Международный правовой курьер

В перечне ВАК с 2015 г.

Предпосылки коррекции уголовной ответственности за незаконное получение, распространение и использование персональных данных и иной информации распределенных реестров

Современное российское и зарубежное уголовное право имеет значительный пробел в области охраны цифровых отношений. Отрасль цифрового права в настоящее время находится в стадии формирования, но возникающие в данной сфере отношения уже нуждаются в защите, в том числе и уголовно-правовыми средствами. В этих случаях речь, прежде всего, идет о защите персональных данных физических лиц, которые по объективным причинам находят свое место в различных цифровых базах данных и могут быть использованы злоумышленниками против интересов их обладателей. Важность скорейшего решения данной проблемы подтверждается официальными заявлениями коллегиальных органов международных организаций, а также принимаемых в настоящее время нормативными актами международного права.

Высокая общественная опасность преступлений, направленных на незаконное получение, распространение и использование персональных данных Российское уголовное законодательство точно не обозначает границы соответствующего объекта – цифровых общественных отношений. Поэтому до настоящего времени юридическое определение обязательных признаков составов «цифровых преступлений» затруднительно. Решением данной проблемы является признание высокой общественной опасности деяний, связанных с незаконным получением, распространением и использованием распределенного реестра персональных данных, а равно иных посягательств на цифровые правоотношения. На этом основании сформулировать признаки отдельных составов преступлений, которые причиняют вред указанным общественным отношениям.

Ключевые слова: общественная опасность посягательств на цифровые правоотношения, объект цифрового преступления, персональные данные, уголовно-правовая охрана распределенного реестра, признаки составов цифровых преступлений.



Prerequisites for establishing criminal liability for illegal receipt, distribution and use of personal data and other information of distributed registries

Abstract: modern Russian and foreign criminal law has a significant gap in the field of protection of digital relations. The branch of digital law is currently in the process of formation, but the relations arising in this area already need protection, including by criminal law means. In these cases, we are talking, first of all, about the protection of personal data of individuals, which, for objective reasons, find their place in various digital databases and can be used by intruders against the interests of their owners. The importance of a speedy solution to this problem is confirmed by the official statements of the collegiate bodies of international organizations, as well as the currently adopted normative acts of international law.

High public danger of crimes aimed at illegal acquisition, dissemination and use of personal data Russian criminal law does not accurately define the boundaries of the relevant object — digital public relations. Therefore, to date, the legal definition of the mandatory features of the elements of «digital crimes» is difficult. The solution to this problem is the recognition of the high public danger of acts related to the illegal receipt, distribution and use of a distributed registry of personal data, as well as other encroachments on digital legal relations. On this basis, to formulate the signs of individual elements of crimes that harm the indicated social relations.

Keywords: public danger of infringement on digital legal relations, object of digital crime, personal data, criminal law protection of a distributed registry, signs of digital crimes.

Введение

Отношения в современном обществе активно развиваются в части цифрового (on-line, удаленного) взаимодействия сторон. Цифровая трансформация, запущенная необходимостью тотального противодействия распространения коронавирусной инфекции COVID-19, за последние годы приобретает общемировой тренд экономико-политического и социального развития в цивилизованных странах. Цифровые отношения пока еще не сформировали самостоятельный предмет правового регулирования, т.е основание для обособленной отрасли российской системы права. В то же время наблюдается активное «проникновение цифровой материи» во все сложившиеся отрасли национального права и, думается, что данный процесс с течением времени будет только прогрессировать.

Подтверждением этого предположения является значительное количество принятых в недалеком прошлом нормативных актов стратегического значения, определяющих программу цифрового развития общества в целом либо отдельных его сегментов: Стратегия развития информационного общества в Российской Федерации на 2017-2030 годы, утв. Указом Президента РФ от 9.05.2017 №203; Программа «Цифровая экономика Российской Федерации», утв. Распоряжением Правительства РФ от 28.07.2017 №1632-р, а также стратегии цифровой трансформации отдельных отраслей отечественной экономики [6, с. 12-13; 15, с. 357].  

