В настоящей статье исследуются проблемы терроризма, основанного на псевдоисламской идеологии. Рассматриваются спорные моменты, выявляются основные признаки и дается определение данной дефиниции.
Ключевые слова: терроризм, ислам, псевдоисламская идеология, преступность, квалификация.
Terrorism based on pseudo-islamic ideology
Abstract: This article examines the problems of terrorism based on pseudo-Islamic ideology. The controversial points are considered, the main features are identified and the definition of this definition is given.
Key words: terrorism, Islam, pseudo-Islamic ideology, crime, qualification.
Терроризм как правовая категория представляет собой дефиницию, сущность которой раскрывается через совокупность обособленных признаков, каждый из которых имеет юридическое значение. На момент принятия действующего УК РФ терроризм официально определялся именно как одно из преступлений против общественной безопасности (ст. 205 УК РФ по сост. на 13.06.1996). Но спустя десять лет, данное преступление стало наименоваться «террористический акт», хотя содержание диспозиции указанной уголовно-правовой нормы принципиально не изменилось. Поэтому понятие и сущность терроризма в настоящее время правильнее раскрывать через анализ источников криминологической литературы, в которых терроризм рассматривается как составная часть российской или международной преступности.
Осуществив глубокое теоретико-практическое исследование терроризма, В.В. Устинов заключил, что терроризм – это форма насильственной, циничной политической борьбы, участники которой демонстрируют полное игнорирование норм права и морали. Автор обращает дополнительное внимание и на то, что терроризм может рассматриваться в качестве противоправного деяния, которое причиняет значительный вред и совершается по политическим мотивам с целью запугивания представителей органов государственной власти и (или) населения. Требования же, которые предъявляются преступником-террористом, имеют не прямую, а косвенную связь с совершаемым им преступлением.
Единое социально-правовое понимание терроризма, по мнению автора, обеспечивает выделение следующих признаков:
— невиновность как характерная черта террористической виктимологии;
— объявленная легитимность действий, которые направлены на достижение конкретных политических целей;
— полное игнорирование общепринятых норм морали, а также нормативных предписаний национального и международного уголовного права о недопустимости применения определенных средств и методов ведения боевых действий;
— особая жестокость лиц, осуществляющих террористическую деятельность, которая выступает непременным свойством сущности терроризма[1].
О значимости проблемы определения социально-правовых признаков, которые присущи терроризму свидетельствует и то, что все ведущие современные криминологи обозначают в своих исследованиях данную проблему, но решают ее по-разному. Мнение, которое устраивало бы подавляющее большинство исследователей, в современной криминологической литературе пока не сформулировано. Так, Ю.М. Антонян отмечает, что терроризм по своему содержанию представляет собой устрашение различных групп населения: граждан, субъектов экономической деятельности, представителей органов государственной власти и др., для стимулирования последних на совершение политически значимых действий в интересах террористов. По мнению автора, устрашение, наведение ужаса на различных представителей общественности являются основным средством терроризма, обеспечивающее побудительное воздействие на выполнение требований террористических организаций. По этой причине Ю.М. Антонян рассматривает терроризм как насилие, осуществляемое в отношении неопределенного круга лиц для достижения политических целей[2].
И.Я. Гилинский указывает, что терроризм может проявляться в нескольких формах осуществления общественно опасной деятельности. К таковым формам он относит:
— систематическое насилие как средство устрашения и общественной дестабилизации;
— политические угрозы или реальное применение насилия с целью достижения политических целей;
— систематическое совершение общеуголовных преступлений: убийства, телесные повреждения и др., с целью достижения политических целей;
— устрашение конкурентов в политической борьбе путем неограниченного применения физического принуждения или угроз его применения[3].
Аналогичного мнения придерживается и В.В. Лунеев, отмечая, что терроризм предполагает наведение страха и ужаса на представителей власти и (или) различных представителей общества. Террористическая деятельность имеет своей единственной целью запугать и подавить должностных лиц, представляющих органы власти управления, политических конкурентов и иных лиц для навязывания им выгодной террористу линии поведения. Как и предыдущие авторы, В.В. Лунеев рассматривает насилие или угрозу его применения в качестве средства осуществления террористической деятельности[4].
