В статье рассматриваются отдельные аспекты реализации судами Российской Федерации, за исключением Конституционного Суда Российской Федерации, положений Международного пакта о гражданских и политических правах от 16 декабря 1966 года. Анализ практики судов Российской Федерации продемонстрировал, что при рассмотрении дел наряду с законодательством Российской Федерации суды руководствуются положениями Международного пакта о гражданских и политических правах: как правило, положения Пакта учитываются при толковании и применении законодательства Российской Федерации. Можно предположить, что такой подход, в основе которого лежит концепция дружественного отношения к международному праву, направлен на обеспечение исполнения Российской Федерацией ее международно-правовых обязательств, которые вытекают из положений указанного международного договора. Внимание обращено на отдельные судебные акты, которые, по мнению автора, могут представлять интерес для лиц, интересующихся вопросами надлежащей реализации в сфере внутригосударственных отношений международных договоров Российской Федерации.
Ключевые слова: Конституция Российской Федерации, Международный пакт о гражданских и политических правах от 16 декабря 1966 года, Комитет ООН по правам человека, специальные процедуры (рабочие группы, специальные докладчики, независимые эксперты), действующие в рамках Совета ООН по правам человека.
Review of the practice of implementation by the courts of the Russian Federation of the provisions of the International Covenant on Civil and Political Rights of December 16, 1966
Abstract: The article discusses certain aspects of the implementation by the courts of the Russian Federation, with the exception of the Constitutional Court of the Russian Federation, of the provisions of the International Covenant on Civil and Political Rights of December 16, 1966. An analysis of the practice of the courts of the Russian Federation has shown that when considering cases, along with the legislation of the Russian Federation, the courts are guided by the provisions of the International Covenant on Civil and Political Rights: as a rule, the provisions of the Covenant are taken into account when interpreting and applying the legislation of the Russian Federation. It can be assumed that such an approach, which is based on the concept of a friendly attitude to international law, is aimed at ensuring the fulfillment by the Russian Federation of its international legal obligations that follow from the provisions of this international treaty. Attention is drawn to certain judicial acts, which, in the author’s opinion, may be of interest to persons interested in the proper implementation of international treaties of the Russian Federation in the sphere of domestic relations.
Keywords: The Constitution of the Russian Federation, the International Covenant on Civil and Political Rights of December 16, 1966, the UN Human Rights Committee, special procedures (working groups, special rapporteurs, independent experts) operating within the UN Human Rights Council.
Российская Федерация в качестве государства-продолжателя Союза ССР является участником Международного пакта о гражданских и политических правах от 16 декабря 1966 года[1] и Факультативного протокола к Пакту, который предусматривает процедуру рассмотрения индивидуальных сообщений в Комитете ООН по правам человека[2].
По состоянию на 1 апреля 2023 года 173 государства являлись участниками Пакта, 116 — Факультативного протокола к Пакту[3].
Став участником Факультативного протокола к Пакту, Российская Федерация признала компетенцию Комитета на принятие и рассмотрение сообщений от подлежащих ее юрисдикции лиц, которые утверждают, что они являются жертвами нарушения Российской Федерацией какого-либо из прав, изложенных в Пакте.
Согласно имеющимся данным предметом сообщений, поданных в отношении Российской Федерации, стали вопросы предполагаемого нарушения Российской Федерацией следующих прав и свобод: право на жизнь; право не подвергаться пыткам, иному бесчеловечному обращению, в том числе при разрешении вопроса об административном выдворении лица за пределы Российской Федерации, а также в аспектах непроведения эффективного расследования случаев бесчеловечного обращения, необеспечения надлежащих условий нахождения в местах принудительного содержания; право на свободу и личную неприкосновенность; право на справедливое судебное разбирательство, в том числе в аспектах недопустимости подстрекательства к совершению преступления со стороны сотрудников правоохранительных органов, несоблюдения права на участие защитника по уголовным делам, права на беспристрастное судебное разбирательство, права на судебное разбирательство в разумные сроки, несоблюдения принципа презумпции невиновности; право на уважение семейной жизни; право на уважение личной жизни; право на уважение жилища; право на свободу выражения мнений; право на свободу собраний; право на свободу религии; запрет дискриминации.
По состоянию на 1 апреля 2023 года Комитетом по правам человека рассмотрено 122 сообщения[4], поданные в отношении Российской Федерации.
В 2023 году в Верховном Суде Российской Федерации был подготовлен Обзор практики Комитета ООН по правам человека по рассмотрению индивидуальных сообщений, поданных в отношении Российской Федерации[5].
Как известно, согласно принципу субсидиарности, имманентного деятельности межгосударственных органов по защите прав и свобод человека, по общему правилу именно судам государств — участников Пакта надлежит производить оценку фактов и доказательств или же обеспечивать применение внутреннего законодательства в каком-либо конкретном деле, кроме как если может быть доказано, что такая оценка или применение явным образом носили произвольный характер или составили очевидную ошибку или отказ в правосудии или же если суд каким-либо другим образом нарушил свое обязательство в отношении независимости и беспристрастности (см., например, принятое Комитетом по правам человека Замечание общего порядка № 32 «Статья 14: Равенство перед судами и трибуналами и право каждого на справедливое судебное разбирательство», пункт 26).
Указанный принцип нашел свое имплицитное закрепление в части 3 статьи 46 Конституции Российской Федерации, согласно которой каждый вправе в соответствии с международными договорами Российской Федерации обращаться в межгосударственные органы по защите прав и свобод человека, если исчерпаны все имеющиеся внутригосударственные средства правовой защиты. С учетом изложенного основанная обязанность по соблюдению положений Пакта лежит на государственных и муниципальных органах власти Российской Федерации, включая суды Российской Федерации.
Анализ практики судов Российской Федерации (Верховный Суд Российской Федерации, суды общей юрисдикции и арбитражные суды Российской Федерации) продемонстрировал, что при рассмотрении гражданских, административных, уголовных дел, дел по разрешению экономических споров, а равно дел об административных правонарушениях наряду с законодательством Российской Федерации суды руководствуются положениями Международного пакта о гражданских и политических правах.
При толковании положений Пакта во исполнение положений Венской конвенции о праве международных договоров от 23 мая 1969 года суды учитывали практику Комитета по правам человека, нашедшую свое закрепление в соображениях, принятых Комитетом по результатам рассмотрения индивидуальных сообщений против Российской Федерации и третьих государств, а также в замечаниях общего порядка, принятых Комитетом и касающихся толкования отдельных положений Пакта[6].
Практика судов свидетельствует о том, что нарушение положений Пакта и корреспондирующего с ним материального и процессуального законодательства Российской Федерации являлось основанием для отмены или изменения судебного акта.
Общие положения
а) Как следует из части 3 статьи 55 Конституции Российской Федерации права и свободы могут быть ограничены, если такое ограничение происходит в соответствии с законом и необходимо для достижения законных (социально-значимых) целей. Указанное положение полностью корреспондируется с требованиями Международного пакта о гражданских и политических правах.
Комитет по правам человека неоднократно подчеркивал, что государства-участники обязаны воздерживаться от нарушения прав, признаваемых в Пакте, и любое ограничение любого из этих прав должно быть допустимым соответствующими положениями Пакта. Когда такие ограничения имеют место, государства обязаны доказывать их необходимость и принимать только такие меры, которые требуются для достижения законных целей с точки зрения обеспечения непрерывной и эффективной защиты прав по Пакту. Ни при каких обстоятельствах ограничения не могут применяться или осуществляться таким образом, чтобы это нарушало существо признанного в Пакте права (см., например, пункт 6 Замечания общего порядка № 31 (80) « Характер общего юридического обязательства, налагаемого на государства-участника Пакта». Принято Комитетом по правам человека. CCPR/C/21/Rev.1/Add.13).