Стремительное развитие цифровых отношений в обществе, кроме всего, несет и довольно серьезные риски в части нарушения прав и законных интересов от отдельного индивида и до представителей всего общества. Это вызвано накоплением значительного объема самой различной информации обо всех гражданах, которая может носить личный характер и обнародование которой может негативно отразиться на жизни конкретных потерпевших. Прежде всего речь идет о персональных данных гражданина, используя которые злоумышленники могут совершать от его имени различные фактические и юридические действия, причиняя различные виды вреда: моральный, имущественный и даже физический. Так, в современной научной литературе отмечается, что масштабы незаконного использования персональных данных возрастают с каждым годом, что влечет за собой причинение вреда не только отдельным гражданам и организациям, но и национальной безопасности. Преступления, сопряженные с незаконным доступом и последующим использованием персональных данных не ограничиваются традиционными видами мошенничеств и иных преступлений в сфере кредитования. Здесь наблюдается активная деятельность в области недобросовестной конкуренции хозяйствующих субъектов, приготовления к совершению многих преступлений, включая посягательства на жизнь и здоровье, а также исследование психологических и иных установок с целью последующего манипулирования общественным сознанием для продвижения радикальных экстремистских идеологий [1, с. 63].

Значимость проблемы защищенности персональных данных доказывается многочисленными правовыми исследованиями последних лет. Например, Е.В. Хохлова указывает, что только в первой половине 2022 года было зафиксировано 305 несанкционированных доступов к персональным данным, в результате чего злоумышленники получили в различных объемах сведения по 187,6 млн. записей, т.е больше, чем численность населения России. Здесь активные кибератаки с целью получения персональных данных осуществляются в отношении публичных и иных юридических лиц, деятельность которых непосредственно связана с обслуживанием значительной части населения страны. К сожалению, следует констатировать, что, несмотря на предпринимаемые меры цифровой безопасности, степень защиты персональных данных остается неудовлетворительным: в результате действий злоумышленников стали доступными 65 млн. персональных данных клиентов Сбера, 10 млн. Почты России, 25 млн. пользователей службы доставки «Экспресс-курьер» и др. [12, с. 142].

Наконец, как на международном, так и на национальном уровнях принимаются нормативные акты для обеспечения системной регламентации деятельности по защите персональных данных граждан. Новейшим примером российского правового регулирования данного предмета является Приказ Роскомнадзора от 27.10.2022 №178 «Требования к оценке вреда субъектам персональных данных в случае нарушения 152-ФЗ». В соответствии с данным документом оценка вреда должна осуществляться ответственным за организацию обработки персональных данных потерпевших лиц. Причиненный вред ранжируется в зависимости от степени тяжести на высокий, средний и низкий. В каждом конкретном случае правонарушения степень причиненного вреда определяет оператор обработки персональных данных.

Все эти попытки правовой регламентации имеют большое значение для нормального развития цифровых отношений как в России, так и во всем мировом сообществе. Но, думается, что создание всех необходимых условий для защиты отношений в области фиксации, хранения и использования персональных данных будет только тогда, когда будет создан механизм реализации различных видов юридической ответственности (включая уголовную) за совершение цифровых правонарушений.

Методология и методы исследования

В процессе исследования использовался диалектический метод как базовый метод, используемый в гуманитарных (юридических) науках. Кроме этого, применялись методы системно-структурного анализа при определении места цифрового права в современной системе российского права, методы формальной логики для оценки рисков возникновения пробела в уголовном праве в части ответственности за незаконный доступ, использование и распространение персональных данных и иной информации, содержащейся в распределённых реестрах. Эти же методы были использованы при оценке состояния действующего законодательства в части обеспечения уголовно-правовой охраны цифровых правоотношений, предметом которых являются персональные данные и иные базы данных. Дополнительно для подготовки предложений по конструированию составов цифровых преступлений использовались методы анализа и синтеза, а также метод моделирования.

Результаты

В ходе проведения исследования установлено, что современное цифровое право Российской Федерации находится в стадии своего формирования. На сегодняшний день цифровое право не представлено в виде обособленной отрасли национальной системы права, а потому общественные отношения, в рамках которых создаются, распространяются и используются цифровые продукты, пока еще рассматриваются в качестве предмета иных отраслей: гражданского, трудового, административного и иного права.

По причине отсутствия строгих границ цифровых правоотношений охранительное законодательство находится на начальной стадии своего формирования. Уголовная ответственность за неправомерные действия с информацией распределенных реестров установлена точечно, без выделения специального объекта уголовно-правовой охраны цифровых отношений. Практическое применение уголовно-правовых средств охраны общественных отношений в области формирования и использования персональных данных и иной информации распространенных реестров минимальное, хотя проблема обеспечения надлежащей уголовно-правовой охраны этих отношений весьма актуальна. Об этом свидетельствуют заявления как на национальном, так и на международном уровнях.