Мы полагаем, что наиболее полно содержание терроризма раскрывается в дефиниции, закрепленной в п. 1 ст. 3 действующего Федерального закона «О противодействии терроризму». Законодатель определил его в качестве «идеологии насилия и практики воздействия на принятие решения органами государственной власти, органами местного самоуправления или международными организациями, связанные с устрашением населения и (или) иными формами противоправных насильственных действий». Таким образом, все приведенные выше мнения ученых нашли свое отражение в официальном определении терроризма.
Из приведенной дефиниции выделяется совокупность признаков терроризма, имеющих юридическое значение. Установление всех перечисленных ниже признаков позволяет рассматривать соответствующий вид противозаконной деятельности в качестве терроризма. К таковым признакам относятся следующие характеристики:
— терроризм одновременно представлен и в качестве идеологии насилия, и в качестве практики ее реализации. Как идеология терроризм представляет собой совокупность идей, идеалов и целей, которые разделяют и пропагандируют террористические организации и объединения. В виду явной асоциальной (преступной) направленности данная идеология не может быть единой, поскольку различные криминальные структуры преследуют различные политические цели: от создания единого государства до освобождения из мест лишения свободы отдельных осужденных членов террористического объединения. Но террористической эта идеология становится только при условии специфической практики ее реализации;
— конечный адресат террористической деятельности представлен в лице легитимного представителя власти. Им могут являться международные организации, государственные органы власти, органы местного самоуправления. Должностные лица указанных органов, учреждений и организаций непосредственно могут и не подвергаться террористическим угрозам или атакам, но именно они по замыслу террористов должны принять решение о выполнении желаемых политических и иных действий;
— насилие или различные формы противоправных насильственных действий являются основным средством воздействия террористов. Насилие может применяться к неограниченному количеству представителей общества и (или) государства;
— устрашение населения является следствием применения насилия и одновременно выступает средством опосредованного террористического воздействия на представителей органов государственной власти и органов местного самоуправления. Наивысшей формой устрашения населения является состояние паники, которая характеризуется неспособностью принимать логически обоснованные решения вследствие существенного снижения самоконтроля. При этом такое состояние может носить затяжной характер и воспроизводиться по причине существования как реально существующей, так и мнимой угрозы[5].
Терроризм как социально-негативное явление официально признается идеологией – идеологией насилия. Однако, единой «террористической идеологии» или «террористического учения» в современном мире не существует. Представители различных нелигитимных организаций могут пропагандировать самые разные идеи, которые могут признаваться террористическими и формировать основания для применения мер уголовно-правового пресечения. В современных криминологических исследованиях авторы, осуществляя поиск наиболее эффективных мер противодействия терроризму, предпринимают попытки выделить его разновидности[6, 7], выделяя в указанном социально-негативном явлении его виды, преимущественно, по средствам, месту, способам совершения террористических актов и иных террористических действий: информационный[8], международный[9], транспортный[10], экологический[11] и др., а также нормативно закрепляемые виды – бомбовый[12], ядерный[13] и др.
Не умаляя степень социальной угрозы, которая исходит от каждого вида терроризма, мы полагаем, что наивысшую общественную опасность как для отдельного государства, так и для всего мирового сообщества, представляет современный терроризм, основанный на псевдо религиозных постулатах. Именно данная идеология лежит в основе объединения многочисленных террористических организаций по всему миру и создания прообраза государства – ИГ, вооруженные силы которого способны осуществлять преступную деятельность во всем мире и оказывать адекватное сопротивление силам международной военной коалиции.
В научной литературе подобный вид терроризма получил наименование «этнорелигиозный», хотя данный термин еще во многом остается не определенным и не устоявшимся, поскольку даже в самом названии в действительности заложены два разнородных основания: 1) национальная (этническая) общность представителей террористического объединения и 2) единая религия, которую исповедуют указанные лица. Одними из первых явление этнорелигиозного терроризма обозначили и исследовали Ю.М. Антонян, В.А. Бурковская А.К. Боковиков и др. Они под этнорелигиозным терроризмом предложили понимать уголовно-наказуемое деяние, которое «стимулируется мотивами обеспечения торжества своей нации или (и) религии, реализации национальных и религиозных идей, в т.ч. сепаратистских, за счет подавления или даже уничтожения других национальных и религиозных групп (при чем в рамках одной религии)»[14].