Специальные докладчики, действующие в рамках Совета ООН по правам человека, также обращают внимание на то, что согласно доктрине международного права в области прав человека и в соответствии с положениями международных договоров по правам человека государства могут налагать ограничения на осуществление некоторых прав человека, таких как право на собственность, свобода религии и свобода выражения мнений. Однако, чтобы быть обоснованными, эти ограничения должны соответствовать определенным критериям необходимости и соразмерности с точки зрения обоснованной общественной цели, определенной с учетом общих рамок уважения прав человека (см., например, пункт 32 Доклада Специального докладчика по вопросу о правах коренных народов. Размещен 1 июля 2013 года. A/HRC/24/41).
С. направил в местные органы власти уведомление о проведении публичного мероприятия в форме митинга[7] с предполагаемым участием 150 человек с целью защиты прав жителей на благоприятную среду обитания, запрета застройки озелененной территории. Местные органы власти отказали в согласовании проведения упомянутого публичного мероприятия.
Решением суда, оставленным без изменения апелляционным определением судебной коллегии по административным суда одного из субъектов Российской Федерации, в удовлетворении административного иска отказано. Кассационным определением судебной коллегии по административным делам кассационного суда общей юрисдикции указанные судебные акты оставлены без изменения.
Судебная коллегия по административным делам Верховного Суда Российской Федерации (далее – Судебная коллегия по административным делам) отменила судебные акты нижестоящих судов и передала дело на новое рассмотрение в суд первой инстанции. При этом, Судебная коллегия по административным делам обратила внимание на следующее.
Предусмотренное статьёй 31 Конституции Российской Федерации право граждан Российской Федерации собираться мирно, без оружия, проводить собрания, митинги и демонстрации, шествия и пикетирование является одним из основополагающих и неотъемлемых элементов правового статуса личности в России как демократическом правовом государстве, в числе основ конституционного строя которого признаются идеологическое и политическое многообразие и многопартийность и на котором лежит обязанность обеспечивать защиту, включая судебную, прав и свобод человека и гражданина (часть 1 статьи 1, статьи 2, части 1 и 3 статьи 13, часть 1 статьи 45, части 1 и 2 статьи 46, статья 64 Конституции Российской Федерации). Данное право обеспечивает гражданам реальную возможность через проведение публичных мероприятий оказывать влияние на деятельность органов публичной власти посредством поддержания цивилизованного мирного диалога между гражданским обществом и государством. Принимая во внимание провозглашенную в преамбуле Конституции Российской Федерации цель утверждения гражданского мира и согласия и учитывая, что исходя из самой своей сути публичные мероприятия могут затрагивать права и законные интересы широкого круга лиц — как участников таких мероприятий, так и лиц, в них непосредственно не участвующих, — государственная защита гарантируется лишь праву на проведение мирных публичных мероприятий. Это право может быть ограничено федеральным законом, при этом вводимые ограничения свободы мирных собраний не должны посягать на само существо данного конституционного права и препятствовать открытому и свободному выражению гражданами своих взглядов, мнений и требований посредством организации и проведения мирных публичных акций.
Такой подход согласуется, в том числе, со статьей 21 Международного пакта о гражданских и политических правах, иными нормами международного права, согласно которым право на свободу мирных собраний как не подлежащее никаким ограничениям, кроме тех, которые предусмотрены законом и необходимы в демократическом обществе в интересах национальной безопасности и общественного порядка, в целях предотвращения беспорядков и преступлений, для охраны здоровья и нравственности или защиты прав и свобод других лиц.
Судебная коллегия по административным делам отметила, что нижестоящими судами не исследовались доказательства, подтверждающие наличие конкретных обстоятельств, препятствующих проведению публичного мероприятия в заявленных местах, не выяснялось, принимались ли уполномоченным органом дополнительные меры, направленные на обеспечение соблюдения требований, предусмотренных федеральными законами и иными нормативными правовыми актами.
С точки зрения Судебной коллегии по административным делам, суд в случае принятия указанных мер должен был проверить, имелась ли у административного ответчика возможность обеспечить общественный порядок, безопасность граждан, а также нормальное и бесперебойное функционирование жизненно важных объектов коммунальной, транспортной или социальной инфраструктуры.
Признавая действия органов власти законными, по мнению Судебной коллегии по административным делам, суд оставил без внимания, что материалы административного дела не содержали сведений о том, что проведение митинга, организатором которого является административный истец, сопряжено с угрозой обрушения зданий и сооружений, угрозой безопасности участников данного публичного мероприятия либо повлечёт нарушение нормального и бесперебойного функционирования жизненно важных объектов коммунальной или транспортной инфраструктуры, что в силу прямого указания на то в законе влечёт необходимость изменения места его проведения.
Кроме того, подчеркнула Судебная коллегия по административным делам, судебными инстанциями не устанавливалось, соответствует ли предложенное специально отведённое место для проведения публичного мероприятия достижению заявленной цели публичного мероприятия.
По мнению Судебной коллегии по административным делам допущенные при разрешении административного дела нарушения норм материального и процессуального права являлись существенными, повлияли на исход дела, и без их устранения невозможны восстановление и защита нарушенных прав и законных интересов административного истца, в связи с чем Судебная коллегия сочла необходимым обжалуемые судебные акты отменить и передать административное дело на новое рассмотрение в суд первой инстанции (кассационное определение Судебной коллегии по административным делам Верховного Суда Российской Федерации от 26авугста 2020 года по делу № 5-КАД20-5-К2).
б) При реализации положений Международного пакта о гражданских и политических правах суды учитывают практику Комитета по правам человека по интерпретации этих положений.
Пленум Верховного Суда Российской Федерации в пункте 10 постановления от 10 октября 2003 года № 5 «О применении судами общей юрисдикции общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров Российской Федерации» обратил внимание на то, что толкование международного договора должно осуществляться в соответствии с Венской конвенцией о праве международных договоров от 23 мая 1969 года (раздел 3; статьи 31 — 33). Согласно пункту «b» части 3 статьи 31 Венской конвенции при толковании международного договора наряду с его контекстом должна учитываться последующая практика применения договора, которая устанавливает соглашение участников относительно его толкования.
Нельзя не отметить, что Верховный Суд Российской Федерации до сведения нижестоящих судов постоянно доводит информацию о текущей международной практике, связанной с толкованием положений международных договоров Российской Федерации. Так, например, в первом квартале 2023 года были подготовлены и направлены в нижестоящие суды: Обзор практики Комитета ООН по правам человека по рассмотрению индивидуальных сообщений, поданных в отношении Российской Федерации; Обзор практики Комитета ООН против пыток по рассмотрению индивидуальных сообщений, поданных в отношении Российской Федерации; Обзор практики Комитета ООН по ликвидации дискриминации в отношении женщин по рассмотрению индивидуальных сообщений, в том числе поданных в отношении Российской Федерации; Обзор практики Комитета ООН по ликвидации расовой дискриминации, связанной с рассмотрением индивидуальных сообщений; Обзор практики Комитета ООН по правам инвалидов, связанной с рассмотрением индивидуальных сообщений; Обзор практики Комитета ООН по экономическим, социальным и культурным правам, связанной с рассмотрением индивидуальных сообщений, а также Обзор практики межгосударственных органов по защите прав и основных свобод человека № 1 (2023) и Обзор практики межгосударственных органов по защите прав и основных свобод человека № 2 (2023). Тексты этих обзоров размещены на официальном сайте Верховного Суда Российской Федерации в подразделе «Международная практика» за 2023 год раздела «Документы».
