Право на здоровую и благоприятную окружающую среду в практике Европейского Суда по правам человека

Настоящая статья посвящена праву на здоровую и благоприятную окружающую среду в практике Европейского Суда по правам человека. Авторы рассматривают понятие «экологические дела» и классифицируют их. Особое внимание уделено позитивным обязательствам государств по обеспечению благополучной природной обстановки и критериям приемлемости жалоб в ЕСПЧ по «экологическим делам».  В статье приводится обзор правовых позиций ЕСПЧ по вопросам влияния окружающей среды на жизнь и здоровье человека. Авторы приходят к выводу о появлении новых категорий дел в будущем, связанных с ответственностью государств за глобальное потепление и изменение климата.

Ключевые слова: право на здоровую и благоприятную окружающую среду, Конвенция о защите прав человека и основных свобод 1950 года (далее-Конвенция), Европейский Суд по правам человека (далее – ЕСПЧ, Суд), экологические дела, права человека, гарантии прав человека, нарушения положений Конвенции, позитивные обязательства государств, свобода усмотрения государств, критерии приемлемости жалобы, Цели устойчивого развития (ЦУР)

Right to healthy and favorable environment in the practice of the European Court of Human Rights

Annotation: the article is devoted to the right of healthy and favorable environment in the case-law of the European Court of Human Rights. The authors consider the concept of «ecological cases» and classify them. Particular attention is paid to the positive obligations of States to ensure safe environment and the admissibility criteria for complaints to the ECHR on «environmental cases». The article reviews the legal positions of the ECHR on the impact of the environment on human life and health. The authors conclude that new cases will emerge in the future related to the responsibility of states for global warming and climate change.

Keywords: right to healthy and favorable environment, Convention for the Protection of Human Rights and Fundamental Freedoms of 1950 (Convention), European Court of Human Rights (Court), ecological cases, human rights, guarantees of human rights, violation of provision of the Convention, positive State’s obligations, margin of appreciation, admissibility criteria, Sustainable Development Goals (SDG).

Введение 

Во время выступления 24 октября 2020 года на мероприятиях, посвященных празднованию 75-летнего юбилея Организации Объединенных Наций, Генеральный Секретарь ООН Антониу Гутерриш объявил с 2021 года «десятилетие экологии» во всем мире[1].

В настоящее время правовые основы долгосрочного сотрудничества государств в области экологии наиболее полно кодифицированы на неофициальном уровне в проекте Конвенции по окружающей среде и развитию[2], разработанной в 1995 г. в рамках Комиссии экологического права Международного Союза охраны природы и природных ресурсов в сотрудничестве с Международным советом по праву окружающей среды, а также в Декларации принципов международного права, относящихся к устойчивому развитию[3], принятой на Конференции Ассоциации международного права (далее – АМП) от 6 апреля 2002 года.

При этом следует отметить, что теоретики относят экологические права к третьему и четвертому поколению прав человека, в частности, право на здоровую окружающую среду; право свободно искать, получать, передавать, производить и распространять информацию об окружающей среде, о правовых явлениях и процессах и др. К четвертому поколению прав нередко относятся и права всего человечества в целом (на мир, ядерную безопасность, мирное изучение космоса, экологические и проч.)[4]. На глобальном и европейском уровнях необходимость признания нового фундаментального права человека, а именно права на здоровую и сбалансированную окружающую среду, возникла сравнительно недавно. С точки зрения прав человека, право на здоровую и качественную окружающую среду[5] является неотъемлемым правом, природа и характеристики которого не меняются с течением времени.

Новым этапом в борьбе за чистоту атмосферы Земли стала разработка и подписание Парижского соглашения и Киотского протокола[6]. Российская Федерация является Стороной Парижского соглашения, Рамочной конвенции ООН об изменении климата, Киотского протокола к ней и международных договоров по охране озонового слоя[7].

Реализация климатической политики в нашей стране осуществляется в соответствии с Климатической доктриной Российской Федерации, утвержденной распоряжением Президента Российской Федерации от 17 декабря 2009 г. № 861-рп[8]. В первый период действия Киотского протокола Россия обеспечила не превышение установленного уровня выбросов парниковых газов на 100% от уровня 1990 г. До 2020 года целевой показатель ограничения выбросов парниковых газов был установлен в инициативном порядке Указом Президента Российской Федерации от 30 сентября 2013 года № 752 и составляет не более 75% от уровня 1990 г.

Одним из наиболее показательных маркеров в области государственного регулирования вредных выбросов в атмосферу является так называемый определяемый на национальном уровне вклад (далее — ОНУВ). Российская Федерация представила первый доклад (ОНУВ) в рамках реализации Парижского соглашения.. Установленный Россией целевой показатель способствует достижению глобальной температурной цели, поскольку к 2030 году кумулятивное сокращение выбросов парниковых газов России с 1990 года превысит 55 млрд тонн эквивалента углекислого газа. В Указе Президента России отмечено, что «объем выбросов парниковых газов в масштабе всей экономики к 2030 году будет ограничен уровнем 70% от значения 1990 года с учётом необходимости устойчивого социально-экономического развития и максимального учёта поглощающей способности лесов и других природных экосистем»[9]. Россия является одной из немногих стран, которые перевыполнили свои обязательства в рамках Киотского протокола в первый период его действия, и с 2013 года добровольно ставит перед собой все более амбициозные цели по сокращению выбросов парниковых газов[10].

Однако, при всех предпринимаемых государствами усилиях по защите окружающей среды, не единичны случаи нарушения прав человека именно в этой сфере. Одним из инструментов гарантии этих прав является Конвенция о защите прав человека и основных свобод 1950 года, которая лежит в основе работы Европейского Суда по правам человека в Страсбурге.

Хотя в Конвенции[11] или дополнительных протоколах к ней нет положений, прямо относящихся к праву на здоровую и экологически сбалансированную окружающую среду, Европейский суд по правам человека в своей прецедентной практике и прецедентном праве Европейской комиссии признал, что определенные виды  ухудшения окружающей среды с серьезными последствиями для отдельных граждан или неспособность государственных органов предоставить информацию об экологических рисках, которым подвергаются физические лица, может представлять собой нарушение определенных прав, защищаемых положениями Конвенции, таких как право на жизнь, запрет пыток, право на частную и семейную жизнь или право собственности.

В отношении защиты окружающей среды Европейская хартия об основных правах[12] предусматривает, что высокий уровень защиты окружающей среды и улучшение качества окружающей среды должны быть интегрированы в политику ЕС и гарантированы в соответствии с принципом устойчивого развития[13]. В стремлении стать первым климатически благополучным континентом к 2050 г. в рамках европейского «зеленого соглашения» государства ЕС рассматривают возможность принятия европейского закона по климату, направленного на то, чтобы перевести политические заявления в плоскость юридических обязательств и инвестиционных стимулов. В настоящее время готовятся процессы декарбонизации[14] (т.е. снижение выбросов углекислого газа СО₂), в связи с этим использование ископаемого топлива, электрификация и энергетические системы корректируются для обеспечения устойчивого роста и экологической устойчивости, чтобы ЕС смог стать лидером в области зеленых технологий и обеспечить устойчивую окружающую среду.

Рассматривая дела по жалобам на нарушение права на здоровую и благоприятную окружающую среду (далее – «экологические дела»)[15], Европейский Суд по правам человека выделяет категории дел, в которых некачественная окружающая среда оказывает вредное воздействие на здоровье граждан. Как отмечает Суд в своей практике, существует тесная связь охраны окружающей среды и права человека на здоровье. В Конвенции нет явно закрепленного права на чистую и спокойную окружающую среду (right to a clean and quiet environment). Однако, если человек напрямую и серьезно пострадал от экологического загрязнения, то это может повлечь за собой нарушение прав, закрепленных в статьях 2, 3 или 8 Конвенции^[16]. Обоснованной жалоба признается, если экологическая опасность достигает уровня, который приводит к значительному ограничению возможности пользования жилищем, нарушает право на частную и семейную жизнь[17]. Оценка этого минимального уровня является относительной и зависит от всех обстоятельств дела, таких как интенсивность и продолжительность нарушения, а также его физическое или психическое воздействие на здоровье или качество жизни человека[18]. Статья 8 применяется в экологических делах, когда загрязнение непосредственно произошло по вине государства или, когда ответственность государства возникает из-за неспособности последнего надлежащим образом регулировать деятельность частного сектора.

Позитивные обязательства государств по вопросам здоровой и благоприятной окружающей среды в соответствии с положениями Конвенции

В своей практике, рассматривая дела, имеющие отношение к защите права на здоровую и благоприятную окружающую среду, Европейский Суд по правам человека опирается на положения Конвенции о защите прав человека и основных свобод 1950 года (далее – Конвенция, ЕКПЧ). Отмечается, что ст. 8 Конвенции используется значительно чаще остальных^[19], имеется также незначительная практика применения ст. 2 (право на жизнь)^[20] и ст.3 (запрет пыток) Конвенции, а также ст. 1 Протокола 1 (право на неприкосновенность частной собственности), ст. 6 (право на справедливое судебное разбирательство), ст. 13 (право на эффективное средство правовой защиты).

Согласно устоявшейся практике ЕСПЧ, наряду с обязательствами негативного порядка (обязанность воздерживаться от совершения действий, нарушающих гарантированные права), Конвенция налагает на участвующие в ней государства определенные обязательства позитивного характера, которые являются следствием ст. 1 Конвенции, закрепляющей обязанность Высоких Договаривающихся Сторон «обеспечивать каждому … права и свободы, закрепленные в … Конвенции». В большей или меньшей степени определенные позитивные обязательства присущи каждому праву, гарантированному Конвенцией, и предполагают установление государством определённых законодательных стандартов для обеспечения того или иного права, обеспечение организации и деятельности институциональных механизмов (в частности, правоохранительных органов, наделённых необходимой компетенцией) и т.д.

В делах, связанных с нарушением таких фундаментальных прав и свобод как право на жизнь (ст. 2 Конвенции) и право на свободу от пыток (ст. 3 Конвенции), особое внимание Суд уделяет анализу соблюдения позитивных обязательств процедурного характера, которые включают обязанность государства провести эффективное расследование предполагаемых нарушений таких прав^[21]. При этом сам факт нарушения такого процедурного обязательства, по мнению ЕСПЧ, уже свидетельствует о нарушении соответствующего права, и практика по делам, в частности, против России, в этом отношении достаточно показательна^[22].