В этой связи характерными признаками этнорелигиозного терроризма, на основании которых он выделяется в самостоятельный вид, являются:
— осуществление террористической деятельности представителями одной этнонациональной и (или) конфессиональной группы;
— насилие и иные противоправные действия осуществляются для провозглашения своих политических идей и требований, которые основываются на утверждении превосходства представителей одной национальной или религиозной группы над представителями иных национальностей или религиозных объединений.
Думается, что в целях выработки наиболее эффективных мер по противодействию рассматриваемому социально-негативному явлению следует определить именно то псевдо религиозное учение, которое позволяет оправдывать осуществление террористической деятельности. В настоящее время таковыми являются различные псевдоисламистские течения и догмы[15], которые в действительности не имеют ничего общего с исламом –– мировой религией[16], осуждающей любые формы насилия, в т.ч. и по отношению к лицам, не являющихся мусульманами.
В научной литературе обоснованно заявляется, что «ислам» и «экстремизм» (крайняя форма –– «терроризм») взаимоисключают друг друга, т.к. ислам не приемлет насилия в любом его проявлении[17]. Не подвергая сомнению данное заявление, следует задаться вопросом о происхождении исламистского терроризма как наиболее радикальной идеологии насилия в современном мире. Особенностью ислама как религиозного учения является значительное разнообразие «направлений», «движений» и «течений»: суннитское, шиитское, хариджитское, му`тилзилитское и др.[15], каждое из которых может пропагандировать схожие религиозные идеалы, но абсолютно различные средства их достижения. Феномен современного ислама заключается в том, что в ряде стран Ближнего Востока он официально признан не только религиозной, но и государственной идеологией: Саудовская Аравия, Иран и др. Во многих странах данного региона действуют оппозиционные светским властям религиозные общественно-политические движения, наивысшей целью которых в области политической борьбы является приход к власти и установление исламской идеологии как основы для общегосударственной политики. Отдельные представители этих религиозно-политических движений оправдывают достижение поставленной цели любыми средствами, включая террористическую деятельность[18]. Отсюда в современной политологии, а затем и в криминологии ХХ–XXI вв. появился термин «исламистский терроризм», представляющий собой наиболее радикальную ультраправую экстремистскую деятельность, предполагающую претворение в жизнь политической идеологии насилия, которое и мотивируется, и оправдывается религиозными псевдо ценностями, в действительности не имеющими ничего общего с традиционной исламской религией и культурой.
Многим государствам мирового сообщества уже известна проблема стремительного распространения ультраправых псевдоисламистских идей, к которым особенно восприимчивы представители мусульманской молодежи. Жертвами радикально настроенных исламистов становятся даже лица, исповедующие ислам, религиозные деятели, осуждающие радикальные идеи политической борьбы и изменения конституционного строя[18]. Россия во в конце ХХ века также столкнулась с угрозой международного исламистского терроризма, в связи с чем на протяжении многих лет терроризм и экстремизм официально признаются угрозами безопасности в масштабах общества и государства[19]. К сожалению, эта проблема остается актуальной и в настоящее время. Новейшими исследованиями установлено, что на территории России продолжают действовать три крупных центра распространения террористической угрозы: Северный Кавказ, Москва, Татарстан[20]. Все они имеют под собой радикальную исламистскую основу.
В действительности «псевдоисламизм» как духовная идеология рассматриваемого вида терроризма имеет только формальные «точки соприкосновения» с исламом как религиозным учением. Основной идеей псевдоисламизма является ведение «Священной войны» (джихад) с «неверными», т.е лицами, не разделяющими радикальные взгляды исламистов и не заинтересованных в создании единого мусульманского государства, органы власти в котором осуществляют свою деятельность исключительно на религиозных законах – шариат[21].