М. обратился в суд с иском о взыскании компенсации морального вреда в размере 500 000 руб., ссылаясь на то, что при наличии противопоказаний для одиночного содержания под стражей он незаконно содержался в одиночных камерах[8].
Решением районного суда исковые требования удовлетворены частично. С Российской Федерации в лице главного распорядителя бюджетных средств – ФСИН России — в пользу М. за счёт средств казны Российской Федерации взыскана компенсация морального вреда в размере 300 руб. Апелляционным определением судебной коллегии по гражданским делам областного суда одного из субъектов Российской Федерации и определением судебной коллегии по гражданским делам кассационного суда общей юрисдикции указанное решение оставлено без изменения.
В кассационной жалобе, адресованной в Верховный Суд Российской Федерации, заявитель просил отменить названные судебные постановления, как принятые с нарушением закона. Проверив материалы дела, обсудив доводы, изложенные в кассационной жалобе, и возражения на неё, Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации (далее также – Судебная коллегия по гражданским делам) нашла жалобу подлежащей удовлетворению.
Судебной коллегией по гражданским делам было установлено, что М. содержался в общих камерах на одиночном содержании в связи с отсутствием возможности обеспечить соблюдение требований статьи 33 Федерального закона «О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений» о раздельном содержании отдельных категорий лиц.
Суд первой инстанции, установив факт незаконного содержания М. в одиночной камере, пришёл к выводу о нарушении его прав и о наличии правовых оснований для взыскания компенсации морального вреда, определив её размер в 300 руб.
Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации, рассматривая вопрос о сумме компенсации морального вреда, причиненного М. вследствие помещения его в одиночную камеру, обратила внимание на практику Комитета по правам человека, который отмечал, что продолжительное одиночное заключение содержащегося под стражей или лишённого свободы лица может приравниваться к актам, запрещённым статьей 7 Международного пакта о гражданских и политических правах (пункт 6 Замечания общего порядка № 20 — запрещение пыток, жестокого или бесчеловечного, или унижающего достоинство обращения и наказания, принято Комитетом по правам человека на его 44-й сессии, 1992 год).
По мнению Судебной коллегии по гражданским делам, если суд пришёл к выводу о необходимости присуждения денежной компенсации, то её сумма должна быть адекватной и реальной. В противном случае, по мнению Судебной коллегии по гражданским делам, присуждение чрезвычайно малой, незначительной денежной суммы означало бы игнорирование требований закона и приводило бы к отрицательному результату, создавая у потерпевшего впечатление пренебрежительного отношения к его правам.
По настоящему делу суды признали установленным факт нарушения прав заявителя со стороны администрации следственного изолятора, которое выразилось в длительном, более 114 дней, содержании истца в одиночной камере в отсутствие какого-либо обоснования.
Определяя размер компенсации в 300 руб., суд первой инстанции указал на недопустимость неосновательного обогащения, что, с точки зрения Судебной коллегии по гражданским делам, противоречило смыслу соответствующих правовых норм и актов их толкования, согласно которым денежная компенсация морального вреда не является возмещением материальных потерь, а следовательно, не может рассматриваться как обогащение. Таким образом, суд не обосновал определённый им размер компенсации морального вреда, что в контексте настоящего дела являлось существенным нарушением норм права.
Апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам и определение судебной коллегии по гражданским делам кассационного суда общей юрисдикции были отменены, а дело направлено на новое рассмотрение в суд апелляционной инстанции (кассационное определение Судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации от 20 октября 2020 года по делу № 9-КГ20-15-К1).
Отдельные вопросы
а) Мера обеспечения производства по делу об административном правонарушении в виде помещения привлеченного к административной ответственности лица в центр временного содержания иностранных граждан была отменена, поскольку продолжительное нахождение лица в этом центре нарушало в том числе положения статьи 9 Международного пакта о гражданских и политических правах, предусматривающие право лица на свободу и личную неприкосновенность[9].
Комитет по правам человека подчеркивает, что статья 13 Международного пакта о гражданских и политических правах[10] применима ко всем процедурам, имеющим своей целью обязательный выезд иностранца, независимо от того, называется ли в национальном законодательстве это действие высылкой или используются другие термины. Если подобные процедуры влекут за собой арест, то могут также применяться гарантии, предусмотренные Пактом в отношении лишения свободы (статьи 9 и 10) (пункт 9 Замечания общего порядка № 15 «Положение иностранцев в соответствии с Пактом». Принято Комитетом по правам человека на его 27-й сессии (1986 года).
Постановлением судьи городского суда, оставленным без изменения решением судьи областного суда, гражданка Республики Нигерия М. признана виновной в совершении административного правонарушения, предусмотренного частью 3.1 статьи 18.8 КоАП РФ, и подвергнута административному наказанию в виде административного штрафа в размере 5 000 рублей с административным выдворением за пределы Российской Федерации в форме принудительного выдворения с помещением в центр временного содержания иностранных граждан.
В том числе отменяя меру обеспечения производства по делу об административном правонарушении в виде помещения М. в центр временного содержания иностранных граждан, судья кассационного суда общей юрисдикции обратил внимание на следующее.
Международный пакт о гражданских и политических правах устанавливает, что каждый человек имеет право на свободу и личную неприкосновенность и никто не может быть подвергнут произвольному аресту или содержанию под стражей (часть первая статьи 9); при этом каждому, кто лишен свободы вследствие ареста или содержания под стражей, принадлежит право на разбирательство его дела в суде, чтобы этот суд мог безотлагательно вынести постановление относительно законности его задержания и распорядиться о его освобождении, если задержание незаконно (часть четвертая статьи 9); каждое государство, участвующее в данном Пакте, обязуется развивать возможности судебной защиты (пункт «b» части третьей статьи 2).
Поскольку неприкосновенность личности нарушают не только реальные ограничения, но и даже угроза потерять свободу, избыточное или неограниченное по продолжительности применение мер, связанных с ограничением прав, гарантированных статьей 22 Конституции Российской Федерации и статьей 9 Международного пакта о гражданских и политических правах, является недопустимым и отрицательно влияет на возможность осуществления права на свободу и личную неприкосновенность иностранными гражданами и лицами без гражданства, которые на основании положений Конституции Российской Федерации, пользуются всеми правами наравне с российскими гражданами.
Судья кассационного суда общей юрисдикции установил, что М. находилась в Центре временного содержания иностранных граждан более 9 месяцев. Поэтому, в целях соблюдения баланса частных интересов, то есть прав лица, привлекаемого к административной ответственности, и публичных интересов государства, мера обеспечения производства по делу об административном правонарушении в виде помещения М. в центр временного содержания иностранных граждан подлежала отмене (постановление судьи Первого кассационного суда общей юрисдикции от 14 марта 2022 года по делу № 16-1036/2022).
б) Судебные акты судов нижестоящих инстанции, принятые в пользу заявителя, были отменены, поскольку вмешательство в право лица на свободное передвижение в пределах территории Российской Федерации, будучи ограниченным принятием Министерством юстиции Российской Федерации решения о нежелательности пребывания лица в Российской Федерации, было осуществлено на основании закона и являлось необходимым для достижения законных целей, предусмотренных пунктом 3 статьи 12 Международного пакта о гражданских и политических правах.
