizionieuropee.it/LAW/HTML/46/zn81_03_003.html
[5] Conversione in legge, con modificazioni, del decreto-legge 15 dicembre 1979, n. 625, concernente misure urgenti per la tutela dell’ordine.
http://www.edizionieuropee.it/LAW/HTML/46/zn81_03_009.html
[6] Романовский Г.Б. Конституция и «закон Коссиги»: опыт противодействия терроризму в Италии // Наука. Общество. Государство. 2019. №1 (25). С.94-99.
[7] Pelliccetti R. Per combattere i jihadisti ci servono leggi speciali
http://www.ilgiornale.it/news/politica/combattere-i-jihadisti-ci-servonoleggi-speciali-1290753.html
[8] https://regnum.ru/news/society/2302947.html
[9] Codice Penale. Approvato con regio decreto 19 ottobre 1930, n. 1398.
Edizione marzo 2020. Art 270- 280-ter. // https://www.studiocataldi.it/codicepenale/
[10] См.: Романовский Г.Б. Права человека и противодействие терроризму в Бельгии //Гражданин и право, № 4, апрель, 2019 г. С.15-25.
[11] Act on the Uniting and Strengthening America by Providing Appropriate Tools Required to Intercept and Obstruct Terrorism. URL: https://www.gpo.gov/fdsys/pkg/PLAW-107publ56/pdf/PLAW-107publ56.pdf.
[12] US: Pass USA Freedom Act. Congress Should Take First Step Toward Reform. April 30, 2015. URL: https://www.hrw.org/news/2015/04/30/us-pass-usa-freedom-act (дата обращения: 16.05.2015).
[13] Young R. Defining Terrorism: The Evolution of Terrorism as a Legal Concept in International Law and Its Influence on Definitions in Domestic Legislation // Boston College International and Comparative Law Review. Vol. 29. Issue 1. Article 3. 12-1-2006. P. 77.
[14] Pozen D.E. The Mosaic Theory, National Security, and the Freedom of Information Act // The Yale Law Journal. 2005. № 3. P. 630, 631, 654.
[15] EU treaties // https://europa.eu/european-union/law/treaties_en
[16] Directive (EU) 2017/541 of the European Parliament and of the Council of 15 March 2017 on combating terrorism and replacing Council Framework Decision 2002/475/JHA and amending Council Decision 2005/671/JHA // https://eur-lex.europa.eu/legal-content/EN/TXT/?uri=celex%3A32017L0541
[17] См.: Малов А. Общеевропейское стратегическое партнерство в борьбе с терроризмом // Законность, № 10, октябрь 2019 г., С. 49-54.
[18] Explanatory Report to the Additional Protocol to the Council of Europe Convention on the Prevention of Terrorism Riga, 22.X.2015 // https://rm.coe.int/CoERMPublicCommonSearchServices/DisplayDCTMContent?documentId=090000168047c5ec
[19] На основании решения Свердловского районного суда города Перми об установлении факта представления Азимовым А.И. заведомо ложных сведений при обращении с заявлением о приеме в гражданство Российской Федерации, заключением ГУ МВД России по Пермскому краю отменено ранее принятое решение Управления федеральной миграционной службы России по Пермскому краю от 15 декабря 2010 г. о приеме в гражданство Российской Федерации гражданина Кыргызской Республики Азимова А.И. (в соответствии со статьей 22 Федерального закона от 31 мая 2002 г. № 62-ФЗ «О гражданстве Российской Федерации»).
Данное решение повлекло за собой отмену решений о приеме в российское гражданство его сыновей, подозреваемых в причастности к совершению террористического акта в Петербургском метро в апреле 2017 года – Азимова Акрама и Азимова Аброра, уроженцев Киргизской ССР».
https://мвд.рф/news/item/10084509/
[20] Европейская конвенция о гражданстве 1997 г. // СПС «КонсультантПлюс».
[21] Мамасахлиси Н.М. Лишение гражданства как конституционно-правовая санкция за совершение преступления террористического характера // Конституционное и муниципальное право. 2017. № 11 С. 18-22.
[22] Васильева Т.А. Миграционная политика, гражданство и статус иностранцев в странах западной демократии. М.: Институт права и публичной политики, 2010. С. 207-208.
[23] Legislative Summary of Bill C-24: An Act to amend the Citizenship Act and to make consequential amendments to other Acts. URL: https://lop.parl.ca/About/Parliament/LegislativeSummaries/bills_ls.asp?Language=E&ls=C24&Mode=1&Parl=41&Ses=2&source=library_prb#a36
[24] Подробнее см.: Мамасахлиси Н.М. Лишение гражданства как конституционно-правовая санкция за совершение преступления террористического характера // Конституционное и муниципальное право. 2017. № 11. С. 18-22.
[25] См.: Case of K2 against the United Kingdom (Application no. 42387/13). DECISION. Strasbourg. 7 February 2017. Para 49, 58, 61. URL: [Электронный ресурс] https://hudoc.echr.coe.int/eng#%7B%22fulltext%22:%5B%2242387/13%22%5D,%22documentcollectionid2%22:%5B%22GRANDCHAMBER%22,%22CHAMBER%22,%22DECISIONS%22%5D,%22itemid%22:%5B%22001-172143%22%5D%7D.
Краткий анализ этого решения см.: Володин И.А. Дело «К2 против Соединенного Королевства»: потенциально важный прецедент в вопросе лишения гражданства за экстремизм // Бюллетень Европейского суда по правам человека. Российское издание. 2017. № 5. С. 133-134.
[26] А.Нуссбергер. Терроризм и права человека. О правоприменительной практике Европейского суда по правам человека // Международное правосудие, 2018, № 1. С. 76
[27] См., например: ECtHR. Ghoumid v. France. Application N 52273/16; Charouali v. France. Application N 52285/16; Turk v. France. Application N 52290/16; Aberbri v. France. Application N 52294/16; Ait El Haj v. France. Application N 52302/16
Информация об авторах:
Информация об авторах:
Алешин Владимир Васильевич, доктор юридических наук, профессор, профессор кафедры международной безопасности Российского государственного гуманитарного университета
E-mail: WWAleshin@yandex.ru
ФГБОУ ВО «Российский государственный гуманитарный университет» (РГГУ). Почтовый адрес: 125993, ГСП-3, Москва, Миусская площадь, д. 6
Чернядьева Наталья Алексеевна, доктор юридических наук, профессор кафедры государственно-правовых дисциплин Крымского филиала Российского государственного университета правосудия (Симферополь)
E-mail: chernyadnatalya@yandex.ru
Крымский филиал ФГБОУ ВО «Российский государственный университет правосудия» (г. Симферополь)
Почтовый адрес: 295006, Южный федеральный округ, Республика Крым, г. Симферополь, ул. Павленко, 5
Петровский Дмитрий Николаевич, кандидат юридических наук, независимый правовой эксперт
E-mail: petrowskiy@inbox.ru
Information about the authors:
Aleshin Vladimir Vasilyevich, doctor of law, Professor, Professor of the Department of international security of the Russian state University for the Humanities
E-mail: WWAleshin@yandex.ru
Chernyadeva Natalia Alekseyevna, doctor of law, Professor of the Department of state and legal disciplines of the Crimean branch of the Russian state University of justice (Simferopol)
E-mail: chernyadnatalya@yandex.ru
Petrovskii Dmitrii Nikolaevich, candidate of law, independent legal expert
E-mail: petrowskiy@inbox.ru