Стремления к священной войне продиктованы страхом отдельных представителей мусульманского мира перед возможностью утраты духовных ценностей и традиций в связи с их вытеснением ценностями европейской культуры. Но по оценкам исследователей, в т.ч. и представителей исламских университетов, религиозность в деятельности современных террористических организаций является лишь оправданием справедливости противоправных действий, истинной целью которых является получение политической власти и незаконное обогащение, сопровождаемое запугиванием населения[15, 22].
У исследователей нет общераспространенного мнения относительно степени организованности современных исламистских организаций и существования единых целей осуществляемой преступной деятельности. Некоторые полагают, что в настоящее время исламистские террористические и экстремистские организации действуют разрознено и по факту не стремятся к каким-либо общим результатам. Это указывает на действительную преступную сущность их деятельности[23, 24, 25]. Иные авторы, напротив, отмечают сверхорганизованность деятельности исламистских террористических объединений, конечной целью которых является захват территорий государств для создания единого халифата[26].
В ходе данного исследования проведено анкетирование 160 респондентов: адвокатов, судей и помощников судей, следователей Управлений СК и МВД России гор. Москвы и Московской области, а также представителей профессорско-преподавательского состава и научных работников российских юридических вузов. Полученные результаты свидетельствуют о том, что 65% респондентов считают, что современный псевдоисламистский терроризм является более опасным социально-негативным явлением в сравнении с традиционным терроризмом, не предполагающим наличие у преступника религиозной мотивации, и только 29% опрошенных не видят между данными разновидностями терроризма принципиальной разницы.
Уже невозможно отрицать многочисленность участников псевдоисламистской деятельности не только в России, но и в большинстве стран мира, что придает ей международный характер. Это обстоятельство подтверждает объективную необходимость криминологического изучения особенностей терроризма, основанного на псевдоисламской идеологии, во всех его проявлениях.
Выводы:
1. Характерными признаками этнорелигиозного терроризма, на основании которых он выделяется в самостоятельный вид, являются:
— осуществление террористической деятельности представителями одной этнонациональной и (или) конфессиональной группы;
— насилие и иные противоправные действия осуществляются для провозглашения своих политических идей и требований, которые основываются на утверждении превосходства представителей одной национальной или религиозной группы над представителями иных национальностей или религиозных объединений.
2. Терроризм, основанный на псевдоисламской идеологии, –– вид терроризма, идеологическую основу которого составляет псевдоисламское учение о социальных ценностях, поощряющее совершение насильственных и иных уголовно-наказуемых действий с целью формирования среди населения в целом или в отдельных социальных группах атмосферы страха и паники, оказания воздействия на принятие решений органами власти в интересах ультраправых фундаменталистских организаций.
Библиографический список
- Устинов В.В. Международный опыт борьбы с терроризмом: стандарты и практика. М., 2002. С. 7, 13, 14.
- Этнорелигиозный терроризм: Монография / Под общ. ред. Ю.М. Антоняна. М., 2006. С. 11.
- Гилинский Я.И. Терроризм: понятие, сущность, перспективы // Криминология: вчера, сегодня, завтра. 2005. №1. С. 17–18.
- Лунеев В.В. Преступность ХХ века: мировые, региональные и российские тенденции. М., 2005. С. 620–629.
- Лобанов К.Н. Феномен паники как объект научного анализа политико-социальной теории // Среднерусский вестник общественных наук. 2006. №1. С. 87.
- Соколов Р.В. К вопросу о видах современного терроризма // Известия высших учебных заведений. Северо-Кавказский регион. Серия: «Общественные науки». 2008. №4. С. 106.
- Шихов А.Л. Классификация видов терроризма // Отечественная юриспруденция. 2019. №4. С. 45.
- Ковлагина Д.А. Информационный терроризм: понятие, уголовно-правовые и иные меры противодействия: Автореф. дис. … канд. юрид. наук. Саратов, 2016. С. 12.
- Хассимиу Б. Международный терроризм и проблема региональной безопасности в Западной Африке и начале XXI века (на примере Мали и Нигерии): Автореф. дис. … канд. полит. наук. М., 2017. С. 15.