Комитет по правам человека неоднократно подчеркивал, что в Пакте «….не признается право иностранцев въезжать на территорию государства ‑ участника или проживать на ней. В принципе, решение вопроса о том, кого оно желает допускать на свою территорию, является прерогативой государства. Однако в определенных случаях иностранец может пользоваться защитой Пакта даже в отношении въезда и проживания, например, в случае возникновения соображений недопущения дискриминации, запрещения негуманного обращения и недопущения вмешательства в семейную жизнь…» (см., например, пункт 5 Замечания общего порядка № 15 «Положение иностранцев в соответствии с Пактом». Принято Комитетом по правам человека).
Если иностранец, продолжает Комитет по правам человека, законно находится в пределах территории, свобода его передвижения по этой территории и его право покидать эту территорию могут быть ограничены лишь в соответствии со статьей 12 (3) Международного пакта о гражданских и политических правах] (статья 12 (4)) (пункт 8 Замечания общего порядка № 15 «Положение иностранцев в соответствии с Пактом». Принято Комитетом по правам человека).
Каждый человек, законно проживающий на территории государства, имеет право свободно передвигаться в пределах этой территории и выбирать свое местожительство, обращает внимание Комитет по правам человека. В принципе, граждане государства всегда находятся на законном основании на территории этого государства. Вопрос о том, является ли пребывание того или иного иностранца на территории государства «законным», регулируется национальным законодательством, в соответствии с которым в отношении въезда иностранцев на территорию государства могут вводиться ограничения при условии, что они соответствуют международным обязательствам государства (см., например, пункт 4 Замечания общего порядка № 27 «Статья 12: свобода передвижения». Принято Комитетом по правам человека на его 67-й сессии (1999 года).
Приговором районного суда М. признан виновным в совершении преступлений, ему назначено наказание в виде лишения свободы с отбыванием наказания в исправительной колонии строгого режима. 9 июля 2018 года Федеральной службой исполнения наказание Российской Федерации в отношении М., подлежащего освобождению из мест лишения свободы, направлено в Министерстве юстиции Российской Федерации представление о нежелательности его пребывания (проживания) на территории Российской Федерации. Распоряжением Министерства юстиции Российской Федерации пребывание (проживание) М. в Российской Федерации признано нежелательным. В связи с принятием указанного распоряжения решением МВД по одному из субъектов Российской Федерации в отношении М. возбуждена процедура реадмиссии.
М., считающий названные решения органов государственной власти неправильными, обратился в суд с административным исковым заявлением о признании их незаконными, считая, что они приняты без учета наличия у него проживающей в Российской Федерации семьи, возможности легализации его пребывания, получения жилья и трудоустройства, а также утраты социальных связей на территории У.
Решением городского суда, оставленным без изменения апелляционным определением, административное исковое заявление удовлетворено.
Отменяя указанные судебные акты в кассационном порядке, Судебная коллегия по административным делам Верховного Суда Российской Федерации обратила внимание на следующее.
Как следует из пункта 3 статьи 12 Международного пакта о гражданских и политических правах, право пребывания на территории суверенного государства может быть ограничено последним в случаях, предусмотренных законом, необходимых ля охраны государственной безопасности, общественного порядка, здоровья или нравственности населения или прав и свобод других и совместимы с признаваемыми в настоящем Пакте другими правами.
Конституция Российской Федерации, провозглашая человека, его права и свободы высшей ценностью, а признание, соблюдение и защиту прав и свобод человека и гражданина — обязанностью государства, одновременно установила, что права и свободы человека и гражданина могут быть ограничены федеральным законом только в той мере, в какой это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства (статьи 2 и 55).
Лояльность к правопорядку страны пребывания, признание и соблюдение российских законов являются одними из основных критериев для определения возможности пребывания иностранного гражданина на территории Российской Федерации.
Судами установлено и подтверждалось материалами дела, что М., пребывая на территории Российской Федерации, лояльности к правопорядку Российской Федерации не проявлял и законы Российской Федерации не соблюдал, умышленно совершал на территории Российской Федерации преступления против здоровья населения, отнесённые к категориям тяжкое и особо тяжкое, связанные с незаконным оборотом наркотических средств. Совершение преступления виновным лицом порождает его особые правовые отношения с государством, служащие основанием введения для него дополнительных правовых обременении, как для лица, которое обладает повышенной опасностью для общества, отметила Судебная коллегия по административным делам. Само по себе семейное положение М., обеспеченность его жильём, работой и наличие родственников, проживающих на территории Российской Федерации и имеющих гражданство Российской Федерации, не влечёт в безусловном порядке признание оспариваемых актов, нарушающими его права на уважение личной и семейной жизни, поскольку они приняты с учётом степени общественной опасности преступных деяний заявителя.
Согласно законодательству Российской Федерации наличие непогашенной судимости за совершение на территории Российской Федерации преступления является основанием, препятствующим иностранному гражданину в получении вида на жительство, разрешения на временное проживание, а также гражданства Российской Федерации.
При таких обстоятельствах, по мнению Судебной коллегии по административным делам, решение Министерства юстиции Российской Федерации о нежелательности пребывания (проживания) М. в Российской Федерации со всей очевидностью являлось оправданным, справедливым и соразмерным с учётом степени опасности деяний административного истца, оснований для его отмены судом не установлено. Как следствие, решение о возбуждении процедуры реадмиссии также являлось законным и обоснованным.
С учетом изложенного выше, Судебная коллегии по административным делам отменила судебные акты нижестоящих судов и приняла по делу новое решение, которым в удовлетворении административного искового заявления М. о признании незаконными распоряжения Министерства юстиции Российской Федерации о нежелательности его пребывания в Российской Федерации, а также решения о возбуждении процедуры реадмиссии было отказано (кассационное определение Судебной коллегии по административным делам Верховного Суда Российской Федерации от 26 февраля 2020 года по делу № 75-КА19-9).
в) Нарушение права лица на доступ к суду[11], гарантируемого Конституцией Российской Федерации и корреспондирующими ей положениями статьи 14 Международного пакта о гражданских и политически правах, повлекло отмену судебных актов.
Комитет по правам человека подчеркивает, что статья 14 Международного пакта о гражданских и политических правах «…охватывает право доступа в суды при рассмотрении любого уголовного обвинения и при определении прав и обязанностей в каком-либо гражданском процессе. Доступ к отправлению правосудия должен действенным образом гарантироваться во всех таких случаях в целях обеспечения того, чтобы никакое лицо не было с процессуальной точки зрения лишено своего права требовать правосудия. Право на обращение в суды и трибуналы и на равенство перед ними принадлежит не только гражданам государств-участников, но должно быть также предоставлено всем лицам независимо от гражданства или их статуса апатридов или любого другого их статуса, будь то просители убежища, беженцы, трудящиеся-мигранты, несопровождаемые дети или другие лица, которые могут оказаться на территории или под юрисдикцией государства-участника. Ситуация, в условиях которой попытки лица добиться доступа в компетентные суды или трибуналы систематически сводятся на нет де‑юре или де-факто, противоречит гарантии, предусмотренной в первом предложении пункта 1 статьи 14. Эта гарантия запрещает… любые различия в отношении доступа к судам и трибуналам, не основанные на законе и не могущие быть оправданными по объективным и разумным основаниям. Данная гарантия оказывается нарушенной, если каким‑либо лицам препятствуют в предъявлении иска любым другим лицам, исходя из таких признаков, как раса, цвет кожи, пол, язык, вероисповедание, политические или иные убеждения, национальное или социальное происхождение, имущественное положение, рождение, или иных оснований (пункт 9 Замечания общего порядка № 32 «Статья 14: Равенство перед судами и трибуналами и право каждого на справедливое судебное разбирательство». Принято Комитетом по правам человека. CCPR/C/GC/32).