Обсуждение

Определить содержание цифрового права в настоящее время достаточно трудно в связи с тем, что оно находится на начальных этапах своего развития. Так, авторы одного из учебников по цифровому праву указывают, что при определении цифрового права следует вести речь о специфическом «нормативно-правовом механизме», который носит универсальный характер, а потому применяется во всех существующих отраслях российской системы права [14, с. 18]. В этой части авторы указывают, что отличительной особенностью современного цифрового права является особенность выстраивания социально-правовых связей участниками цифровых правоотношений.

Данная позиция находит свою поддержку и в научной литературе. Например, М.А. Рожкова указывает, что термин «цифровое право» появился как синоним уже вошедших в юридический лексикон категорий, вроде: киберправо, компьютерное право, правокиберпространства и др. В свою очередь «цифровое право» может претендовать, по ее мнению, на некоторую юридическую индивидуальность, но при этом не являясь тем, что принято считать структурной единицей (отраслью) российской системы права. Она пишет о том, что содержание цифрового права представлено совокупностью норм и институтов, регулирующих разнообразные отношения, связанные с цифровыми технологиями, но эти нормы не объединяются единым методом регулирования, а поэтому и относятся не к единой отрасли (цифровое право), а к различным сформированным отраслям права [9, с. 5, 7].

Данное мнение поддерживается и иными специалистами, которые предлагают понимание цифрового права в широком и узком смыслах. В первом случае цифровое право представляет совокупность норм права, действие которых обеспечивает регулирование отношений, протекающих с использованием Интернета. В узком смысле суть цифрового права сводится к тем правовым нормам, которые касаются решения системных проблем Интернета [2, с. 17].

Не вступая в полемику с перечисленными авторами, следует обратить внимание на то, что говорить о специфическом праве как о совокупности норм можно только в тех случаях, когда есть все предпосылки для их выделения в отдельную отрасль. Только тогда соблюдается принятая в юриспруденции терминология. Думается, что в перспективе все же цифровое право будет выделено в отдельную отрасль российской системы права, а не останется на уровне регулирования сугубо технических вопросов использования информационно-телекоммуникационных сетей. Такое предположение позволяет сделать уже имеющиеся на сегодняшний день специфические отдельные компоненты цифрового права, которые нельзя признать предметом правового регулирования какой-либо отрасли. Один из них – это распределенный реестр, базы которого могут включать в себя различные сведения, в т.ч. и персональные данные. Правовое регулирование отношений, возникших в связи с обращением специфической (уникальной) цифровой материи, является предметом цифрового права.

Распределенный реестр является одной из передовых технологий хранения значительных объемов данных. Элементы этих баз данных размещаются в различных узлах компьютерной сети, то есть сразу же в нескольких «цифровых хранилищах». Такая особенность хранения информации позволяет обеспечить ее быстрое и постоянное обновление при одновременно протекающих процессах синхронизации с иными компонентами соответствующей базы данных. Одной из разновидностей распределенного реестра является блокчейн – база данных, структура которой представляет собой непрерывную цепочку блоков. Распределенные реестры в целом и блокчейн в частности имеют множество преимуществ, к которым традиционно относят: распределенность, безопасность, ликвидность, неизменность, высокую скорость и прозрачность транзакций. Объекты, построенные по этой технологии применяются в таких важнейших сферах жизни общества как финансы и банковская деятельность (криптовалюта), здравоохранение и медицина (история болезней пациента, медицинские книжки), сельское хозяйство (личный кабинет для участия в тендерах и закупках), добыча нефти и иных полезных ископаемых государственное управление, страхование, основное и дополнительное образование и др. [7, с. 4-8; 8, с. 357-358].

Во всех перечисленных сферах, где используется технология распределенного реестра, содержатся не только специфические узкопрофильные данные, но и персональные данные значительного количества граждан. Данное условие вызвано объективными причинами функционирования распределенного реестра, обновлением и синхронизацией хранящейся информации на цифровых ресурсах. В таких условиях необходимо введение не только правил сетевого обращения с поступающей информацией, но и правил обеспечения безопасности хранения персональных данных и недопущения доступа к ним тех лиц, профессиональная деятельность которых не связана с использованием соответствующих баз данных.