Принципы, на которые опирается Суд при рассмотрении «экологических дел», в целом аналогичны[23]. Например, с точки зрения позитивных обязательств[24] государство должно принимать разумные и надлежащие меры для защиты прав заявителей, в том числе принимать их в случае неправомерного вмешательства со стороны государственного органа. В обоих контекстах необходимо учитывать справедливый баланс, который должен быть достигнут между конкурирующими интересами отдельного человека и общества в целом; и в обоих контекстах государство пользуется определенной свободой усмотрения[25] при определении шагов, которые необходимо предпринять для обеспечения соблюдения Конвенции. Некоторые дела в этой области были рассмотрены в соответствии со статьей 2 и позитивным обязательством принять все необходимые меры для сохранения жизни[26]. В случае осуществления опасной деятельности предприятий особое внимание уделяется правилам, связанным со спецификой рассматриваемой деятельности, особенно в отношении уровня потенциального риска для жизни. Специальные нормы должны регулировать лицензирование, создание, эксплуатацию, безопасность и надзор за деятельностью потенциально вредных производств и обязательное принятие практических мер всех заинтересованных сторон для обеспечения эффективной защиты граждан, жизни которых могут угрожать предсказуемые риски[27]. Среди превентивных мер особое внимание должно быть уделено праву общественности на информацию, как это установлено прецедентной практикой Европейского Суда по правам человека. Нормативные акты также должны предусматривать необходимые процедуры с учетом технических аспектов рассматриваемой деятельности для выявления недостатков в соответствующих процессах и любых ошибок, допущенных ответственными лицами на разных уровнях[28]. В тех случаях, когда от государства требуется предпринять позитивные шаги, выбор средств, как уже говорилось ранее, находится в пределах его усмотрения.

Так, при рассмотрении дела «López Ostra v. Spain»^[29], которое касалось  вредного воздействия, вызванного шумом и запахами, создаваемыми заводом по переработке отходов, ЕСПЧ в 1995 г. констатировал, что «значительное загрязнение окружающей среды может оказать отрицательное воздействие на граждан и помешать им пользоваться своими жилищами, что оно может неблагоприятно сказаться на их частной и семейной жизни, даже если серьезной угрозы их здоровью не выявлено». Суд вынес на основе ст. 8 Конвенции решение, обязывающее власти Испании выплатить четыре миллиона песет заявителю в качестве компенсации ущерба. ЕСПЧ усмотрел нарушение ст. 8 Конвенции в том, что государству не удалось найти справедливый баланс между интересами экономического благополучия города и эффективным использованием заявительницей права на уважение ее жилища, частной и семейной жизни.

Ст. 8 Европейской конвенции о правах человека, закрепляющая право на уважение личной и семейной жизни, неприкосновенность жилища и тайны корреспонденции, была применена ЕСПЧ также в 2006 г. по делу «Giacomelli v. Italy»[30], которое касалось деятельности завода по хранению и переработке токсичных промышленных отходов. Суд подчеркнул, что «нарушения права на неприкосновенность жилища не ограничиваются конкретными физическими нарушениями, такими, как незаконное проникновение в жилище человека, но также включают в себя такие нарушения, как  шумовое загрязнение[31], загрязнение от промышленной деятельности[32], несчастные случаи экологического характера[33], ядерные испытания[34],  выбросы загрязняющих веществ[35], неприятные запахи или иные виды вмешательства[36].

Суд указал, что серьезное нарушение может быть следствием лишения лица права на неприкосновенность его жилища, если оно мешает ему пользоваться удобствами последнего.

Интересно, что по делу «Giacomelli v. Italy»[37] Суд обобщил некоторые из своих предыдущих решений, основанных на ст. 8, касающихся окружающей среды: в деле «Powell and Rainer v. United Kingdom»[38] Европейский Суд объявил ст. 8 Конвенции применимой, поскольку посчитал, что качество частной жизни заявителя и пределы пользования удобствами жилища были нарушены шумом, создаваемым самолетами, которые использовал аэропорт Хитроу. По делу «Guerra and Others v Italy»[39] ЕСПЧ отметил, что «прямое воздействие ядовитых выбросов на заявителей означает, что статья 8 Конвенции в их случае является применимой».

По делу «Dubetska and Others v. Ukraine»[40], заявителями по которому были 11 граждан, отмечено, что «право, гарантированное ст. 8 Конвенции, нарушено в результате загрязнения окружающей среды, причиненного принадлежащими государству шахтой и фабрикой (в частности, их отвалом), а также неспособностью государства выполнить свое позитивное обязательство по обеспечению безопасности производственной деятельности, которая представляет угрозу».

В 2002 г. Европейский суд по правам человека вынес решение о применении ст. 2 Конвенции в деле «Öneryıldız v. Turkey»[41]. Заявитель утверждал, что в результате халатности властей в результате взрыва метана на полигоне отходов 28 апреля 1993 г. девять членов его семьи погибли. Суд квалифицировал данный случай, руководствуясь ст. 2 Конвенции, как нарушение права на жизнь, явившееся следствием несоблюдения государственными органами обязанностей, предусмотренных Законом об охране окружающей среды и Положением о твердых отходах, что и послужило причиной последующего взрыва и гибели множества людей.

Актуальная проблема была затронута и в пилотном деле «Grimkovskaya v. Ukraine»[42]. Этот процесс создал значимый прецедент, который может быть потенциально использован заявителями в будущем. Заявительница, ссылаясь на нарушение статьи 8 Конвенции, указала в жалобе на шум, вибрации и загрязнения окружающей среды, создаваемые транспортом при движении по пролегающей рядом с ее домом автостраде. По свидетельству потерпевшей, что было подтверждено и результатами проверок, уровни вредного воздействия в несколько раз превышали допустимые нормы. У заявительницы появились проблемы со здоровьем, вибрации разрушали ее дом. Принимая решение в пользу заявительницы, ЕСПЧ отметил отсутствие со стороны государственных органов достаточных мер по контролю уровня загрязнения и по его снижению. Также было обращено внимание на отсутствие должного информирования граждан в преддверии строительства автодороги и отсутствие допуска и участия граждан в процессе принятия решения о реализации проекта. ЕСПЧ удовлетворил жалобу, присудив компенсацию морального вреда, но, вместе с тем, указал на то, что акцент в судебном решении, преимущественно, был сделан на нарушения при принятии решения о строительстве автострады и в процессе реализации проекта, а не на последствия и их устранение. Поэтому тот факт, что государство не обеспечило заявительницу новым жильем и не возместило материальный ущерб, нельзя считать нарушением Статьи 8 Конвенции.

Хотелось бы остановиться на решениях Суда по «экологическим» делам против России[43]. Связаны они были в основном с функционированием заводов[44] и выбросами в атмосферу[45], превышающими норму, а также с последствиями катастрофы на Чернобыльской АЭС[46].

По делу «Fadeyeva v. Russia»[47] заявитель жаловалась на нарушения ст. 8 Конвенции, поскольку она проживала примерно в 450 метрах от крупнейшего сталелитейного завода в России, и загрязнение заводом окружающей среды причинило серьезный ущерб ее здоровью и благополучию. ЕСПЧ пришел к выводу, что в течение значительного периода времени концентрация различных токсичных элементов в воздухе возле дома заявителя значительно превышала установленные нормы, суд выявил нарушение ст.8 Конвенции и обязал Россию выплатить шесть тысяч евро компенсации.

Несчастные случаи на производстве могут стать причиной ухудшения состояния здоровья местного населения, и в таких обстоятельствах государство несет позитивное обязательство эффективно устранять последствия таких событий. В 2002 г. ЕСПЧ рассмотрел жалобу «Burdov v. Russia»[48], который непосредственно не заявлял о нарушении ст. 8 Конвенции, однако связь данного дела с правом на благоприятную окружающую среду очевидна. Заявитель был ликвидатором последствий аварии на Чернобыльской АЭС, куда был отправлен принудительно, как военнослужащий, и пострадал от чрезмерного воздействия радиации. В ЕСПЧ он обратился в связи с тем, что решения российских судов о выплате ему справедливой компенсации не исполнялись в течение неоправданно долгого срока (1997-2001 гг.). Судьи единогласно признали нарушение права на справедливое судебное разбирательство и постановили выплатить компенсацию в 3000 евро. Также России рекомендовано было пересмотреть законы, не соответствующие подписанным государством международным конвенциям, и выплачивать ликвидаторам-чернобыльцам денежные средства, не ссылаясь на их недостаток. Данное дело стало пилотным в прецедентной практике Европейского Суда по правам человека.

На наш взгляд заслуживает внимания и дело «Malinowski v. Russia»[49], решение по которому было вынесено ЕСПЧ в 2005 г. Заявитель жаловался на длительное неисполнение решения российских судов. Малиновскому, в нарушение даже норм внутригосударственного права (конкретно – Закона РФ «О социальной защите граждан, подвергшихся воздействию радиации вследствие катастрофы на Чернобыльской АЭС», в соответствии с которым пострадавшим от последствий аварии в Чернобыле социальное жилье предоставляется в течение 3 месяцев со дня обращения), долгое время не предоставлялось жилье. Фактически с 1999 по 2004 год заявитель с семьей жил в квартире с несоответствующими жилищными условиями. В 2001 г. ЕСПЧ признал за И.М. Малиновским право на получение квартиры, но ордер на нее он получил лишь в 2004 г. В итоге Суд, как и в деле А.Т. Бурдова, признал нарушение ст. 6 Конвенции и назначил компенсацию в размере 3000 евро.

Приведенные прецеденты лишь опосредованно затрагивают право на благоприятную окружающую среду: заявителями были лица, пострадавшие от негативного воздействия радиации, однако их требования были вызваны нарушением права на справедливое судебное разбирательство (ст.6 ЕКПЧ)[50], что включает в себя и его оперативность. Можно сказать, что такие решения ЕСПЧ стимулируют Россию и иные государства соблюдать внутренне установленные правила о компенсации вреда, причиненного неблагоприятными условиями окружающей среды, в разумный срок.

Критерии приемлемости жалоб в Европейский Суд по правам человека по «экологическим делам».

Практика Европейского суда по правам человека свидетельствует о возрастающей заинтересованности заявителей в защите прав, которые связаны с качеством окружающей среды. Отсутствие в ЕКПЧ непосредственного упоминания понятия «права на здоровую и благоприятную окружающую среду» отнюдь не является препятствием для рассмотрения дел и вынесения решений, которые чаще всего обосновываются ссылками на ст.2 (право на жизнь), ст.3 (запрет пыток), ст. 6 (справедливое разбирательство), ст. 8 (право на уважение личной и семейной жизни, неприкосновенность жилища), ст. 13 (право на эффективное средство правовой защиты) и ст.14 (запрещение дискриминации). Подобная практика Европейского суда по правам человека, по нашему мнению, весьма красноречиво свидетельствует о том, что право на благоприятную окружающую среду представляет собой сложное правовое образование, нарушение которого не всегда и не абсолютно связывается с нарушением права на жизнь и здоровье.

Процессуальный аспект применительно к рассмотрению жалоб в ЕСПЧ на нарушение права на благоприятную окружающую среду раскрывается в рамках исследования Судом вопроса о том, действительно ли имел место факт вмешательства государства в осуществление данного права. Разрешение данного вопроса, по сути, представляет собой анализ соответствия жалобы положениям Конвенции, в том числе с точки зрения соответствующих условий – ratione materiae, ratione temporis, ratione personae, ratione loci^[51].

Гражданам Российской Федерации при обращении в Европейский Суд за защитой права на здоровую и благоприятную окружающую среду необходимо учитывать важное положение о критериях, которым должны удовлетворять жалобы на нарушение исследуемого права.       Критерии приемлемости индивидуальной жалобы в Европейский Суд по правам человека в самом общем виде сформулированы в статьях 34 и 35 Конвенции о защите прав человека и основных свобод. Речь идет о том, что жалоба в ЕСПЧ может быть подана только в отношении государства (и ни в коем случае в отношении частных лиц) в соответствии со ст. ст. 33, 34 Конвенции. Не следует при этом путать частных лиц, действующих в личном качестве, и частных лиц, которые согласно закону, наделены определенными функциями государственной власти.

Первый  критерий. Статья 34 Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод определяет круг лиц, имеющих право на подачу индивидуальной жалобы в ЕСПЧ.

Суд может принимать жалобы от любого физического лица, любой неправительственной организации или любой группы частных лиц, которые утверждают, что явились жертвами нарушения одной из Высоких Договаривающих Сторон их прав, признанных в настоящей Конвенции или в Протоколах к ней. Высокие Договаривающиеся Стороны обязуются никоим образом не препятствовать эффективному осуществлению этого права.

Процессуальная правоспособность обращающихся: во-первых, заявителем не может быть государство, государственный орган либо какие-либо другие разновидности публичной власти, в том числе и органы местного самоуправления или муниципальной власти. С другой стороны, ответчиком может быть только государство, которое является членом Совета Европы, а также подписало и ратифицировало Европейскую Конвенцию о защите прав человека и основных свобод и которое нарушило права человека и его основные свободы, предусмотренные данной Конвенцией, а не какое-либо частное лицо (физическое или юридическое). В противном случае жалоба может быть объявлена неприемлемой по несоответствию критерию ratione personae. В данном случае пострадавшее лицо не сможет обратиться в ЕСПЧ на нарушение права на благоприятную окружающую среду, если ответчиком по делу выступает крупный промышленный завод.

Второй  критерий. Заявитель сам должен быть «жертвой» конкретного нарушения Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод. Европейский Суд по правам человека не принимает к своему рассмотрению жалобы, поданные от имени неопределенного круга лиц другими физическими или юридическими лицами, которые сами не являются жертвами нарушения Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод или не уполномочены ими на ведение дела в данном Суде. Родственники или знакомые жертвы, не проживающие вместе с ней, не могут обратиться от своего имени в ЕСПЧ с жалобой на нарушения государством прав жертвы на благоприятную окружающую среду, например, на шум от трассы или на задымление от ресторана в цокольном этаже.  В практике ЕСПЧ такие неприемлемые жалобы именуются «actio popularis». Европейский Суд по правам человека также не будет принимать к своему рассмотрению жалобы на возможные будущие нарушения прав, в частности, правовые споры о соответствии положениям Конвенции.

Прецедентное право Европейского Суда по правам человека также требует, чтобы заявитель не только был настоящей «жертвой» нарушения Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод, но, и чтобы он оставался таковой на всех стадиях разбирательства в указанном Суде. Например, в том случае, если заявитель обращался на нарушение его прав близлежащим предприятием, загрязнявшим воздух вредными выбросами, но к моменту подготовки жалобы к рассмотрению нарушение было устранено государством-ответчиком, то его жалоба не будет рассмотрена Европейским Судом, по существу.

Третий  критерий. Европейский Суд по правам человека при рассмотрении приемлемости жалобы учитывает дату официального вступления в силу Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод в отношении соответствующего государства-ответчика. Критерий обстоятельства времени означает, что государство, подписывая и ратифицируя тот или иной международный договор, принимает на себя обязательство исполнять его с определенного момента. Российская Федерация приняла на себя обязательство соблюдать права человека, предусмотренные Европейской Конвенцией о защите прав человека и основных свобод, — с 5 мая 1998 г. Таким образом, за нарушения прав человека, которые были допущены до 5 мая 1998 г. Российская Федерация ответственности не несет. Однако существуют в практике Суда и исключения из этого правила. В связи с этим, примечательным является пилотное дело «Burdov v. Russia» 2002 года. Несмотря на то, что события на Чернобыльской АЭС произошли в 1986 году, Суд рассмотрел и выявил нарушение положения Конвенции Россией по ст. 6 (право на справедливое разбирательство), обосновав его как длящееся правонарушение.

К вышеперечисленным условиям приемлемости жалобы необходимо добавить следующие существующие критерии: исчерпание внутренних средств правовой защиты и правило шестимесячного срока (ст. 35 § 1 Конвенции); злоупотребление правом подачи жалобы (ст. 35 § 3 Конвенции); жалоба, ранее поданная на рассмотрение в Суд или другие международные инстанции (ст. 35 § 2 Конвенции); статус жертвы (ст. 34 Конвенции); отсутствие значительного ущерба (ст. 35 § 3 (b) Конвенции); явно необоснованная жалоба (ст. 35 § 3 Конвенции).

При этом, следует учитывать, что ЕСПЧ изменил систему приоритетного рассмотрения дел^[52]. Для того, чтобы жалоба попала в список «оказывающих влияние», она должна соответствовать одному из трех критериев:

1. разрешение дела «может привести к изменению или уточнению международного, внутреннего законодательства или практики»;
2. дело может затрагивать «моральные или социальные вопросы»;
3. в деле затронута «новая или значимая проблема в области прав человека».

В связи с новой реформой Суда, третий критерий может послужить основанием для приоритетного рассмотрения дела в ЕСПЧ по «экологическим делам».

Однако какого-либо единого списка критериев в Конвенции не существует, что приводит к различиям в формулировках как отдельных критериев, так и их системы в целом^[53] по мнению юристов-практиков[54].

Обзор практики Европейского Суда по правам человека в сфере защиты прав индивида и групп индивидов по жалобам о нарушении прав на здоровую и благоприятную окружающую среду

Можно выделить так называемые «экологические категории дел» в Европейском Суде по правам человека, в которых некачественная окружающая среда^[55] оказывает вредное воздействие на здоровье человека. Такие факторы как уровень транспортного шума^[56] и другие шумы^[57] (например, работа ночных баров), загрязнение от промышленной деятельности предприятий^[58], несчастные случаи на производстве^[59], загрязнение опасными отходами^[60], выбросы неприятных запахов[61] ядерные испытания^[62] неоднократно были рассмотрены Судом применительно к вопросу о причинно-следственной связи между загрязнением окружающей среды и правом на здоровье. Новым направлением в практике ЕСПЧ выделяют такую категорию дел, как вредное воздействие выбросов парниковых газов на здоровье человека (greenhouse gas emissions)[63].

На наш взгляд практику Европейского Суда по правам человека о нарушении права на здоровую и благоприятную окружающую среду можно классифицировать по различным основаниям:

1. по юридическому принципу (нарушение статей 2, 3, 6, 8, 13, 14 Конвенции);
2. по видам загрязнения окружающей среды (превышение уровня транспортного шума и другие шумы, например, работа ночных баров; загрязнение от промышленной деятельности предприятий; несчастные случаи на производстве; загрязнение опасными отходами, загрязнение в результате проведения ядерных испытаний);
3. по биологическому воздействию на природу и человека;
4. по странам, в которых были выявлены нарушения положений Конвенции по жалобам заявителей.

Авторы настоящей статьи проводят анализ правовых позиций ЕСПЧ в отношении права на здоровую и благоприятную (авт. благополучную, чистую, безопасную, тихую, спокойную, качественную) окружающую среду по видам ее загрязнения.

1. Дела по жалобам на транспортные и другие шумы, превышающие нормы (noise)

Большой Палатой Европейского Суда по правам человека по делу «Hatton and Others v. the United Kingdom»[64] рассматривался вопрос об увеличении количества ночных рейсов в аэропорту Хитроу, что привело к шуму, который беспокоил местных жителей. Суд установил, что существовала экономическая заинтересованность в обеспечении полного обслуживания ночных рейсов, и лишь небольшой процент людей пострадал от шума, что цены на жилье не упали и что заявители могли переехать в другое место без финансовых потерь. При этих обстоятельствах Суд установил, что нарушения статьи 8 не было, поскольку власти не вышли за рамки своего усмотрения. В деле «Flamenbaum and Others v. France»[65] заявители жаловались на шум, вызванный расширением основной взлетно-посадочной полосы в аэропорту, и на недостатки в соответствующем процессе принятия решений. Отмечая, что национальные суды признали проект соответствующим общественным интересам, а Правительство ставило экономическое благополучие региона в качестве законной цели, и принимая во внимание меры, принятые властями для ограничения воздействия шумового воздействия, Суд постановил, что между конкурирующими интересами был достигнут справедливый баланс.

Более того, заявители имели возможность участвовать в каждом этапе процедуры принятия решения Правительством Франции и представлять свои замечания. Соответственно, нарушение статьи 8 не усмотрели.

Нерегулируемое интенсивное движение на улице, создающее серьезный шум, вибрацию и загрязнение, также было предметом жалоб в Суд. В деле «Deés v. Hungary»[66] Суд постановил, что, несмотря на усилия властей по ограничению и реорганизации движения на улице, на которой проживал заявитель, он пострадал в результате чрезмерного шума, которому он подвергался в течение длительного периода. Следовательно, государство-ответчик не выполнило свое позитивное обязательство гарантировать ему право на уважение частной и семейной жизни в нарушение статьи 8 Конвенции. В деле «Bor v. Hungary»[67] заявитель жаловался, что шум от близлежащей железнодорожной станции сделал его дом практически непригодным для проживания. Суд пришел к выводу, что государство не выполнило свое позитивное обязательство по обеспечению права заявителя на уважение его жилища, поскольку национальные суды в течение 16 лет не могли должным образом урегулировать спор и прийти к взаимовыгодному решению, которое учитывало бы интересы обеих сторон в споре.

В деле «Yevgeniy Dmitriyev v. Russia»[68] заявитель жаловался на шум и другие неудобства, вызванные повседневной деятельностью отделения милиции и изоляторов временного содержания в подвале его многоквартирного дома. Он считал это вмешательством государства в его право на уважение частной и семейной жизни в нарушение статьи 8 Конвенции. Суд частично признал жалобу и констатировал нарушение ст. 8 Конвенции.

Нарушения статьи 8 также были обнаружены в отношении постоянного шума из местного ночного клуба, который серьезно нарушал сон заявителя в течение длительного периода[69], чрезмерного шума в ночное время и беспокойства со стороны бара, работающего в той части дома, в котором проживал заявитель[70], и высокий уровень шума от электронного игрового и компьютерного клуба, работающего в квартирах, прилегающих к дому заявителей[71]. В каждом из этих случаев было установлено, что государство-ответчик не выполнило свое позитивное обязательство гарантировать право заявителей на уважение их жилища и частной жизни. В деле «Zammit Maempel and Others v. Malta»[72] семья жаловалась на то, что их жизнь и имущество подверглись опасности из-за разрешения устраивать фейерверк два раза в год возле их дома. Суд не установил нарушения статьи 8, поскольку имел место лишь минимальный и обратимый имущественный ущерб, не было риска телесных повреждений и определенная степень защиты была предоставлена ​​государством. Также имело значение то, что заявители были полностью осведомлены о ситуации, когда они приобретали недвижимость.