Комитет неоднократно отмечал, что «в соответствии с пунктом 3 статьи 2… [Международного пакта о гражданских и политических правах] государства-участники обязались обеспечить любому лицу, права которого нарушены, эффективное средство правовой защиты и обеспечить, чтобы право на правовую защиту для любого лица, требующего такой защиты, устанавливалось компетентными органами. Соответственно, когда право, признанное в Пакте, затрагивается действиями государственного ведомства, государство должно установить порядок, позволяющий человеку, право которого затрагивается его действиями, требовать восстановления нарушенных прав в компетентном органе» (см., например, пункт 8.6 Соображений Комитета по правам человека от 24 июля 2014 г. по делу Марина Коктыш против Республики Беларусь).
Определением судьи, оставленным без изменения апелляционным определением, прекращено производство по административному делу по административному исковому заявлению ряда заявителей, поскольку, по мнению судей, оспариваемые нормативные правовые акты не затрагивали права, свободы и законные интересы административных истцов.
Как усматривалось из материалов дела, прекращая производство по административному делу, суд первой инстанции исходил из того, что предметом спора являлись отдельные положения оспариваемых нормативных правовых актов, в результате принятия которых было запланировано строительство в сельском поселении завода по термическому обезвреживанию отходов, изменены категория земель, функциональная зона и территориальная зона земельного участка. Поскольку объекты недвижимости, принадлежащие административным истцам, находились на значительном удалении от названного земельного участка, оспариваемые нормативные правовые акты не затрагивали права административных истцов по владению, пользованию и распоряжению принадлежащих им объектов недвижимого имущества, не возлагали дополнительных обязанностей; административные истцы, по мнению нижестоящих судов, не являлись субъектами отношений, регулируемых оспариваемыми нормативными правовыми актами.
Судебная коллегия по административным делам Верховного суда Российской Федерации (далее – Судебная коллегия по административным делам), отменив судебные акты нижестоящего суда, обратила внимание на следующее.
Конституция Российской Федерации — исходя из того, что права и свободы человека и гражданина определяют смысл, содержание и применение законов, деятельность законодательной и исполнительной власти, местного самоуправления и обеспечиваются правосудием (статья 18), — гарантирует каждому судебную защиту его прав и свобод (часть 1 статьи 46), в том числе посредством обжалования в суд решений и действий (или бездействия) органов государственной власти, органов местного самоуправления, общественных объединений и должностных лиц (часть 2 статьи 46). Приведенным конституционным положениям корреспондируют международно-правовые гарантии права на справедливое судебное разбирательство, предусмотренные, в том числе, Международным пактом о гражданских и политических правах (пункт 1 статьи 14), возлагающими на государство обязанность обеспечения каждому доступа к суду в случае спора о его гражданских правах и обязанностях.
Судебная коллегия по административным делам установила, что, обращаясь в суд с настоящим иском, административные истцы указывали — оспариваемые нормативные правовые акты приняты с нарушением процедуры их принятия, без учета мнения жителей сельского поселения о размещении на спорном земельном участке завода по термическому обезвреживанию твердых коммунальных отходов; затрагиваются их права на благоприятную окружающую среду и благоприятные условия жизнедеятельности; ухудшается санитарная и экологическая ситуация в указанном сельском поселении в результате строительства завода, и, следовательно, они имеют право на обращение в суд. Конституция Российской Федерации, гарантируя каждому право на благоприятную окружающую среду, достоверную информацию о ее состоянии (статья 42), и действующее законодательство об охране окружающей природной среды не содержит ограничений этого права в зависимости от расстояния от объектов, которые могут причинить вред окружающей природной среде.
Исходя из взаимосвязанных положений части 1 статьи 214, части 3 статьи 194, пункта 3 части 1 статьи 128 КАС РФ, суд прекращает производство по административному делу об оспаривании нормативного правового акта в случае, если из административного искового заявления об оспаривании нормативного правового акта, не следует, что этим актом нарушаются либо иным образом затрагиваются права, свободы и законные интересы административного истца. В данном случае, вывод суда о том, что административные истцы не могут выступать субъектами отношений, регулируемых оспариваемыми актами, и что оспариваемые акты не могут нарушать или иным образом затрагивать права, свободы, законные интересы административных истцов на основании только удаленности объектов недвижимости административных истцов от земельного участка, на котором в результате принятия оспариваемых нормативных правовых актов планируется строительство завода по термическому обезвреживанию отходов без исследования всех обстоятельств дела, соответственно без рассмотрения дела по существу, нельзя признать законным и обоснованным.
Таким образом, допущено существенное нарушение норм процессуального права, повлиявшее на исход административного дела. Судебные акты были отменены и административное дело направлено на новое рассмотрение в суд первой инстанции (кассационное определение Судебной коллегии по административным делам Верховного суда Российской Федерации от 22 января 2020 года по деду № 11-КА19-7).
г) Необеспечение судом возможности стороне представить дополнительные доказательства по гражданскому делу привело к нарушению права стороны на эффективную судебную защиту[12], гарантируемого законодательством Российской Федерации и корреспондирующими ему положениями статьи 14 Пакта, что послужило одним из оснований для отмены судебных постановлений.
Комитет по правам человека обращает внимание на то, что позитивные обязательства государств-участников по обеспечению соблюдения предусмотренных Пактом прав будут выполнены полностью только в том случае, если люди будут защищены государством не только от нарушения предусмотренных Пактом прав представителями государства, но и от актов, совершаемых частными лицами или негосударственными образованиями, наносящими ущерб осуществлению предусмотренных Пактом прав в той мере, в какой они могут применяться в отношениях между частными лицами или негосударственными образованиями. Могут иметь место такие обстоятельства, при которых необеспечение признаваемых в Пакте прав, как это требуется положениями статьи 2, приведет к нарушениям государствами-участниками этих прав в результате попустительства со стороны государств-участников или непринятия ими необходимых мер или неосуществления должной предусмотрительности в целях предупреждения, наказания, расследования или компенсации вреда, причиненного такими действиями со стороны частных лиц или негосударственных образований. Государствам надлежит помнить о взаимосвязи между позитивными обязательствами, налагаемыми статьей 2, и необходимостью обеспечить в соответствии с пунктом 3 статьи 2 эффективные средства судебной защиты в случае нарушений (см., например, пункт 3 Замечания общего порядка № 31 (80). «Характер общего юридического обязательства, налагаемого на государства-участника Пакта». Принято Комитетом по правам человека. CCPR/C/21/Rev.1/Add.13).
Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации (далее также – Судебная коллегия по гражданским делам) рассмотрела кассационную жалобу Б.Л.Н. на решение суда первой инстанции, апелляционное определение и определение судебной коллегии по гражданским делам кассационного суда общей юрисдикции по иску Б.Л.Н. к Главному управлению Министерства внутренних дел Российской Федерации по одному из субъектов Российской Федерации об установлении факта нахождения на иждивении супруга, о признании права на назначение пенсии по случаю потери кормильца.
Решением суда первой инстанции в удовлетворении исковых требований Б.Л.Н. отказано. Апелляционным определением решение суда первой инстанции оставлено без изменения. Определением судебной коллегии по гражданским делам кассационного суда общей юрисдикции решение суда первой инстанции и апелляционное определение оставлены без изменения.