Деяние, которое представляет собой нарушение правил обращения распределенного реестра, содержащего персональные данные физических лиц, обладает повышенной общественной опасностью. На это указывают многочисленные нормативные акты международного права, обязывающие различных субъектов цифровых правоотношений и отношений в сфере искусственного интеллекта предпринимать комплексные меры по недопущению неправомерного доступа, распространения и использования персональных данных. Примером этого являются положения Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод 1950 года, Хартии Европейского союза об основных правах, Регламента «О защите физических лиц при обработке персональных данных и о свободном обращении таких данных и др. [11, с. 51-52].

Учитывая, что количество и объемы цифровых баз данных в будущем будут только расти, а общественная опасность незаконного доступа к ним и последующего распространения и использования будет увеличиваться,  уже в настоящее время следует определить условия наступления уголовной ответственности за перечисленные действия, а также смоделировать построение составов «цифровых» преступлений.

Анализ действующего уголовного законодательства России свидетельствует, что в нём отсутствуют системно излагаемые нормы об ответственности за цифровые преступления, включая посягательства на отношения по формированию и использованию распределенного реестра данных. При этом в ряде глав Особенной части УК содержаться нормы, содержащие уголовно-правовой запрет на противоправные действия с различными реестрами и иными информационными ресурсами.

Так,  в ст. 170 УК РФ предусматриваются следующие альтернативно перечисленные деяния: регистрация незаконных сделок с недвижимым имуществом, умышленное искажение сведений государственного кадастра недвижимости и (или) Единого государственного реестра прав на недвижимое имущество и сделок с ним и занижение кадастровой стоимости объектов недвижимости. Общественная опасность неправомерных действий с кадастровыми сведениями и данными Реестра заключается в создании угроз для нарушения прав собственников и иных правообладателей земельных участков и иных объектов недвижимого имущества, хозяйствующих субъектов, которые используют указанные объекты в качестве средств осуществления экономической деятельности и др.

С учетом активного перевода деятельности Росреестра на цифровые платформы, включая блокчейн, определение цифровых общественных отношений в качестве основного объекта перечисленных уголовно-наказуемых деяний исключать нельзя. Более того, с 2018 года подобная апробация имела место при заключении договоров долевого участия в строительстве жилья. Пилотный проект, реализованный Росреестром и Фондом защиты прав граждан – участников долевого строительства, показал существенные преимущества применения технологии распределенного реестра [4]. Это подтверждает перспективность широкого распространения цифровых технологий в сфере учета прав на недвижимое имущество, равно как и возрастание угроз неправомерного доступа, распространения и использования персональных данных о правообладателях и иных лицах – участниках регистрационных отношений.

Общественно опасное деяние, запрещенное в соответствии со ст. 1701 УК РФ, заключается в предоставлении в орган, осуществляющий регистрацию индивидуальных предпринимателей и юридических лиц документов, а равно в организацию, осуществляющую учет прав на ценные бумаги, документов, содержащих недостоверные, т. е не соответствующие действительности сведения или данные, с целью внесения этих недостоверных данных в единый государственный реестр юридических лиц, реестр владельцев ценных бумаг и в систему депозитарного учета недостоверных сведений об учредителях (участниках) юридического лица.

К недостоверным сведениям могут относиться сведения о размерах и номинальной стоимости долей участия в уставном капитале хозяйственного общества, о зарегистрированных владельцах именных ценных бумаг, о количестве, номинальной стоимости, категории и обременении этих именных ценных бумаг, о лицах, осуществляющих управление ими, а также о лицах, имеющих право действовать от имени юридического лица: руководитель и иные лица по доверенности.

Вторая часть данной нормы содержит указание на самостоятельных вид уголовно-наказуемого посягательства, которое заключается в самостоятельном неправомерном внесении их в реестр владельцев ценных бумаг или систему депозитарного учета. Обязательным элементом этого состава преступления является совершение деяния путем получения неправомерного доступа к одному из указанных реестров лицом, не имеющем на это полномочий. При этом преступление считается завершенным только с момента внесения изменений в упомянутые реестры, исключительно получение неправомерного доступа не будет квалифицироваться по данной статье.