1. Дела по жалобам на загрязнение окружающей среды промышленными предприятиями (pollution, industrial activities)

 В тех случаях, когда опасная производственная деятельность влияет на здоровье и благополучие местных жителей, Конвенция о защите прав человека и основных свобод 1950 года налагает на государство позитивные обязательства по защите здоровья людей, живущих рядом с центром деятельности, по информированию их о вредных последствиях деятельности. включая любой риск аварии, и по переселению их в безопасное место, если это необходимо и возможно. В деле «Fadeyeva v. Russia»[73] дом заявителя находился в районе, обозначенном как санитарно-защитная зона, из-за его близости к крупному сталелитейному заводу, шум и промышленные выбросы которого представляли опасность для здоровья и благополучия людей, живущих там. Суд отметил, что, хотя Правительство инициировало программу переселения для людей, живущих в санитарно-защитной зоне, и заявительница была внесена в список очередников на получение жилья, ей не было предложено никакого эффективного решения, которое могло бы помочь ей переехать. Кроме того, несмотря на то, что завод работал с нарушением внутренних экологических стандартов, никаких эффективных мер, по-видимому, не было принято для снижения загрязнения до приемлемого уровня. Соответственно, имело место нарушение прав заявительницы в соответствии со статьей 8 Конвенции на уважение ее частной жизни и жилища.

Аналогичное соображение было выражено в деле «Ledyayeva, Dobrokhotova, Zolotareva and Romashina v. Russia»[74], где государство не приняло надлежащих мер для защиты заявителей от серьезной экологической опасности путем переселения их из загрязненной зоны.

В деле «Guerra and Others v. Italy»^[75] после аварии, вызванной неисправностью заводского оборудования, 150 местных жителей, включая заявителей, были госпитализированы с острым отравлением мышьяком. Заявители в течение нескольких лет не получали важной информации, которая позволила бы им оценить риски, которым они и члены их семей подвергались, продолжая жить в городе, и которые проявились только при аварии на заводе. Суд установил, что государство не выполнило свое позитивное обязательство по предоставлению местному населению информации о факторах риска и о том, как действовать в случае аварии. Таким образом, государство нарушило право заявителей на уважение частной и семейной жизни по смыслу ст. 8 Конвенции.

В деле «Tătar v. Romania»^[76] золотой рудник, в процессе добычи которого использовался цианид натрия, находился недалеко от дома заявителей. При аварии в окружающую среду было выброшено около 100 000 кубометров воды, загрязненной цианидом. Заявители утверждали, что в результате этого инцидента у их сына обострилась астма. Несмотря на то, что заявители не смогли доказать наличие причинной связи между воздействием цианида натрия и астмой сына, Суд установил, что государственные органы не должным образом выполнили свои обязанности по оценке рисков, связанных с деятельностью компании, и не приняли соответствующие меры для защиты права людей на частную жизнь и жилище, в частности, их права на здоровую и безопасную окружающую среду.

В деле «Öneryıldız v. Turkey»^[77] жилище заявителя было построено без соответствующего разрешения — на земле, окружающей свалку отходов. В апреле 1994 года произошел взрыв метана, и отходы, выброшенные этим взрывом, охватили более десяти домов, включая дом заявителя. Суд отметил, что власти не предоставили жителям информацию о рисках, которым они подвергаются, проживая здесь, но далее ЕСПЧ пришел к выводу, что, даже если они и имели такую информацию, власти несут ответственность, поскольку они не приняли необходимых практических мер, чтобы избежать риска для жизни граждан.

(C) Дела по жалобам на бездействие властей, повлекшее несчастные случаи (environmental accidents)

В деле «Budayeva and Others v. Russia»[78] муж первой заявительницы погиб, а она и другие члены ее семьи были ранены в результате селевого потока. Суд отметил, что власти не реализовали правильную политику землеустройства и оказания чрезвычайной помощи в свете предсказуемого риска оползня с разрушительными последствиями в этом районе. Не выделялись средства на срочный ремонт, не предпринимались важные практические меры по обеспечению безопасности местного населения. Следовательно, имело место нарушение статьи 2 Конвенции. В деле «Kolyadenko and Others v. Russia»[79] внезапное наводнение, вызванное деятельностью государственной компании, поставило под угрозу жизнь и имущество заявителей. Власти знали, что в случае сильного дождя может потребоваться срочно слить воду из резервуара, что может вызвать обширное наводнение. Несмотря на это, они не предотвратили заселение этого района и не приняли эффективных мер по защите от наводнения. Суд пришел к выводу, что государство не выполнило свое обязательство по защите жизни заявителей, и что национальные суды не обеспечили привлечения к ответственности должностных лиц или государственных органов в нарушение как материально-правовой, так и процессуальной части статьи 2 Конвенции.

(D) Дела по жалобам на загрязнение отходами и неприятными запахами (waste pollution, odors or other types of interference)

Суд также применил вышеуказанные принципы к делам, касающимся загрязнения вредными отходами. В деле «Giacomelli v. Italy»[80], которое касалось вредных выбросов от завода по переработке «специальных отходов», расположенного примерно в 30 метрах от дома заявителя, Суд отметил, что не было произведено исследование воздействия на окружающую среду, которое в соответствии с национальным законодательством должно было окончиться, прежде чем завод мог начать работу. Хотя национальные суды постановили приостановить работу завода до тех пор, пока он не будет приведен в соответствие с экологическими нормами, объект не был закрыт. При этих обстоятельствах имело место нарушение статьи 8. В деле «Brânduşe v. Romania»[81] резкие запахи, исходящие от мусорной урны поблизости от тюремной камеры заявителя, отрицательно сказались на качестве его жизни. Так, в постановлении по данному делу ЕСПЧ единогласно констатировал нарушение Румынией статьи 8 Конвенции, установив, в частности, что хотя здоровье заявителя не ухудшилось в связи с нахождением вблизи бывшей свалки, необходимо отметить, что, учитывая выводы вышеуказанной экспертизы, а также длительность срока, в течение которого заявитель страдал от этого неудобства, качество его жизни и благополучие были затронуты настолько, что его частной жизни был причинен ущерб, который не может считаться лишь последствием лишения свободы. Жалоба заявителя относилась к обстоятельствам, которые выходили за рамки понятия содержания под стражей по смыслу ст. 5 Конвенции как такового и которые, более того, касались единственного «жизненного пространства», которым располагал заявитель на протяжении нескольких лет.

В деле «Di Sarno and Others v. Italy»[82] муниципалитет, в котором проживали и работали заявители, пострадал от «кризиса с отходами» и в течение примерно 15 лет находился в состоянии чрезвычайного положения. Мусор накапливался на улицах как минимум шесть месяцев. Суд установил, что длительная неспособность властей обеспечить надлежащий сбор, обработку и удаление отходов в регионе нарушила право заявителей на уважение их частной жизни и жилища в нарушение статьи 8 Конвенции.

(E) Дела по жалобам на бездействие властей, повлекшее нарушение прав заявителей на здоровье в ходе ядерных и химических испытаний (nuclear tests)

По мнению ЕСПЧ, проведение ядерных испытаний государством является опасной деятельностью, которая может иметь скрытые неблагоприятные последствия для здоровья населения. Например, дело «McGinley & Egan v. the United Kingdom»^[83] касалось бывших военнослужащих британской армии, которые присутствовали при ядерных испытаниях на острове Рождества в 1950-х годах. Исходя из фактов, Суд установил, что заявителям была предоставлена ​​достаточная информация о том, подвергались ли они воздействию опасного уровня радиации во время тестирования ядерного оружия, и что государство, таким образом, выполнило свое позитивное обязательство в соответствии со ст. 8 Конвенции. Дело «L.C.B. v. the United Kingdom»^[84] касалось дочери одного из военнослужащих с острова Рождества. После развития лейкемии она пожаловалась на непринятие властями мер по защите ее здоровья. Суд отметил, что невозможно установить, действительно ли отец заявителя подвергался воздействию опасного уровня радиации. Таким образом, причинно-следственная связь между возможным облучением отца и лейкемией заявителя не была установлена, и нарушения ст. 2 Конвенции не было. В деле «Roche v. The United Kingdom»^[85] заявитель страдал от серьезных проблем со здоровьем из-за воздействия иприта и нервно-паралитического газа во время испытаний, проведенных на нем в 1960-х годах, когда он служил в британской армии. Суд установил, что государство-ответчик не предоставило заявителю относящейся к делу информации, позволяющей ему оценить риск, которому он подвергался во время своего участия в тестах. Следовательно, имело место нарушение ст. 8 Конвенции.

В прецедентной практике ЕСПЧ следует отметить новую тенденцию защиты коллективных прав на качественную окружающую среду. Примером может служить жалоба «Duarte Agostinho and Others v. Portugal and 32 Other States»[86], находящаяся на рассмотрении в 2021 году (no. 39371/20). Заявители жалуются на выбросы парниковых газов в 33 Договаривающихся государствах Совета Европы. По их мнению, такие выбросы способствует глобальному потеплению и приводят, в частности, к возникновению тепловых волн, которые влияют на качество жизни и здоровье. Суд в свою очередь уведомил о жалобе правительства и подготовил сторонам вопросы в соответствии со статьей 1 (юрисдикция государств), статьей 2 (право на жизнь), статьей 3 (запрет бесчеловечного или унижающего достоинство обращения), статьей 8 (право на частную и семейную жизнь и неприкосновенность жилища), статья 14 (запрет дискриминации) и статья 34 (индивидуальные жалобы) Конвенции, а также статья 1 (защита собственности) Протокола № 1 к Конвенции.

Выводы

Право на здоровую и благоприятную окружающую среду является фундаментальным правом, значение которого со временем лишь возрастает в связи со стремительным развитием технического прогресса. В практике Европейского Суда по правам человека следует выделить следующие важные аспекты прав человека, связанные с экологией и окружающей средой:

1. Право на благоприятную окружающую среду, право на получение информации о ее состоянии и экологических проблемах, право на получение компенсации в случае причинения вреда могут быть объектами защиты в международных судебных учреждениях, например, ЕСПЧ, а нарушения этих прав – предметом жалобы.
2. Статья 8 Конвенции о защите прав человека и основных свобод 1950 года – основная норма, на нарушение которой ссылаются заявители и которую применяет ЕСПЧ в «экологических делах». Несмотря на то, что государство не всегда несет прямую ответственность за конкретное нарушение, оно все равно может быть ответчиком. Для этого достаточно бездействия со стороны государственных органов и непринятия всех возможных (не только обязательных) мер для устранения или предотвращения экологической угрозы, которая является вмешательством в частную жизнь. Однако ЕСПЧ неоднократно подчеркивал, что государство не во всех случаях может быть обязанным и нести ответственность за отказ в переселении граждан в экологически благополучную местность или в денежной выплате для этой цели. Экологические проблемы могут возникать из-за реализации государством инфраструктурных проектов, но такие проекты несут в себе общественный интерес, который, по общему правилу, превыше частного. Однако важно стремиться к балансу интересов, информировать и привлекать граждан к обсуждению проектов, участию в них, стараться минимизировать возможный вред. Кроме того, в прецедентной практике ЕСПЧ по жалобам о нарушении прав индивидов и групп индивидов на здоровую и благоприятную окружающую среду применяются ст. 2, 3, 6, 8, 13, 14 Конвенции.
3. Дела о нарушении экологических прав – сложные с точки зрения подготовки жалобы и рассмотрения в ЕСПЧ. Большую часть доказательств можно получить только от государственных органов, а такие сведения и документы не всегда предоставляются или оставляют сомнения в достоверности. Причиненный вред жизни или здоровью несложно доказать, но сложно это сделать в отношении причинно-следственной связи между действиями (бездействием) государственных органов, нарушением экологических прав и наступившими последствиями.

Поскольку в Конвенции экологические права прямо не закреплены, каждая конкретная ситуация и ее обстоятельства требуют сугубо индивидуального подхода к рассмотрению и квалификации. Прецедентное право дает возможность опираться на устоявшуюся практику, но это не всегда возможно, поскольку экологические условия и национальное законодательство различных стран со временем претерпевают существенные изменения, а, следовательно, Суд должен учитывать эти обстоятельства и создавать новые прецеденты. Об этом свидетельствует, в частности, беспрецедентный случай —  впервые в истории прецедентной практики ЕСПЧ поступила жалоба от 6 молодых португальских компаний на бездействие сразу 33 европейских государств в отношении изменения климата, глобального потепления и ухудшения состояния окружающей среды на территории стран Совета Европы. Этот факт, как нельзя лучше иллюстрирует возрастающую тревогу общественности за будущее планеты.

Список литературы и международно-правовых актов:

1. Капустин А.Я. Политико-правовые последствия переформатирования политики ЕС на международной арене после вступления в силу Договора о реформе // Какими станут внутренние и внешние политики ЕС в результате вступления в силу Лиссабонского договора (Материалы международной конференции, проведенной в МГИМО (У) МИД России 22 февраля 2008 г.). М., 2008. С. 111.
2. Курдюков Д.Г. Индивидуальная жалоба в контексте Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод 1950 г. Воронеж, 2001. С. 104-119.
3. Липкина Н.Н. Правовые позиции Европейского Суда по правам человека относительно свободы усмотрения государств при осуществлении вмешательства в права и основные свободы: автореф. дис. … канд. юрид. наук: 12.00.10. Москва, 2008. С. 8.
4. Право на жизнь, запрет пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания: европейские стандарты, российское законодательство и правоприменительная практика / под ред. Л.М. Чуркиной; общ. ред. С.И. Беляева. Екатеринбург, 2005. С. 24-37.
5. Солнцев, А.М. Защита экологических прав человека: Учебное пособие. 2-е изд. — М.: РУДН, 2015.
6. Туманов В.А. Европейский Суд по правам человека: очерк организации и деятельности. М., 2001. С. 109-111.
7. António Guterres. Secretary-General’s address at Columbia University: “The State of the Planet”. New York. 02 December 2020. URL: https://www.un.org/sg/en/content/sg/speeches/2020-12-02/address-columbia-university-the-state-of-the-planet, (дата посещения: 10.04.2021).
8. The Human Right to a Healthy Environment / Edited by John H. Knox , Ramin Pejan, 2018.
9. Human Rights and the Environment. Legality, Indivisibility, Dignity and Geography. Elgar Encyclopedia of Environmental Law series / Edited by James R. May, Erin Daly, Elgar, 2019.
10. Environmental Rights. The Development of Standards / ed. by Stephen J. Turner, University of Lincoln, Dinah L. Shelton, George Washington University, Washington DC, Jona Razzaque, University of the West of England, Bristol, Owen McIntyre, University College Cork, James R. May, Widener University School of Law, Delaware, 2019.
11. Vasak K. Les problèmes spécifiques de la mise en oeuvre des droits économiques et sociaux de l’homme. Université catholique de. Centre d’études européennes. Vers une protection éfficace des droits économiques et sociaux. Deuxième colloque de Département des droits de l’homme. Louvian, Vander. Р. 11–34. 1973.
12. Dworkin Ronald, «Policy» и «Principles». Praha, Oikoymenh, 2001.
13. Gomien D. Short Guide to the European Convention on Human Rights. 3^rd Strasbourg, 2005. P. 16-19.
14. Conforti B. Exploring the Strasbourg Case-Law: Reflection on State Responsibility for the Breach of Positive Obligations // Issues of State Responsibility Before International Judicial Institutions / ed. by M. Fitzmauris, D. Sarooshi. Oxford, 2004. P. 129-137.
15. Starmer K. Positive Obligations under the Convention // Understanding Human Rights Principles / ed. by J. Jowell, J. Cooper. Oxford, 2001. P. 139-159.
16. Sustainable Development Principles in the Decisions of International Courts and Tribunals: 1992-2012 // Marie-Claire Cordonier Segger (Editor), Yolanda Saito (Editor), Judge C.G. Weeramantry (Editor). P.884.
17. Malinovsky A., Osina D., Trikoz E. Legal instruments for stimulating environmentally friendly behavior: successful practices in Russia and abroad // E3S Web of Conferences. 164, 11039. Р.1-11. (БД Scopus) https://www.e3sconferences.org/articles/e3sconf/abs/2020/24/e3sconf_tpacee2020_11039/e3sconf_tpacee2020_11039.html (дата посещения: 10.04.2021).
18. Elena Trikoz, Elena Gulyaeva. Ecological cases of the ECtHR and the environmental risk of GMO // E3S Web Conf. Volume 244, 2021. XXII International Scientific Conference Energy Management of Municipal Facilities and Sustainable Energy Technologies (EMMFT-2020). 2021. (БД Scopus). URL: https://www.e3s conferences.org/articles/e3sconf/abs/2021/20/e3sconf_emmft2020_12024/e3sconf_emmft2020_12024.html (дата посещения: 10.04.2021).
19. Конституция РФ, ст.41 ч.1 (Принята всенародным голосованием 12.12.1993) (с учетом поправок, внесенных Законами РФ о поправках к Конституции РФ от 30.12.2008 № 6-ФКЗ, от 30.12.2008 № 7-ФКЗ, от 05.02.2014 № 2-ФКЗ, от 21.07.2014 № 11-ФКЗ, от 11.03.2020 №1 ФКЗ) // СЗ РФ от 16 марта 2020 г. № 11, ст. 1416.
20. Указ Президента Российской Федерации «О сокращении выбросов парниковых газов» № 666 от 4 ноября 2020 года. URL: http://www.kremlin.ru/acts/bank/45990 (дата посещения: 10.04.2021).
21. Экологическая доктрина Российской Федерации одобрена распоряжением Правительства Российской Федерации от 31 августа 2002 г. № 1225-р.
22. Парижское соглашение по климату 2015 года. URL: https://treaties.un.org/Pages/ViewDetails.aspx?src=TREATY&mtdsg_no=XXVII-7-d&chapter=27&clang=_en (дата посещения: 10.04.2021).
23. UN Sustainable Development Goals – 2030. URL: https://sdgs.un.org/goals (дата посещения: 10.04.2021).
24. Convention for the Protection of Human Rights and Fundamental Freedoms of 1950 URL: https://www.echr.coe.int/Documents/Collection_Convention_1950_ENG.pdf (дата посещения: 10.04.2021).
25. European Charter of Fundamental Rights of 2000. URL: New Delhi Declaration on the Principles of International Law Related to Sustainable Development of 2002. URL: https://www.ecolex.org/details/literature/new-delhi-declaration-of-principles-of-international-law-relating-to sustainable-development-mon-070850/ (дата посещения: 10.04.2021).
26. Draft International Covenant on Environment and Development – Implementing Sustainability – Fifth Edition: Updated Text. 2015. URL: https://sustainabledevelopment.un.org/ (дата посещения: 10.04.2021).

Судебная практика Международного Суда ООН и Европейского Суда по правам человека

27. Case Concerning the Gabčíkovo-Nagymaros Project (Hungary/Slovakia) (1997), I.C.J. Rep. 7.
28. Advisory Opinion on the Legality of the Use by a State of Nuclear Weapons in Armed Conflict, Advisory Opinion, [1996] ICJ Rep. 226 at 438.
29. Certain Phosphate Lands in Nauru (Nauru/Australia) (1993), I.C.J. Rep. 322.
30. Application no. 36022/97, Hatton and Others v. the United Kingdom, ECHR Judgment of 08 of July 2003.
31. Application no. 16798/90, López Ostra v. Spain, ECHR Judgment of 09 December 1994, § 51.
32. Application no. 55723/00, Fadeyeva v. Russia, ECHR Judgment of 09 of June 2005, § 69.
33. Application no. 14/1997/798/1001, C.B. v. The United Kingdom, ECHR Judgment of 9 June 1998.
34. Applications nos. 17423/05, 20534/05, 20678/05, 23263/05, 24283/05 and 35673/05, Kolyadenko and Others v. Russia, ECHR Judgment of 09 of July 2012.
35. Application no. 60272/00, Estamirov and others v. Russia, ECHR Judgment of 12 October 2006, 118.
36. Applications 57942/00 and 57945/00, Khashiev and Akayeva v. Russia, ECHR Judgment of 24 February 2005, § 153.
37. Application no. 77617/01, Mikheyev v. Russia, ECHR Judgment of 26 January 2006, § 104.
38. Application no. 67667/09, 44092/12and 56717/12, Budayeva and Others v. Russia, ECHR Judgment of 20 of June 2017, 132.
39. Application no. 2345/06, Deés v. Hungary, ECHR Judgment of 09 of November 2010.
40. Application no. 38182/03, Grimkovskaya v. Ukraine, ECHR Judgment of 21 July 2011.
41. Application no. 17840/06, Yevgeniy Dmitriyev v. Russia, ECHR Judgment of 1 of December 2020.
42. Application no. 30499/03, Dubetska and Others v. Ukraine, ECHR Judgment of 10 February 2011.
43. Application no. 14967/89, Guerra and Others v Italy, ECHR Judgment of 19 of February 1998;
44. Application no. 67021/01, Tătar v. Romania, ECHR Judgment of 27 of January 2009.
45. Application nos. 21825/93, 23414/94, McGinley & Egan v. the United Kingdom, ECHR Judgment of 9 June 1998.
46. Application no. 4143/02, Moreno Gómez v. Spain, ECHR Judgment of 16 of November 2004.
47. Application no. 43449/02, Mileva and Others v. Bulgaria, ECHR Judgment of 25 of February 2011.
48. Application no. 9310/81, Powell and Rainer v. United Kingdom, ECHR Judgment of 21 of February of 1990.
49. Application no. 48939/99, Öneryıldız v. Turkey, ECHR Judgment of 30 of November 2004.
50. Application no. 59498/00, Burdov v. Russia, ECHR Judgment of 7 May 2002.
51. Application no. 41302/02, Malinowski v. Russia, ECHR Judgment of 7 July 2005.
52. Application no. 63973/00, Androsov v. Russia, ECHR Judgment of 6 of October 2005.
53. Application no. 27440/03, Finkov v. Russia, ECHR Judgment of 8 of October 2009.
54. Applications nos. 3675/04, 23264/04, Flamenbaum and Others v. France, ECHR Judgment of 13 December 2012.
55. Applications nos. 53157/99, 53247/99 and 56850/00, Ledyayeva, Dobrokhotova, Zolotareva and Romashina v. Russia, ECHR Judgment of 26 October 2006.
56. Application no. 30499/03, Dubetska and Others v. Ukraine, ECHR Judgment of 10 February 2011.
57. Application no. 59909/00, Giacomelli v. Italy, ECHR Judgment of 02 November 2006.
58. Application no. 61260/08, Oluić v. Croatia, ECHR Judgment of 20 of August 2010.
59. Application no. 3356/15, Zammit Maempel and Others v. Malta, ECHR Judgment of 10 of October 2017.
60. Application nos. 21825/93, 23414/94, McGinley & Egan v. the United Kingdom, ECHR Judgment of 09 June 1998.
61. Application no. 32555/96, Roche v. The United Kingdom, ECHR Judgment of 19 October 2005.
62. Application no. 39371/20, Duarte Agostinho and Others v. Portugal and 32 Other States. Pending Case of ECHR. URL: https://www.nhri.no/wp-content/uploads/2020/11/DUARTE-AGOSTINHO-and-others-vs-PORTUGAL-and-32-others-unofficial-translation-fr.en_.pdf (дата посещения: 10.04.2021).
63. Application no. 50474/08, Bor v. Hungary, ECHR Judgment of 18 September 2013.
64. Application no. 17840/06, Yevgeniy Dmitriyev v. Russia, ECHR Judgment of 1 December 2020.
65. Application no. 39951/08, Brânduşe v. Romania, ECHR Judgment of 27 October 2015.
66. Application no. 30765/08, Di Sarno and Others v. Italy, ECHR Judgment of 10 January 2012.

Информация об авторах:

Данельян Андрей Андреевич (Andrey A. Danelyan) — заведующий кафедрой международного права Дипломатической академии МИД России (Diplomatic Academy of the Ministry of Foreign Affairs of the Russia), доктор юридических наук, профессор;

Гуляева Елена Евгеньевна (Elena E. Gulyaeva) — кандидат юридических наук; доцент кафедры европейского права Дипломатической академии МИД РФ (Diplomatic Academy of the Ministry of Foreign Affairs of the Russia); член Совета по международным делам Международного института прав человека (Аргентина); член Ассоциации по конституционному правосудию (Аргентина); член Европейской Ассоциации международного права; член Российской Ассоциации международного права.

Information about the authors:

Andrey A. Danelyan — Head of the Department of International Law of Diplomatic Academy of the Ministry of Foreign Affairs of the Russia, Doctor of Law, Professor.

Elena E. Gulyaeva —  Сandidate of legal sciences; Associate Professor of the Department of European Law of Diplomatic Academy of the Ministry of Foreign Affairs of the Russia; Member of the Council on International Affairs of the International Institute of Human Rights (Argentina); Member of the Association for Constitutional Justice (Argentina); member of the European Association for International Law; member of the Russian Association of International Law.

_______________________

[1] António Guterres. Secretary-General’s address at Columbia University: “The State of the Planet”. New York. 02 December 2020. URL: https://www.un.org/sg/en/content/sg/speeches/2020-12-02/address-columbia-university-the-state-of-the-planet, last accessed 2021/01/02.

[2] Draft International Covenant on Environment and Development – Implementing Sustainability – Fifth Edition: Updated Text. 2015. URL:  https://sustainabledevelopment.un.org/, last accessed 2021/01/02.

[3] New Delhi Declaration on the Principles of International Law Related to Sustainable Development of 2002. URL: https://www.ecolex.org/details/literature/new-delhi-declaration-of-principles-of-international-law-relating-to sustainable-development-mon-070850/

[4] Vasak K. Les problèmes spécifiques de la mise en oeuvre des droits économiques et sociaux de l’homme. Université catholique de. Centre d’études européennes. Vers une protection éfficace des droits économiques et sociaux. Deuxième colloque de Département des droits de l’homme. Louvian, Vander. Р. 11–34 (1973).

[5] Human Rights and the Environment. Legality, Indivisibility, Dignity and Geography. Elgar Encyclopedia of Environmental Law series / Edited by James R. May, Erin Daly, Elgar, 2019; Environmental Rights. The Development of Standards / ed. by Stephen J. Turner, University of Lincoln, Dinah L. Shelton, George Washington University, Washington DC, Jona Razzaque, University of the West of England, Bristol, Owen McIntyre, University College Cork, James R. May, Widener University School of Law, Delaware, 2019;  The Human Right to a Healthy Environment / Edited by John H. Knox , Ramin Pejan, 2018; Солнцев, А.М. Защита экологических прав человека: Учебное пособие. 2-е изд. — М.: РУДН, 2015.

[6] Парижское соглашение по климату 2015 года. URL: https://treaties.un.org/Pages/ViewDetails.aspx?src=TREATY&mtdsg_no=XXVII-7-d&chapter=27&clang=_en (дата обращения 05.04.2021). Парижское соглашение по климату принято на Всемирной климатической конференции в 2015 году. В настоящее время участниками этого международного договора являются 195 Договаривающихся Сторон, и 189 стран, включая Россию,  ратифицировали данный договор.

[7] 16 февраля 2005 года вступил в силу Киотский протокол к Рамочной конвенции Организации Объединенных Наций об изменении климата 1992 года, в котором затрагивается проблема глобального потепления. Он требует от промышленно развитых стран в течение пятилетнего периода с 2008 по 2012 годы сократить свои суммарные выбросы шести основных парниковых газов ниже тех уровней, что существовали в 1990 году. К моменту вступления Протокола в силу его ратифицировали более 190 стран.

[8] Распоряжение Президента РФ от 17.12.2009 № 861-рп «О Климатической доктрине Российской Федерации». URL: http://www.consultant.ru/document/cons_doc_LAW_94992/ (дата обращения 05.04.2021).

[9] Указ Президента Российской Федерации «О сокращении выбросов парниковых газов» № 666 от 4 ноября 2020 года URL: http://www.kremlin.ru/acts/bank/45990 (дата обращения 05.04.2021).

[10] URL: https://www.economy.gov.ru/material/news/rossiya_soobshchila_o_svoem_pervom_opredelyaemom_na_nacionalnom_urovne_vklade_v_realizaciyu_parizhskogo_soglasheniya.html (дата обращения 05.04.2021).

[11] Convention for the Protection of Human Rights and Fundamental Freedoms of 1950 URL: https://www.echr.coe.int/Documents/Collection_Convention_1950_ENG.pdf (дата обращения 05.04.2021).

[12] European Charter of Fundamental Rights of 2000. URL: https://www.europarl.europa.eu/charter/pdf/text_en.pdf (дата обращения 05.04.2021).

[13] Среди 17 Целей устойчивого развития ООН (ЦУР-2030) следует выделить вопросы относительно окружающей среды в целях №№ 3, 6, 12, 13, 14, 15, 16, 17. Например, «Цель №3: хорошее здоровье и благополучие» заключается в следующем: «Обеспечить здоровый образ жизни и содействовать благополучию для всех в любом возрасте», в частности, необходимо снизить заболеваемость и смертность от опасных химикатов и загрязнения // UN Sustainable Development Goals – 2030) // https://sdgs.un.org/goals  Следует отметить, что принцип устойчивого развития прочно вошел в понятийный аппарат международного публичного права. Так, например, в одном из решений Международного Суда ООН Судья К.Г. Вирамантри в особом мнении к решению по делу «Габчиково Надьмароч» назвал его новым основополагающим принципом современного международного права. См.: Case Concerning the Gabčíkovo-Nagymaros Project (Hungary/Slovakia) (1997), I.C.J. Rep. 7), Advisory Opinion on the Legality of the Use by a State of Nuclear Weapons in Armed Conflict, Advisory Opinion, [1996] ICJ Rep. 226 at 438 and Certain Phosphate Lands in Nauru (Nauru/Australia) (1993), I.C.J. Rep. 322. See also United States – Import Prohibition of Certain Shrimp and Shrimp Products, 20 September, 1999, WTO Doc.WT/DS58/AB/R (Appellate Body Report) and LCB v. United Kingdom of ECHR. (1998) European Court of Human Rights Reports 1998-III. Sustainable Development Principles in the Decisions of International Courts and Tribunals: 1992-2012 // Marie-Claire Cordonier Segger (Editor), Yolanda Saito (Editor), Judge C.G. Weeramantry (Editor). 2017. P.884. Цели в области устойчивого развития являются своеобразным призывом к действию и нацелены на улучшение благосостояния и защиту нашей планеты. Государства признают, что меры по ликвидации бедности должны приниматься параллельно усилиям по борьбе с изменением климата и защите окружающей среды. Индикаторы разбиты на основные группы: индикаторы социальных аспектов устойчивого развития; индикаторы экономических аспектов устойчивого развития; индикаторы экологических аспектов устойчивого развития (включая характеристики воды, суши, атмосферы, других природных ресурсов, а также отходов); индикаторы институциональных аспектов устойчивого развития (программирование и планирование политики, научные разработки, международные правовые инструменты, информационное обеспечение, усиление роли основных групп населения). См. Dworkin Ronald «Политика» и «Принципы». Praha, Oikoymenh, 2001. В данной работе, Рональд Дворкин выделяет различие между принципами права и правовой политикой. Как отмечает профессор Дворкин, «аргументы в пользу принципов — это аргументы, направленные на установление прав индивидов; а аргументы в пользу политики — это аргументы, направленные на установление коллективной цели».

[14] Прим. Основные направления декарбонизации энергетических систем: электрификация, декарбонизация генерации мощности электроэнергии, энергоэффективность. Целью декарбонизации является замена систем, основанных на ископаемом топливе, электроэнергией, производимой с использованием низкоуглеродистых ресурсов, таких как возобновляемые источники энергии. URL: https://neftegaz.ru/tech-library/energoresursy-toplivo/141763-vozobnovlyaemye-istochniki-energii-vie/ (дата обращения: 05.04.2021).

[15] Elena Trikoz, Elena Gulyaeva. Ecological cases of the ECtHR and the environmental risk of GMO // E3S Web Conf. Volume 244, 2021. XXII International Scientific Conference Energy Management of Municipal Facilities and Sustainable Energy Technologies (EMMFT-2020). 2021. (БД Scopus). URL: https://www.e3s conferences.org/articles/e3sconf/abs/2021/20/e3sconf_emmft2020_12024/e3sconf_emmft2020_12024.html (дата обращения: 05.04.2021).

[16] Application no. 36022/97, Hatton and Others v. the United Kingdom, ECHR Judgment of 08 of July 2003.

[17] Application no. 16798/90, López Ostra v. Spain, ECHR Judgment of 09 December 1994, § 51.

[18] Application no. 55723/00, Fadeyeva v. Russia, ECHR Judgment of 09 of June 2005, § 69.

[19] Application no. 36022/97, Hatton and Others v. the United Kingdom, ECHR Judgment of 08 of July 2003; Application no. 16798/90, López Ostra v. Spain,  ECHR Judgment of 09 December 1994; Application no. 55723/00, Fadeyeva v. Russia, ECHR Judgment of 09 of June 2005.

[20] Application no. 14/1997/798/1001, L.C.B. v. The United Kingdom, ECHR Judgment of 9 June 1998; Application no. 48939/99, Öneryıldız v. Turkey, ECHR Judgment of 30 of November 2004; Applications nos. 67667/09, 44092/12 and 56717/12, Budayeva and Others v. Russia, ECHR Judgment of 20 of June 2017; Applications nos. 17423/05, 20534/05, 20678/05, 23263/05, 24283/05 and 35673/05, Kolyadenko and Others v. Russia, ECHR Judgment of 09 of July 2012.

[21] См.: Gomien D. Short Guide to the European Convention on Human Rights. 3^rd ed. Strasbourg, 2005. P. 16-19.

[22] См., например: Application no. 60272/00, Estamirov and others v. Russia, ECHR Judgment of 12 October 2006, § 118; Applications nos. 57942/00 and 57945/00, Khashiev and Akayeva v. Russia, ECHR Judgment of 24 February 2005, § 153; Application no. 77617/01, Mikheyev v. Russia, ECHR Judgment of 26 January 2006, § 104.

[23] Такое общее правило профессор А.Я. Капустин формулирует следующим образом: «обязательства, принимаемые Высокими договаривающимися сторонами по Конвенции, применяются в отношении субъектов, живущих или домицилированных на их соответствующих территориях». См.: Капустин А.Я. Политико-правовые последствия переформатирования политики ЕС на международной арене после вступления в силу Договора о реформе // Какими станут внутренние и внешние политики ЕС в результате вступления в силу Лиссабонского договора (Материалы международной конференции, проведенной в МГИМО (У) МИД России 22 февраля 2008 г.). М., 2008. С. 111.

[24] О категории «позитивные обязательства» применительно к Конвенции см., в частности: Туманов В.А. Европейский Суд по правам человека: очерк организации и деятельности. М., 2001. С. 109-111; Право на жизнь, запрет пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания: европейские стандарты, российское законодательство и правоприменительная практика / под ред. Л.М. Чуркиной; общ. ред. С.И. Беляева. Екатеринбург, 2005. С. 24-37; Conforti B. Exploring the Strasbourg Case-Law: Reflection on State Responsibility for the Breach of Positive Obligations // Issues of State Responsibility Before International Judicial Institutions / ed. by M. Fitzmauris, D. Sarooshi. Oxford, 2004. P. 129-137; Starmer K. Positive Obligations under the Convention // Understanding Human Rights Principles / ed. by J. Jowell, J. Cooper. Oxford, 2001. P. 139-159.

[25] Свобода усмотрения государства – это основанное на нормах Конвенции, ограниченное необходимостью соблюдения принципа пропорциональности и имеющее основной целью эффективное обеспечение прав и свобод человека, закрепленных в Конвенции, право государства при наличии разумных и достаточных оснований осуществлять предусмотренное внутригосударственным правом вмешательство в гарантированное Конвенцией право или свободу. Более того, государства осуществляют ограничение прав и свобод только в соответствии с нормами внутригосударственного права, а вот содержание таких норм – и есть свобода усмотрения (хотя, при этом, несомненно, должны учитываться международные обязательства государства). В правовых позициях ЕСПЧ детально проработан принцип свободы усмотрения государств («margin of appreciation»). В российской науке указанный принцип именуется по-разному: «свобода усмотрения», «пределы усмотрения», «рамки усмотрения». Вместе с тем, именно перевод его как «свобода усмотрения» на наш взгляд является наиболее приемлемым, поскольку суть принципа состоит именно в оставлении за государством соответствующей свободы. Слово «margin» только подчеркивает, что такая свобода не является безграничной, установить её пределы, однако, призваны другие правовые конструкции, разработанные в практике ЕСПЧ, такие как принципы законности, обоснованности, соразмерности. Таким образом, применительно к системе защиты прав человека, созданной Конвенцией термин «свобода усмотрения» можно считать правовым, поскольку он нашел закрепление в правовых позициях ЕСПЧ, носящих правовой характер. См.: Липкина Н.Н. Правовые позиции Европейского Суда по правам человека относительно свободы усмотрения государств при осуществлении вмешательства в права и основные свободы: автореф. дис. … канд. юрид. наук: 12.00.10. Москва, 2008. С. 8.

[26] Application no. 14/1997/798/1001, L.C.B. v. The United Kingdom, ECHR Judgment of 9 June 1998, § 36.

[27] Application no. 48939/99, Öneryıldız v. Turkey, ECHR Judgment of 30 of November 2004, § 90.

[28] Application no. 67667/09, 44092/12 and 56717/12, Budayeva and Others v. Russia, ECHR Judgment of 20 of June 2017, § 132.

[29] Application no. 16798/90, López Ostra v. Spain, ECHR Judgment of 09 December 1994, § 51. URL: http://hudoc.echr.coe.int/rus?i=001-57905 (Дата обращения: 05.04.2021).

[30] Application no. 59909/00, Giacomelli v. Italy, ECHR Judgment of 02 of November 2006.

[31] Application no. 50474/08, Bor v. Hungary, ECHR Judgment of 18 of September 2013; Application no. 2345/06, Deés v. Hungary, ECHR Judgment of 09 of November 2010; Application no. 38182/03, Grimkovskaya v. Ukraine, ECHR Judgment of 21 July 2011; Application no. 17840/06, Yevgeniy Dmitriyev v. Russia, ECHR Judgment of 1 of December 2020.

[32] Application no. 16798/90, López Ostra v. Spain,  ECHR Judgment of 09 December 1994; Application no. 55723/00, Fadeyeva v. Russia, ECHR Judgment of 09 of June 2005; Applications nos. 53157/99, 53247/99 and 56850/00, Ledyayeva, Dobrokhotova, Zolotareva and Romashina v. Russia ECHR Judgment of 26 of October 2006; Application no. 30499/03, Dubetska and Others v. Ukraine, ECHR Judgment of 10 February 2011.

[33] Application no. 14967/89, Guerra and Others v Italy, ECHR Judgment of 19 of February 1998; Application no. 67021/01, Tătar v. Romania, ECHR Judgment of 27 of January 2009; Application no. 48939/99, Öneryıldız v. Turkey, ECHR Judgment of 30 of November 2004; Application no. 67667/09, 44092/12 and 56717/12, Budayeva and Others v. Russia, ECHR Judgment of 20 of June 2017.

[34] Application nos. 21825/93, 23414/94, McGinley & Egan v. the United Kingdom, ECHR Judgment of 9 June 1998; Application no. 14/1997/798/1001, L.C.B. v. The United Kingdom, ECHR Judgment of 9 June 1998; Application no. 32555/96, Roche v. The United Kingdom, ECHR Judgment of 19 October 2005.

[35] Application no. 39951/08, Brânduşe v. Romania, ECHR Judgment of 27 October 2015; Application no. 30765/08, Di Sarno and Others v. Italy, ECHR Judgment of 10 of January 2012; Application no. 59909/00, Giacomelli v. Italy, ECHR Judgment of 02 of November 2006.

[36] Application no. 4143/02, Moreno Gómez v. Spain, ECHR Judgment of 16 of November 2004; Application no. 61260/08, Oluić v. Croatia, ECHR Judgment of 20 of August 2010; Application no. 43449/02, Mileva and Others v. Bulgaria, ECHR Judgment of 25 of February 2011; Application no. 3356/15, Zammit Maempel and Others v. Malta, ECHR Judgment of 10 of October 2017.

[37] Application no. 59909/00, Giacomelli v. Italy, ECHR Judgment of 02 of November 2006.

[38] Application no. 9310/81, Powell and Rainer v. United Kingdom, ECHR Judgment of 21 of February of 1990.

[39] Application no. 14967/89, Guerra and Others v Italy, ECHR Judgment of 19 of February 1998.

[40] Application no. 30499/03, Dubetska and Others v. Ukraine, ECHR Judgment of 10 February 2011.

[41] Application no. 48939/99, Öneryıldız v. Turkey, ECHR Judgment of 30 of November 2004.

[42] Application no. 38182/03, Grimkovskaya v. Ukraine, ECHR Judgment of 21 July 2011.

[43] Экологическая доктрина Российской Федерации одобрена распоряжением Правительства Российской Федерации от 31 августа 2002 г. № 1225-р. Приложение 1 к главе 1. Ключевые политические документы, определяющие приоритеты, цели, задачи и механизмы их достижения по экономической, социальной и экологической составляющей устойчивого развития, охватывающие области целей устойчивого развития Повестки дня до 2030 года. Стратегической целью государственной политики в области экологии является сохранение природных систем, поддержание их целостности и жизнеобеспечивающих функций для устойчивого развития общества, повышения качества жизни, улучшения здоровья населения и демографической ситуации, обеспечения экологической безопасности страны.

[44] Application no. 55723/00, Fadeyeva v. Russia, Judgment of ECHR of 09 June 2005.

[45] Applications nos. 53157/99, 53247/99 and 56850/00, Ledyayeva, Dobrokhotova, Zolotareva and Romashina v. Russia ECHR Judgment of 26 of October 2006.

[46] Application no. 59498/00, Burdov v. Russia, ECHR Judgment of 7 May 2002.

[47] Application no. 55723/00, Fadeyeva v. Russia, Judgment of ECHR of 09 June 2005.

[48] Application no. 59498/00, Burdov v. Russia, ECHR Judgment of 7 May 2002.

[49] Application no. 41302/02, Malinowski v. Russia, ECHR Judgment of 7 July 2005.

[50] Application no. 63973/00, Androsov v. Russia, ECHR Judgment of 6 of October 2005; Application no. 27440/03, Finkov v. Russia, ECHR Judgment of 8 of October 2009.

[51] См. об этом: Курдюков Д.Г. Индивидуальная жалоба в контексте Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод 1950 г. Воронеж, 2001. С. 104-119.

[52] URL: https://www.echr.coe.int/documents/priority_policy_eng.pdf (дата обращения: 05.04.2021).

[53] URL: https://www.echr.coe.int/Documents/COURtalks_Inad_Talk_RUS.PDF (дата обращения: 05.04.2021).

[54] URL: https://europeancourt.ru/kriterii-priemlemosti-zhaloby-v-evropejskij-sud/https://www.echr.coe.int/Documents/COURtalks_Inad_Talk_RUS.PDF (дата обращения: 05.04.2021).

[55] Malinovsky A., Osina D., Trikoz E. Legal instruments for stimulating environmentally friendly behavior: successful practices in Russia and abroad // E3S Web of Conferences. 2020. 164, 11039. Р.1-11. (БД Scopus) https://www.e3sconferences.org/articles/e3sconf/abs/2020/24/e3sconf_tpacee2020_11039/e3sconf_tpacee2020_11039.html

[56] Application no. 36022/97, Hatton and Others v. the United Kingdom, ECHR Judgment of 08 July 2003. URL:  http://hudoc.echr.coe.int/Eng?i=001-61188 (Дата обращения: 05.04.2021); Applications nos. 3675/04, 23264/04, Flamenbaum and Others v. France, ECHR Judgment of 13 December 2012. URL: http://hudoc.echr.coe.int/Eng?i=001-115143 (Дата обращения: 05.04.2021); Application no. 2345/06, Deés v. Hungary, ECHR Judgment of 09 November 2010. URL:http://hudoc.echr.coe.int/Eng?i=001-101647 (Дата обращения: 05.04.2021); Application no. 38182/03, Grimkovskaya v. Ukraine, ECHR Judgment of 21 July 2011 URL: http://hudoc.echr.coe.int/Eng?i=001-105746 (Дата обращения: 05.04.2021); Application no. 50474/08, Bor v. Hungary, ECHR Judgment of 18 September 2013. URL: http://hudoc.echr.coe.int/Eng?i=001-120959 (Дата обращения: 05.04.2021).

[57] Application no. 4143/02, Moreno Gómez v. Spain, ECHR Judgment of 16 of November 2004. URL: http://hudoc.echr.coe.int/Eng?i=001-67478 (Дата обращения: 05.04.2021); Application no. 61260/08, Oluić v. Croatia, ECHR Judgment of 20 August 2010 URL: http://hudoc.echr.coe.int/Eng?i=001-98829 (Дата обращения: 05.04.2021); Application no. 43449/02, Mileva and Others v. Bulgaria, ECHR Judgment of 25 November 2010. URL: http://hudoc.echr.coe.int/Eng?i=001-101815 (Дата обращения: 05.04.2021); Application no. 3356/15, Zammit Maempel and Others v. Malta, ECHR Judgment of 15 January 2019. URL: http://hudoc.echr.coe.int/rus?i=001-189164 (Дата обращения: 05.04.2021).

[58] Application no. 16798/90, López Ostra v. Spain, ECHR Judgment of 09 December 1994, § 51 URL: http://hudoc.echr.coe.int/rus?i=001-57905 (Дата обращения: 05.04.2021); Application no. 55723/00, Fadeyeva v. Russia, ECHR Judgment of 09 June 2005. URL: http://hudoc.echr.coe.int/rus?i=001-69315 (Дата обращения: 05.04.2021); Applications nos. 53157/99, 53247/99 and 56850/00, Ledyayeva, Dobrokhotova, Zolotareva and Romashina v. Russia, ECHR Judgment of 26 October 2006. URL: http://hudoc.echr.coe.int/rus?i=001-77688 (Дата обращения: 05.04.2021); Application no. 30499/03, Dubetska and Others v. Ukraine, ECHR Judgment of 10 February 2011. URL: http://hudoc.echr.coe.int/rus?i=001-103273 (Дата обращения: 05.04.2021).

[59] Application no. 14967/89, Guerra and Others v Italy, ECHR Judgment of 19 February 1998. URL: http://hudoc.echr.coe.int/rus?i=001-58135 (Дата обращения: 05.04.2021).

[60] Application no. 59909/00, Giacomelli v. Italy, ECHR Judgment of 02 November 2006. URL:  http://hudoc.echr.coe.int/rus?i=001-77785 (Дата обращения: 05.04.2021).

[61] Application no. 4143/02, Moreno Gómez v. Spain, ECHR Judgment of 16 of November 2004; Application no. 61260/08, Oluić v. Croatia, ECHR Judgment of 20 of August 2010; Application no. 43449/02, Mileva and Others v. Bulgaria, ECHR Judgment of 25 of February 2011; Application no. 3356/15, Zammit Maempel and Others v. Malta, ECHR Judgment of 10 of October 2017. URL: http://hudoc.echr.coe.int/rus?i=001-77785 (Дата обращения: 05.04.2021).

[62] Application nos. 21825/93, 23414/94, McGinley & Egan v. the United Kingdom, ECHR Judgment of 09 June 1998. URL: http://hudoc.echr.coe.int/rus?i=001-58175 (Дата обращения: 05.04.2021); Application no. 14/1997/798/1001, L.C.B. v. The United Kingdom, ECHR Judgment of 9 June 1998. URL: http://hudoc.echr.coe.int/rus?i=001-58176 (Дата обращения: 05.04.2021); Application no. 32555/96, Roche v. The United Kingdom, ECHR Judgment of 19 October 2005. URL:  http://hudoc.echr.coe.int/rus?i=001-70662  (Дата обращения: 05.04.2021).

[63] Application no. 39371/20, Duarte Agostinho and Others v. Portugal and 32 Other States. URL: https://www.nhri.no/wp-content/uploads/2020/11/DUARTE-AGOSTINHO-and-others-vs-PORTUGAL-and-32-others-unofficial-translation-fr.en_.pdf (дата обращения: 05.04.2021)

[64] Application no. 36022/97, Hatton and Others v. the United Kingdom, ECHR Judgment of 08 July 2003. URL:  http://hudoc.echr.coe.int/Eng?i=001-61188 (Дата обращения: 05.04.2021).

[65] Applications nos. 3675/04, 23264/04, Flamenbaum and Others v. France, ECHR Judgment of 13 December 2012. URL: http://hudoc.echr.coe.int/Eng?i=001-115143 (Дата обращения: 05.04.2021).

[66] Application no. 2345/06, Deés v. Hungary, ECHR Judgment of 09 November 2010. URL: http://hudoc.echr.coe.int/Eng?i=001-101647 (Дата обращения: 05.04.2021).

[67] Application no. 50474/08, Bor v. Hungary, ECHR Judgment of 18 September 2013. URL: http://hudoc.echr.coe.int/Eng?i=001-120959 (Дата обращения: 05.04.2021).

[68] Application no. 17840/06, Yevgeniy Dmitriyev v. Russia, ECHR Judgment of 1 December 2020. URL: http://hudoc.echr.coe.int/Eng?i=001-206265 (дата обращения 05.04.2021).

[69] Application no. 4143/02, Moreno Gómez v. Spain, ECHR Judgment of 16 of November 2004. URL: http://hudoc.echr.coe.int/Eng?i=001-67478 (Дата обращения: 05.04.2021).

[70] Application no. 61260/08, Oluić v. Croatia, ECHR Judgment of 20 August 2010 URL: http://hudoc.echr.coe.int/Eng?i=001-98829 (Дата обращения: 05.04.2021).

[71] Application no. 43449/02, Mileva and Others v. Bulgaria, ECHR Judgment of 25 November 2010. URL: http://hudoc.echr.coe.int/Eng?i=001-101815 (Дата обращения: 05.04.2021).

[72] Application no. 3356/15, Zammit Maempel and Others v. Malta, ECHR Judgment of 15 January 2019. URL: http://hudoc.echr.coe.int/rus?i=001-189164 (Дата обращения: 05.04.2021).

[73] Application no. 55723/00, Fadeyeva v. Russia, ECHR Judgment of 09 June 2005. URL: http://hudoc.echr.coe.int/rus?i=001-69315 (Дата обращения: 05.04.2021).

[74] Applications nos. 53157/99, 53247/99 and 56850/00, Ledyayeva, Dobrokhotova, Zolotareva and Romashina v. Russia, ECHR Judgment of 26 October 2006. URL: http://hudoc.echr.coe.int/rus?i=001-77688 (Дата обращения: 05.04.2021).

[75] Application no. 14967/89, Guerra and Others v Italy, ECHR Judgment of 19 February 1998. URL: http://hudoc.echr.coe.int/rus?i=001-58135 (Дата обращения: 05.04.2021).

[76] Application no. 67021/01, Tătar v. Romania, ECHR Judgment of 27 January 2009. URL: http://hudoc.echr.coe.int/rus?i=001-90981 (Дата обращения: 05.04.2021).

[77] Application no. 48939/99, Öneryıldız v. Turkey, ECHR Judgment of 30 November 2004. URL: http://hudoc.echr.coe.int/rus?i=001-67614 (Дата обращения: 05.04.2021).

[78] Applications nos. 67667/09, 44092/12 and 56717/12, Budayeva and Others v. Russia, ECHR Judgment of 20 March 2008, § 132. URL: http://hudoc.echr.coe.int/rus?i=001-85436 (Дата обращения: 05.04.2021).

[79] Applications nos. 17423/05, 20534/05, 20678/05, 23263/05, 24283/05 and 35673/05, Kolyadenko and Others v. Russia, ECHR Judgment of 28 February 2012. URL: http://hudoc.echr.coe.int/fre?i=001-109283 (Дата обращения: 05.04.2021).

[80] Application no. 59909/00, Giacomelli v. Italy, ECHR Judgment of 02 November 2006. URL:  http://hudoc.echr.coe.int/rus?i=001-77785 (Дата обращения: 05.04.2021).

[81] Application no. 39951/08, Brânduşe v. Romania, ECHR Judgment of 27 October 2015. URL: http://hudoc.echr.coe.int/fre?i=001-158156 (Дата обращения: 05.04.2021).

[82] Application no. 30765/08, Di Sarno and Others v. Italy, ECHR Judgment of 10 January 2012. URL: http://hudoc.echr.coe.int/fre?i=001-108480 (Дата обращения: 05.04.2021).

[83] Application nos. 21825/93, 23414/94, McGinley & Egan v. the United Kingdom, ECHR Judgment of 09 June 1998. URL: http://hudoc.echr.coe.int/rus?i=001-58175 (Дата обращения: 05.04.2021).

[84] Application no. 14/1997/798/1001, L.C.B. v. The United Kingdom, ECHR Judgment of 9 June 1998. URL: http://hudoc.echr.coe.int/rus?i=001-58176 (Дата обращения: 05.04.2021).

[85] Application no. 32555/96, Roche v. The United Kingdom, ECHR Judgment of 19 October 2005. URL: http://hudoc.echr.coe.int/rus?i=001-70662 (Дата обращения: 05.04.2021).

[86] Application no. 39371/20, Duarte Agostinho and Others v. Portugal and 32 Other States. URL: https://www.nhri.no/wp-content/uploads/2020/11/DUARTE-AGOSTINHO-and-others-vs-PORTUGAL-and-32-others-unofficial-translation-fr.en_.pdf (дата обращения: 05.04.2021)