Отказывая в удовлетворении исковых требований Б.Л.Н. об установлении факта нахождения её на иждивении мужа Б.Н.И. и о признании за ней права на назначение пенсии по случаю потери кормильца, суд первой инстанции со ссылкой на нормы Закона Российской Федерации от 12 февраля 1993 года № 4468-1 «О пенсионном обеспечении лиц, проходивших военную службу, службу в органах внутренних дел, Государственной противопожарной службе, органах по контролю за оборотом наркотических средств и психотропных веществ, учреждениях и органах уголовно-исполнительной системы, войсках национальной гвардии Российской Федерации, и их семей» пришёл к выводу о том, что Б.Л.Н. не представила достоверных, достаточных и бесспорных доказательств соблюдения условий назначения пенсии по случаю потери кормильца — нахождения Б.Л.Н. на иждивении умершего супруга Б.Н.И. в виде получения от него помощи, являвшейся для Б.Л.Н. постоянным и основным источником средств к существованию, либо нахождения на его полном содержании, либо утраты источника средств к существованию после смерти супруга. При этом суд первой инстанции указал на наличие у Б.Л.Н. самостоятельных средств к существованию в виде страховой пенсии по старости, а также на то, что независимо от размера имеющихся доходов не считаются утратившими источник средств к существованию родители или супруг, имеющие совершеннолетних трудоспособных детей, в том числе проживающих отдельно. С выводами суда первой инстанции и их правовым обоснованием согласился суд апелляционной инстанции, дополнительно высказав суждение о том, что муж Б.Л.Н. — Б.Н.И. нёс расходы на обеспечение своей дочери, поэтому его доход был соразмерен и даже меньше размера дохода Б.Л.Н., получающей доплату к страховой пенсии по старости для достижения прожиточного минимума. Судебная коллегия по гражданским делам кассационного суда общей юрисдикции признала содержащиеся в них выводы законными и обоснованными.
Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации, отменяя указанные судебные постановления, в том числе обратила внимание на следующее: судебные инстанции, разрешая вопрос о том, являлась ли для Б.Л.Н. помощь её супруга Б.Н.И. основным источником средств существования, к спорным отношениям не применили положения норм семейного законодательства об общих доходах супругов (об общем имуществе супругов) и порядке расходования этих средств, указав на наличие у Б.Л.Н. самостоятельных средств к существованию в виде выплачиваемой ей страховой пенсии по старости. Судебные инстанции также не учли, что Б.Н.И. и Б.Л.Н. состояли в браке, проживали одной семьёй, имели общие доходы, соответственно, расходы каждого из супругов не ограничивались только личными нуждами каждого из них, в связи с этим суждение судебных инстанций в обоснование вывода об отказе в удовлетворении исковых требований о наличии у Б.Л.Н. самостоятельного источника средств к существованию в виде получаемой ею пенсии, нельзя признать правомерным. Этот вывод судов первой и апелляционной инстанций, по мнению Судебной коллегии по гражданским делам, прямо противоречит основным началам семейного законодательства и установленному законом режиму совместной собственности супругов. Исходя из приведённого правового регулирования судебным инстанциям для разрешения вопроса о том, находилась ли Б.Л.Н. на иждивении Б.Н.И., надлежало выяснить как размер общих доходов супругов, так и размер расходов супругов на содержание всей семьи, включая затраты на оплату коммунальных платежей, ремонт жилого помещения, приобретение лекарств, бытовой техники, одежды, мебели и т.п. Однако эти обстоятельства, имеющие значение для дела, судебными инстанциями не устанавливались. Довод суда апелляционной инстанции о получении Б.Л.Н. страховой пенсии по старости в размере, достигающем величины прожиточного минимума, нельзя признать правомерным, поскольку факт увеличения размера пенсии Б.Л.Н. до величины прожиточного минимума не означает, что помощь со стороны супруга Б.Н.И. не являлась для Б.Л.Н. основным источником средств к существованию.
С учетом изложенного, Судебная коллегия по гражданским делам резюмировала: вывод судебных инстанций о том, что Б.Л.Н. не представлено достоверных, достаточных и бесспорных доказательств, подтверждающих факт её нахождения на иждивении умершего супруга Б.Н.И., нельзя признать правомерным, поскольку судебные инстанции круг этих доказательств не определили и в нарушение статьи 57 ГПК РФ не предложили Б.Л.Н. представить такие доказательства в подтверждение заявленных ею требований, тем самым нарушив право Б.Л.Н. на справедливую, компетентную, полную и эффективную судебную защиту, гарантированное частью 1 статьи 46 Конституции Российской Федерации и пунктом 1 статьи 14 Международного пакта о гражданских и политических правах.
С учетом изложенного, решение суда первой инстанции, апелляционное определение и определение судебной коллегии по гражданским делам кассационного суда общей юрисдикции были отменены, а дело направлено на новое рассмотрение в суд первой инстанции (кассационное определение Судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации от 8 февраля 2021 года по делу № 5-КГ20-125-К2).
д) Формальный подход судей к разрешению исковых требований, выразившийся в присуждении необоснованно низкой денежной компенсации морального вреда, которая была несопоставима с тяжестью причиненных потерпевшему физических и нравственных страданий, послужил основанием для отмены судебных постановлений в соответствующей части, поскольку такой подход нарушал право лица на эффективную судебную защиту, предусмотренное статьей 46 Конституции Российской Федерации и корреспондирующими ей положениями статьи 14 Пакта.
Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации (далее также – Судебная коллегия по гражданским делам) рассмотрела кассационную жалобу Б. на решение суда первой инстанции, апелляционное определение и определение судебной коллегии по гражданским делам кассационного суда общей юрисдикции по делу по иску Б. к государственному бюджетному учреждению, в ведении которого находился участок дороги, где произошло дорожно-транспортное происшествие, о возмещении вреда здоровью, компенсации морального вреда.
В обоснование заявленных требований Б. указал, что он, управляя транспортным средством, наехал на неисправную крышку люка канализационного колодца, после чего его автомобиль потерял управление, столкнулся с опорой надземного пешеходного перехода и загорелся. В тяжелом состоянии Б. был доставлен в больницу, где ему оперативно были проведены две операции на правой ноге.
Решением суда первой инстанции исковые требования Б. удовлетворены частично. Суд взыскал в пользу истца 152 381,50 руб. в счет возмещения вреда здоровью, 400 000 руб. в счет компенсации морального вреда. В удовлетворении остальной части исковых требований отказано. Апелляционным определением решение суда первой инстанции оставлено без изменения. Определением судебной коллегии по гражданским делам кассационного суда общей юрисдикции судебные постановления судов первой и апелляционной инстанций оставлены без изменения.
Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации сочла, что судебными инстанциями были допущены существенные нарушения норм материального и процессуального права при определении размера подлежащей взысканию в пользу Б. компенсации морального вреда.