- Капитонова Е.А. Новые подходы к определению транспортного терроризма и борьбе с ним / Основные направления государственной политики России в сфере обеспечения национальной безопасности: Сборник материалов международной научно-практической конференции (Иркутск, 27 апреля 2018 г.) / Отв. ред. Е.М. Якимова. Иркутск, 2018. С. 90.
- Дубовик О.Л. Криминологические и уголовно-правовые предпосылки борьбы с экологическим терроризмом и экологическим экстремизмом в России // Lex russica. 2018. №9. С. 75–76.
- Резолюция Генеральной Ассамблеи ООН от 16.12.1997 г. №52/164 о принятии Международной конвенция о борьбе с бомбовым терроризмом [Электронный ресурс] // Официальный сайт Организации Объединенных Наций –– URL: https://www.un.org/ru/documents/decl_conv/conventions/bombing.shtml (дата обращения: 28.03.2023).
- Резолюция Генеральной Ассамблеи ООН от 13.04.2005 г. №59/290 о принятии Международной конвенция о борьбе с актами ядерного терроризма [Электронный ресурс] // Официальный сайт Организации Объединенных Наций –– URL: https://undocs.org/ru/A/RES/59/290 (дата обращения: 28.03.2023).
- Природа этнорелигиозного терроризма / Под ред. Ю.М. Антоняна. М., 2008. С. 13.
- Шагавиев Д.А. Исламские течения и группы: Учебное пособие. Казань, 2015. С. 6.
- Прозоров С.М. Ислам как идеологическая система. В 2-х томах. Т. II. М., 2016. С. 10.
- Гаджиев Р.Г. Ваххабитский фактор в кавказской геополитике. Грозный, 2004. С. 60.
- Пролетенкова С.Е. Исламский фундаментализм: сущность, тенденции, особенности // Административное право и процесс. 2013. №4. С. 52.
- Указ Президента РФ от 2.07.2021 №400 «О Стратегии национальной безопасности Российской Федерации».
- Меркурьев В.В., Ульянов М.В., Горшечникова Е.П. Уровень террористической угрозы в контексте моделирования влияния макроэкономических показателей // Всероссийский криминологический журнал. 2020. Т. 14. №5. С. 678–679.
- Пфаннер Т. Асиммертичная война с точки зрения гуманитарного права и гуманитарной деятельности // Военно-юридический журнал. 2014. №5. С. 20–21.
- Рамаданов Т. Салафия: взгляд изнутри. М., 2017. С. 24–25.
- Тенгизова Ж.А. Межконфессиональное взаимодействие в противодействии экстремизму и терроризму // Историческая и социально-образовательная мысль. 2016. Т. 8. №3-2. С. 144.
- Касьяненко М.А., Рощин А.С. О некоторых криминологических особенностях личности преступника, совершившего преступление на почве ксенофобии // Российский следователь. 2013. №15. С. 38.
- Емельянцев А.Г. Терроризм как один из видов деятельности организованной преступности // Российский следователь. 2009. №24. С. 16.
- Куликов А.С. Исламизм и национальная безопасность Российской Федерации [Электронный ресурс] // Институт социальных и политических исследований РАН –– URL: https://docviewer.yandex.ru (дата обращения: 28.03.2023).
References
1. Ustinov V.V. International experience in combating terrorism: standards and practice. M., 2002. S. 7, 13, 14.
2. Ethno-religious terrorism: Monograph / Ed. ed. Yu.M. Antonyan. M., 2006. S. 11.
3. Gilinsky Ya.I. Terrorism: concept, essence, prospects // Criminology: yesterday, today, tomorrow. 2005. No. 1. pp. 17–18.
4. Luneev V.V. Crime of the 20th century: global, regional and Russian trends. M., 2005. S. 620–629.
5. Lobanov K.N. The phenomenon of panic as an object of scientific analysis of political and social theory // Central Russian Bulletin of Social Sciences. 2006. No. 1. S. 87.
6. Sokolov R.V. On the question of the types of modern terrorism // News of higher educational institutions. North Caucasian region. Series: «Social Sciences». 2008. No. 4. S. 106.