В доктрине подчеркивается важность государственного регулирования в указанной сфере, в частности путем введения новых положений, охраняющих единые государственные реестры. Среди существенных недостатков существующего регулирования авторы часто отмечают отсутствие четкого определения единого государственного реестра, а также пробелы в действующем законодательстве в сфере оборота единых государственных реестров [5, с. 8]. Многие из этих проблем рассогласованности и бессистемности данных решаются в условиях распределенного реестра, что также указывает на необходимость пересмотра объекта уголовно-правовой охраны указанных преступлений, а также на формирование обособленной группы норм о цифровых преступлениях.

Некоторые исследователи отмечают, что масштабы посягательств на информацию, содержащуюся в государственных реестрах, ежегодно увеличиваются [10, с. 3-4]. Как правило, такие преступления являются способом совершения или сокрытия более тяжких преступлений. Более того, единые государственные реестры являются составной частью информационно-правовой системы Российской Федерации, что также повышает общественную опасность рассматриваемых посягательств. Некоторые реестры, как например единый государственный реестр юридических лиц, наделяет сведения, содержащиеся в нем статусом публичной достоверности. Это означает, что сведения, содержащиеся в реестре, могут считаться достоверными и использоваться в работе третьими лицами, выступая средством идентификации юридических лиц и удостоверения юридических фактов и субъективных прав [3, с. 15]. В свою очередь неправомерное использование таких сведений, включая введение в заблуждение контрагентов, может повлечь за собой нарушение многих из вышеперечисленных видов прав и законных интересов.

Наконец, в системе должностных преступлений имеется деяние в виде внесения в единые государственные реестры заведомо недостоверных сведений, ответственность за которое предусмотрена ст. 2853 УК РФ. Сущность преступления сводится к внесению недостоверных сведений в один из государственных реестров, а также уничтожению или подлогу документов, на основании которых в реестр были внесены запись или изменения. С учетом специфики объекта уголовно-правовой охраны совершить данное преступление способен только обладатель статуса должностного лица, в компетенцию которого включены полномочия по ведению соответствующего реестра. Применение указанной нормы УК РФ усложняется тем, что в законодательстве отсутствует понятие «единый государственный реестр». В этой связи многие исследователи пытаются сформулировать его в контексте уголовного права самостоятельно. Думается, что наиболее удачным является следующее определение: федеральный информационный ресурс, ведение которого осуществляется в бумажном или электронном виде, содержащий решения принятые уполномоченным государственным органом, и иные предусмотренные законом сведения обо всех указанных предметах учета, внесенные в реестр на основании представленных подтверждающих документов, а также сами эти документы [13, с. 77].

Составы преступлений, являющихся по существу общественно опасными посягательствами на распределенный реестр, по своей конструкции являются формальными, т. е признаются оконченными в момент совершения деяния. В то же время в науке уже доказан факт совершения таких преступлений лишь для совершения иных более общественно опасных посягательств, как правило, на собственность. Отсюда следует, что уголовная ответственность за преступления, непосредственно направленные на отношения в сфере формирования и использования данных различных реестров, включая персональные данные участников различных правоотношений, носит превентивный характер, что позволяет провести правовую аналогию с неоконченным преступлением, ради совершения которого и совершаются промежуточные «реестровые» преступления.

Данное обстоятельство, напротив, указывает на чрезмерную количественное наполнение уголовного закона нормами, которые, по существу, дублируют положения института Общей части УК РФ о неоконченном преступлении и принципиально не влияют на качество уголовно-правовой охраны отношений в сфере формирования и использования данных различных реестров. Учитывая данные обстоятельства, в обозримом будущем целесообразно выделить группу преступлений, основной объект которых будет лежать в плоскости цифровых общественных отношений. Модель составов таких преступлений обязательно должна включать в себя следующие признаки а) специфический цифровой предмет преступления, например, распределенный реестр – цифровая база персональных данных; б) размер причиненного вреда в денежном выражении; в) умышленная форма вины.

Выводы

1. Современное цифровое право находится в состоянии формирования, вследствие чего оно пока не выделяется в самостоятельную отрасль российской системы права. Данное обстоятельство объективно не позволяет сформировать на уровне национального уголовного закона отдельную группу норм об ответственности за цифровые преступления, хотя такая потребность уже становится актуальной.