Устанавливая подлежащую взысканию компенсацию морального вреда в размере 400 000 руб., суды первой и апелляционной инстанций ограничились лишь формальным приведением нормативных положений, регулирующих вопросы компенсации морального вреда и определения размера такой компенсации, разъяснений Пленума Верховного Суда Российской Федерации по их применению и ссылкой на общие принципы определения размера компенсации морального вреда, закреплённые в названных нормативных положениях. Однако судебными инстанциями не выяснялась тяжесть причинённых истцу физических и нравственных страданий в связи с полученными им травмами, не учтены реабилитационные мероприятия, назначенные Б. в связи с инвалидностью, а именно то, что согласно индивидуальной программе реабилитации Б. нуждался не только в технических средствах реабилитации, но и в социально-средовой, социально-психологической, социокультурной реабилитации, а также не принята во внимание степень вины причинителя вреда. В судебных постановлениях судов первой и апелляционной инстанций не содержалось обоснования вывода о том, почему сумма в 400 000 руб., которая значительно ниже заявленной Б. к взысканию с причинителя вреда компенсации морального вреда (9 000 000 руб.), являлась достаточной компенсацией причинённых Б. физических и нравственных страданий в связи с произошедшим дорожно-транспортным происшествием, повлекшим причинение тяжкого вреда его здоровью в результате виновных действий причинителя вреда, выразившихся в некачественном выполнении ремонтных работ на участке дороги, на котором произошло дорожно-транспортное происшествие. Судами первой и апелляционной инстанций не приведены мотивы относительно того, какие конкретно обстоятельства дела повлияли на размер определённой к взысканию в пользу Б. суммы компенсации морального вреда и какие из этих обстоятельств послужили основанием для значительного снижения суммы компенсации морального вреда по сравнению с заявленной истцом в иске.
Приведённые обстоятельства, по мнению Судебной коллегии по гражданским делам, свидетельствовали о формальном подходе судебных инстанций к разрешению исковых требований Б. о компенсации морального вреда, что привело к нарушению задач и смысла гражданского судопроизводства, установленных статьёй 2 ГПК РФ, и права Б. на справедливую, компетентную, полную и эффективную судебную защиту, гарантированную каждому частью 1 статьи 46 Конституции Российской Федерации, пунктом 1 статьи 14 Международного пакта о гражданских и политических правах. Ввиду изложенного решение суда первой инстанции, апелляционное определение, а также определение суда кассационной инстанции в части определения размера денежной компенсации морального вреда отменены, а дело в отмененной части направлено на новое рассмотрение в суд первой инстанции (кассационное определение Судебной коллегия по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации от 28 июня 2021 года по делу № 5-КГ21-28-К2).
ж) Нарушение предусмотренного положениями Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации и Пакта права обвиняемого оспорить показания лиц, оглашенные в ходе судебного разбирательства и положенные в основу приговора, которые обвиняемый не имел возможности оспорить в предыдущих стадиях производства по делу, явилось основанием для отмены приговора и последующих судебных решений[13].
В пункте 11 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 19 декабря 2017 года № 51 «О практике применения законодательства при рассмотрении уголовных дел в суде первой инстанции (общий порядок судопроизводства)» внимание судов было обращено «…на необходимость принятия исчерпывающих мер для обеспечения участия в судебном заседании неявившегося потерпевшего или свидетеля, достигшего возраста восемнадцати лет. Если в результате таких мер обеспечить его явку в судебное заседание не представилось возможным, то суд вправе решить вопрос об оглашении ранее данных им показаний и о воспроизведении приложенных к протоколу допроса (очной ставки) материалов записи этих показаний с согласия сторон. Для оглашения показаний в случаях неявки, указанных в части 2 статьи 281 УПК РФ, согласия обеих сторон не требуется. Исходя из положений частей 2.1, 6 статьи 281 УПК РФ… оглашение без согласия одной из сторон показаний неявившегося потерпевшего или свидетеля, достигшего возраста восемнадцати лет, и о воспроизведении материалов записи его показаний, а равно оглашение без такого согласия показаний несовершеннолетнего потерпевшего или свидетеля допускается при условии, что обвиняемому (подсудимому) в досудебных стадиях производства по делу была предоставлена возможность оспорить показания свидетельствующего против него лица предусмотренными законом способами».
Комитет по правам человека обращает внимание на то, что в пункте 3 «е» статьи 14 Международного пакта о гражданских и политических правах гарантируется право обвиняемых в преступлении лиц допрашивать показывающих против них свидетелей или иметь право на то, чтобы эти свидетели были допрошены, и право на вызов и допрос их свидетелей на тех же условиях, какие существуют для свидетелей, показывающих против них. В качестве варианта применения принципа равенства состязательных возможностей данная гарантия, по мнению Комитета, имеет важное значение для обеспечения эффективной защиты обвиняемыми и их защитниками и тем самым обвиняемым гарантируются те же самые юридические полномочия требовать присутствия свидетелей и допрашивать или подвергать перекрестному допросу любых свидетелей, имеющихся у обвинения. Вместе с тем, эта гарантия, как подчеркивает Комитет, не предоставляет неограниченного права на привлечение к участию в процессе любого свидетеля по требованию обвиняемых или их защитников, но только лишь право на допуск свидетелей, имеющих значение для защиты, а также на предоставление надлежащей возможности опросить и оспорить заявления показывающих против них свидетелей на одной из стадий судопроизводства. В этих пределах и в зависимости от ограничений, касающихся использования заявлений, признательных показаний и других доказательств, полученных в нарушение статьи 7 Пакта, определять допустимость доказательств и то, каким образом суды оценивают их, надлежит в первую очередь внутренним законодательным органам государств-участников, подытожил Комитет по правам человека (пункт 39 Замечания общего порядка № 32. Статья 14: Равенство перед судами и трибуналами и право каждого на справедливое судебное разбирательство. Принято Комитетом по правам человека на его 90-й сессии (9-27 июля 2007 года). CCPR/C/GC/32).
С точки зрения Комитета по правам человека, обвиняемые или их защитник должны иметь право на допуск свидетелей, имеющих значение для защиты, а также на предоставление надлежащей возможности опросить и оспорить заявления показывающих против них свидетелей на одной из стадий судопроизводства (см., например, пункт 9.9 Соображений Комитета по правам человека от 31 марта 2016 года по делу Ю.M. против Российской Федерации).
Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации (далее – Судебная коллегия по уголовным делам) рассмотрела кассационную жалобу осужденной С. на приговор мирового судьи, апелляционное постановление и определение судебной коллегии по уголовным делам кассационного суда общей юрисдикции. По приговору С. признана виновной в мошенничестве при получении выплат, то есть в хищении денежных средств при получении иных социальных выплат, установленных законами и иными нормативными правовыми актами, путем предоставления заведомо ложных сведений при обстоятельствах, изложенных в приговоре.
Из приговора усматривалось, что в обоснование вывода о виновности С. в совершении данного преступления мировой судья сослался, в том числе, на показания свидетеля З., а также на оглашенные в судебном заседании по ходатайству государственного обвинителя в порядке, предусмотренном пунктом 5 части 2 статьи 281 УПК РФ, показания ряда свидетелей, проживающих в г. О.
При этом, оценив показания свидетелей З., а также оглашенные в судебном заседании показания ряда свидетелей, суд пришел к выводу о том, что показаниями указанных свидетелей подтверждается факт постоянного проживания С.и ее детей в г. О. в период с 2011 по 2019 годы, то есть обстоятельство, имеющее наряду с другими обстоятельствами, юридическое значение для вывода о наличии в действиях С. состава инкриминированного ей преступления.
Судебная коллегия по уголовным делам отметила, что, приняв по ходатайству государственного обвинителя, вопреки мнению подсудимой С. и ее защитника, настаивавших на необходимости допроса свидетелей в судебном заседании, обусловленной наличием к ним ряда вопросов, решение об оглашении показаний ряда свидетелей, проживавших в г. О., на основании приведенного выше процессуального законоположения, в связи с невозможностью явки их в судебное заседание, неустановлением места их нахождения, и, положив показания этих свидетелей в обоснование приговора в качестве доказательств виновности С., суд не учел, что в предыдущих стадиях производства по делу С., не согласной с показаниями указанных лиц, также не была предоставлена возможность оспорить эти показания предусмотренными законом способами (в том числе, в ходе очных ставок со свидетелями задать им вопросы, высказать свои возражения).
Судебная коллегия по уголовным делам обратила внимание на то, что в соответствии с подпунктом «е» п. 3 ст. 14 Пакта о гражданских и политических правах каждый обвиняемый в совершении преступления имеет право допрашивать показывающих против него свидетелей или право на то, чтобы эти свидетели были допрошены, а также имеет право на вызов и допрос свидетелей в его пользу на тех же условиях, что и для свидетелей, показывающих против него. С учетом этих положений и в силу части 21 статьи 281 УПК РФ суд не вправе оглашать без согласия сторон показания неявившихся потерпевшего или свидетеля, воспроизводить в судебном заседании материалы видеозаписи или киносъемки следственных действий, проведенных с их участием, а также ссылаться в приговоре на эти доказательства, если подсудимому в предыдущих стадиях производства по делу не была предоставлена возможность оспорить показания указанных лиц предусмотренными законом способами (например, в ходе очных ставок с его участием задать вопросы потерпевшему или свидетелю, с чьими показаниями подсудимый не согласен, и высказать по ним свои возражения).
Судебная коллегия пришла к выводу о том, что поскольку показания ряда свидетелей, проживавших в г. О., правомерность оглашения которых вызывала сомнения, были положены в основу приговора и повлияли на выводы суда, то состоявшиеся судебные решения в отношении С. нельзя признать законными, в связи с чем они подлежат отмене, а дело направлению на новое судебное рассмотрение в суд первой инстанции (кассационное определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации от 3 марта 2022 года по делу № 37-УД22-1-К1).
Известно, что права и свободы, предусмотренные в Международном пакте о гражданских и политических правах, содержатся в законодательстве Российской Федерации и, прежде всего, в Конституции Российской Федерации. Автору данной статьи не известны судебные акты, из содержания которых следовало бы, что суды Российской Федерации при разрешении дел руководствовались исключительно положениями Пакта, не ссылаясь (не применяя) положения законодательства Российской Федерации. Как было продемонстрировано выше, обращение судов к положениям рассматриваемого международного договора носит скорее вспомогательных, факультативный, но, тем не менее, значимый характер. Можно предположить, что учет судами при рассмотрении гражданских, административных, уголовных дел, дел по разрешению экономических споров, а также дел об административных правонарушениях положений Пакта, в том числе в интерпретации Комитета ООН по права человека, является позитивной тенденцией и способствует надлежащей реализации Российской Федерацией ее международно-правовых обязательств. Вместе с тем, важно отметить, что, исходя из положений части 4 статьи 15, статей 17 и 79 Конституции Российской Федерации, в ходе осуществления правосудия не должны учитываться международно-правовые обязательства Российской Федерации в истолковании межгосударственных органов, если такое толкование противоречит положениям Конституции Российской Федерации, в том числе в интерпретации Конституционного Суда Российской Федерации.
[1] Далее – Международный пакт о гражданских и политических правах, Пакт.
[2] Далее – Комитет по правам человека, Комитет.
[3] Режим доступа: URL: https://treaties.un.org/Pages/Treaties.aspx?id=4&subid=A&clang=_en.
[4] Режим доступа: URL: https://tbinternet.ohchr.org/_layouts/15/treatybodyexternal/TBSearch.aspx?Lang=en.
[5] Размещен на официальном сайте Верховного Суда Российской Федерации в подразделе «Международная практика» за 2023 год раздела «Документы». Режим доступа: URL: http://www.vsrf.ru/documents/international_practice/32003/.
[6] Перечень и тексты замечаний общего порядка, принятых Комитетом по правам человека, находятся по адресу: URL: https://www.ohchr.org/en/treaty-bodies/ccpr/general-comments.
[7] Для сведения: в 2021 году в Верховном Суде Российской Федерации было подготовлено Обобщение практики и правовых позиций международных договорных и внедоговорных органов, действующих в сфере защиты прав и свобод человека, по вопросам защиты права лица на свободу собраний и объединений.
Размещено на официальном сайте Верховного Суда Российской Федерации в подразделе «Международная практика» за 2021 год раздела «Документы». Режим доступа: URL: http://www.vsrf.ru/documents/international_practice/30224/.
[8] Для сведения: в 2022 году в Верховном Суде Российской Федерации было подготовлено Обобщение практики и правовых позиций международных договорных и внедоговорных органов по вопросам защиты права лица не подвергаться пыткам, бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию.
Размещено на официальном сайте Верховного Суда Российской Федерации в подразделе «Международная практика» за 2022 год раздела «Документы». Режим доступа: URL: http://www.vsrf.ru/documents/international_practice/31960/.
[9] Для сведения: в 2022 году в Верховном Суде Российской Федерации было подготовлено Обобщение практики и правовых позиций международных договорных и внедоговорных органов, действующих в сфере защиты прав и свобод человека, по вопросам защиты прав мигрантов.
Размещено на официальном сайте Верховного Суда Российской Федерации в подразделе «Международная практика» за 2022 год раздела «Документы». Режим доступа: URL: http://www.vsrf.ru/documents/international_practice/30792/.
[10] В силу статьи 13 Пакта «[и]ностранец, законно находящийся на территории какого-либо из участвующих в настоящем Пакте государств, может быть выслан только во исполнение решения, вынесенного в соответствии с законом, и, если императивные соображения государственной безопасности не требуют иного, имеет право на представление доводов против своей высылки, на пересмотр своего дела компетентной властью или лицом или лицами, специально назначенными компетентной властью, и на то, чтобы быть представленным для этой цели перед этой властью лицом или лицами».
[11] Для сведения: в 2019 году в Верховном Суде Российской Федерации было подготовлено Обобщение правовых позиций межгосударственных органов по защите прав и свобод человека и специальных докладчиков (рабочих групп), действующих в рамках Совета ООН по правам человека, по вопросу защиты права лица на доступ к суду.
Размещено на официальном сайте Верховного Суда Российской Федерации в подразделе «Международная практика» за 2019 год раздела «Документы». Режим доступа: URL: http://www.vsrf.ru/documents/international_practice/28278/.
[12] Как было отмечено выше, в 2019 году в Верховном Суде Российской Федерации было подготовлено Обобщение правовых позиций межгосударственных органов по защите прав и свобод человека и специальных докладчиков (рабочих групп), действующих в рамках Совета ООН по правам человека, по вопросу защиты права лица на доступ к суду.
Размещено на официальном сайте Верховного Суда Российской Федерации в подразделе «Международная практика» за 2019 год раздела «Документы». Режим доступа: URL: http://www.vsrf.ru/documents/international_practice/28278/.
[13] Для сведения: в 2016 году в Верховном Суде Российской Федерации было подготовлено Обобщение правовых позиций международных договорных органов по вопросам обеспечения права обвиняемого на защиту при оценке доказательств по уголовному делу.
Размещено на официальном сайте Верховного Суда Российской Федерации в подразделе «Международная практика» за 2016 год раздела «Документы». Режим доступа: URL: http://www.vsrf.ru/documents/international_practice/26347/.
Информация об авторе:
Зимненко Богдан Леонидович – д.ю.н., профессор, заместитель начальника Управления систематизации законодательства и анализа судебной практики — начальник отдела международного права Верховного Суда Российской Федерации; законодательства и анализа судебной практики — начальник отдела международного права Верховного Суда Российской Федерации.
Information about the author:
Zimnenko Bogdan Leonidovich — Doctor of Law, Professor, Deputy Head of the Department for the Systematization of Legislation and Analysis of Judicial Practice — Head of the International Law Department of the Supreme Court of the Russian Federation.