7. Shikhov A.L. Classification of types of terrorism // Otechestvennaya jurisprudence. 2019. No. 4. S. 45.
8. Kovlagina D.A. Information terrorism: concept, criminal law and other countermeasures: Abstract of the thesis. dis. … cand. legal Sciences. Saratov, 2016. P. 12.
9. Hassimiou B. International terrorism and the problem of regional security in West Africa and the beginning of the 21st century (on the example of Mali and Nigeria): Abstract of the thesis. dis. … cand. polit. Sciences. M., 2017. S. 15.
10. Kapitonova E.A. New approaches to the definition of transport terrorism and the fight against it / The main directions of the state policy of Russia in the field of ensuring national security: Collection of materials of the international scientific and practical conference (Irkutsk, April 27, 2018) / Ed. ed. EAT. Yakimov. Irkutsk, 2018. P. 90.
11. Dubovik O.L. Criminological and criminal law prerequisites for combating environmental terrorism and environmental extremism in Russia // Lex russica. 2018. No. 9. pp. 75–76.
12. Resolution of the UN General Assembly dated December 16, 1997 No. 52/164 on the adoption of the International Convention for the Suppression of Terrorist Bombings [Electronic resource] // Official website of the United Nations — URL: https://www.un.org/ ru/documents/decl_conv/conventions/bombing.shtml (accessed 03/28/2023).
13. Resolution of the UN General Assembly dated April 13, 2005 No. 59/290 on the adoption of the International Convention for the Suppression of Acts of Nuclear Terrorism [Electronic resource] // Official website of the United Nations — URL: https://undocs.org/ru /A/RES/59/290 (date of access: 03/28/2023).
14. The nature of ethno-religious terrorism / Ed. Yu.M. Antonyan. M., 2008. S. 13.
15. Shagaviev D.A. Islamic currents and groups: Study guide. Kazan, 2015. P. 6.
16. Prozorov S.M. Islam as an ideological system. In 2 volumes. T. II. M., 2016. S. 10.
17. Gadzhiev R.G. Wahhabi factor in Caucasian geopolitics. Grozny, 2004, p. 60.
18. Proletenkova S.E. Islamic fundamentalism: essence, tendencies, features // Administrative law and process. 2013. No. 4. S. 52.
19. Decree of the President of the Russian Federation of July 2, 2021 No. 400 “On the National Security Strategy of the Russian Federation”.
20. Merkuriev V.V., Ulyanov M.V., Gorshechnikova E.P. The level of terrorist threat in the context of modeling the impact of macroeconomic indicators // All-Russian Criminological Journal. 2020. V. 14. No. 5. pp. 678–679.
21. Pfanner T. Asymmetric war from the point of view of humanitarian law and humanitarian activity // Military legal journal. 2014. No. 5. pp. 20–21.
22. Ramadanov T. Salafia: a view from the inside. M., 2017. S. 24–25.
23. Tengizova Zh.A. Interfaith interaction in countering extremism and terrorism // Historical and socio-educational thought. 2016. V. 8. No. 3-2. S. 144.
24. Kasyanenko M.A., Roshchin A.S. On some criminological features of the personality of a criminal who committed a crime motivated by xenophobia // Russian investigator. 2013. No. 15. S. 38.
25. Emelyantsev A.G. Terrorism as one of the activities of organized crime // Russian investigator. 2009. No. 24. S. 16.
26. Kulikov A.S. Islamism and national security of the Russian Federation [Electronic resource] // Institute for Social and Political Studies of the Russian Academy of Sciences — URL: https://docviewer.yandex.ru (Accessed: 28.03.2023).
Информация об авторе:
Давиденко Марина Александровна — аспирант негосударственного образовательного учреждения высшего образования «Московский институт современного академического образования». Негосударственное образовательное учреждение высшего образования «Московский институт современного академического образования». Москва, Россия.
Information about the author:
Davidenko Marina Aleksandrovna — post-graduate student of the non-state educational institution of higher education «Moscow Institute of Modern Academic Education». Non-state educational institution of higher education «Moscow Institute of Modern Academic Education». Moscow, Russia.