2. В цифровом праве выделяются отдельные компоненты, которые нельзя признать предметом правового регулирования какой-либо отрасли. Один из них – это распределенный реестр, базы которого могут включать в себя различные сведения, в т. ч. и персональные данные, неправомерные действия с которыми представляют повышенную общественную опасность.

3. Правовое регулирование отношений, возникших в связи с обращением специфической (уникальной) цифровой материи, является предметом цифрового права;

4. Анализ положений современного УК РФ о, так называемых, «реестровых» преступлениях свидетельствует о необходимости установления уголовной ответственности за посягательства на распределенный реестр, включая реестр персональных данных. Примерный перечень конструктивных признаков составов цифровых преступлений, должен: а) содержать указание на специфический цифровой предмет преступления, например, распределенный реестр – цифровая база персональных данных; б) конструироваться как материальные; в) включать указание на размер причиненного вреда в денежном выражении; г) характеризоваться умышленной формой вины.

Список литературы

1. Вабищевич В.В. Социально-правовые и исторические предпосылки вмешательства в персональные данные // Журнал Белорусского государственного университета. Право. 2020. № 1. С. 61-71.

2. Васильев А.А., Ибрагимов Ж.И., Насыров Р.В., Васев И.Н. Термин «цифровое право» в доктрине и правовых текстах // Legal Linguistics. 2019. № 11. С. 15-18.

3. Ващенко В.А., Терентьева С.Ю. Правовые проблемы конструкции субъективной стороны фальсификации Единого государственного реестра юридических лиц, Реестра владельцев ценных бумаг или системы депозитарного учета (ст. 1701 УК РФ) // Вестник Восточно-Сибирского института Министерства внутренних дел России. 2015. № 4. С. 14-19.

4. Грушин И.Ю. Blockchain – решение проблем регистрации недвижимости // Московский экономический журнал. 2018. № 2 [Электронный ресурс] // URL: https://cyberleninka.ru/article/n/blockchain-reshenie-problem-registratsii-nedvizhimosti/viewer (дата обращения: 18.12.2022).

5. Куемжиева Е.Г. Криминалистическое обеспечение расследования фальсификации единого государственного реестра юридических лиц, реестра владельцев ценных бумаг или системы депозитарного учета: Автореф. дис. … канд. юрид. наук. Краснодар, 2016. 25 с.

6. Ливинский П.А. Стратегия цифровой трансформации // Энергетическая политика. 2020. № 1. С. 12-15.

7. Луценко Д.Ю., Полякова Л.П. Преимущества использования технологии блокчейн для осуществления платежей в сфере е-commerce // Информационные технологии в управлении и экономике. 2022. № 1. С. 4-8.

8. Николаев В.А., Николаев А.А. Цифровые технологии как инструмент развития международного сотрудничества в сфере медицинского образования // Система менеджмента качества: опыт и перспективы. 2020. № 9. С. 357-361.

9. Рожкова М.А. Является ли цифровое право отраслью права и ожидать ли появления Цифрового кодекса? // Хозяйство и право. 2020. № 4. С. 3-12.

10. Струкова-Сивой М.А. Уголовно-правовая охрана оборота единых государственных реестров в Российской Федерации: Автореф. дис. … канд. юрид. наук. М., 2013. 27 с.

11. Фомина Л.Ю. Международные стандарты защиты персональных данных в условиях информационного общества // Международное право. 2019. № 4. С. 50-59.

12. Хохлова Е.В. Социальная обусловленность уголовной ответственности за преступления, связанные с персональными данными // Вестник Тверского государственного университета. Серия «Право». 2022. № 3. С. 141-148.

13. Хохловский М.В. Уголовно-правовая охрана функционирования единых государственных реестров // Вестник Уральского института экономики, управления и права. 2017. № 4. С. 75-79.

14. Цифровое право: учебник / Под общ. ред. В.В. Блажеева, М.А. Егоровой. М.: Проспект, 2020. 640 с.

15. Яковлева А.К. Теория и практика реализации стратегий цифровой трансформации финансово-кредитных организаций в технологические компании // Экономика промышленности. 2022. Т. 15. № 3. С. 356-366.


Информация об авторе:

Должикова Анна Эдуардовна, аспирант кафедры уголовного права, уголовного процесса и криминалистики Российского университета дружбы народов.

Information about the author:

Dolzhikova Anna Eduardovna, postgraduate student of the department criminal law, criminal procedure and criminology, RUDN University.

Добавить комментарий

Войти с помощью: