Статья посвящена рассмотрению исторического аспекта становления и развития центрально-азиатской системы безопасности стран при участии Российской Федерации. Особый акцент сделан на деятельности Организации Договора о коллективной безопасности (ОДКБ), а также роли альтернативной ей организации ГУУАМ. Затрагиваются военные позиции в регионеключевых международных игроков (США и Китая). На примере военного сотрудничества Туркмении рассматриваются уязвимые позиции. Автор в результатах исследования посредством метода историзма приходит к определению перспектив развития международных организаций в сложившейся в Центральной Азии системе безопасности. Даны рекомендации по вовлечению в ее работу сопредельных акторов.
Ключевые слова: антитеррористическое взаимодействие, безопасность, Центральная Азия, Россия, США, Китай, СНГ, ОДКБ, ГУУАМ, АТЦ СНГ, постсоветское пространство, радикализм, терроризм, экстремизм.
Anti-terrorist cooperation between the countries of Central Asia and Russia: historical perspective
The article is devoted to the historical aspect of the formation and development of the Central Asian security system of countries with the participation of the Russian Federation. Particular emphasis is placed on the activities of the Collective Security Treaty Organization (CSTO), as well as the role of GUUAM, an alternative organization. The military positions of key international players (the US and China) in the region are affected. Vulnerable positions are considered on the example of military cooperation of Turkmenistan. The author in the results of the study by means of the method of historicism comes to the definition of prospects for the development of international organizations in the existing security system in Central Asia. Recommendations on the involvement of adjacent actors in its work are given.
Keywords: antiterrorist cooperation, security, Central Asia, Russia, USA, China, CIS, CSTO, GUUAM, ATC CIS, post-Soviet space, radicalism, terrorism, extremism.
Окончание «холодной войны», ликвидация Организации Варшавского договора (ОВД) и распад Советского Союза стали отправными точками для создания качественно новой системы безопасности между новообразованными акторами международных отношений. За прошедшие 30 лет с момента формирования новой системы государств наблюдалось создание ряда проектов, направленных на экономическое, политическое, военное сотрудничество. Из общего числа можно выделить СНГ, Таможенный Союз, Единое Экономическое Пространство, Союзное Государство России и Белоруссии, ГУУАМ, ОДКБ и набирающий в последнее время все большую значимость Евразийский Экономический Союз.
Историческое взаимодействие, социокультурные контакты и экономические связи непосредственно сочетаются с военно-политическим сотрудничеством, которое ─ по причине влияния различных акторов ─ испытывает определенные трудности.
Особую проблему составляют сетевые международные террористические организации (МТО). В их состав входят отдельные, изолированные друг от друга ячейки, поддерживающие связь с управляющим центром при помощи довольно сложных цепочек связников различных уровней. Наглядными примерами выступают «Аль-Каида», возникшая в начале 80-х гг. ХХ века, и распространившаяся на значительные территории. В тоже время «Талибан», имеющий многонациональный характер (среди талибов не только пуштуны), так и не стал сетевой организацией — главным образом, благодаря «патриотической» идеологии, ставящей ключевой целью именно освобождение Афганистана от иностранного военного присутствия, от оккупационных войск интервентов и коллаборационистов из числа местных жителей.
Актуальность цели и предмета настоящей публикации заключается в рассмотрении исторического аспекта военно-политического (в том числе, антитеррористического) взаимодействия Российской Федерации с государствами Центральной Азии, обусловленного стратегическими вызовами и угрозами, исходящими из этого региона, прежде всего, для нашей страны.
Для реализации указанной цели будут рассмотрены следующие задачи:
▪ определить основные вызовы и угрозы для стран Центральной Азии;
▪ проанализировать историческую миссию ОДКБ в деле становления и укрепления безопасности региона;
▪ дать оценку перспективам влияния международных акторов на военно-политическое и антитеррористическое взаимодействие современной России с государствами Центральной Азии.
На наш взгляд, говоря о Центральной Азии, целесообразно отходить от шаблонов западной политологии и определять данный регион в границах среднеазиатских республик бывшего СССР. При этом Западная Сибирь, Синьцзян-Уйгурский район Китая, Афганистан, Кашмир нами рассматриваются как сопредельные акторы, влияющие на баланс сил в Центрально-азиатском регионе.
Качественной характеристикой рассматриваемого региона, выделяющей его из всего постсоветского пространства, является наличие наибольшей военной, политической и экономической нестабильности. Следует также особо подчеркнуть то немаловажное обстоятельство, что за влияние на него борются такие акторы международных отношений, как: США; Европейский Союз (ЕС); Россия; Китай; Индия; Пакистан; Турция; Азербайджан; Иран.
Нужно согласиться с подходом сотрудника ИМЭМО РАН А.Б. Каримовой, в соответствии с которым существует «Центральная Азия пяти государств», терминированная как «политическая пентада», использование которой в практике глобальных трансформаций позволяет наблюдать активность внешних акторов в международной среде и прогнозировать возможные изменения в международных отношениях и мировом порядке [9, с. 35].
Возникновение и усиление экстремистских и террористических тенденций в регионе в главным образом вызвано историческими условиями формирования государств, внешним окружением и внутренней политикой. Характерной чертой региона выступает то, что из 180 районов СССР, где наблюдалась повышенная межэтническая напряженность, именно в среднеазиатских республиках она до 1991 г. была весьма высокой. Например, в Ферганской долине были представлены практически все центрально-азиатские народности, что впоследствии нашло отражение в Ферганской резне 1989 г., связанной с межнациональными конфликтом между турками-месхетинцами и узбеками.
Среди прочего выделим основные вызовы безопасности Центрально-азиатского региона:
▪ регион выступает местом средоточие «трех зол»: этнического сепаратизма, религиозного экстремизма, а также международного терроризма;
▪ текущие и перспективные очаги напряжения конфликтогенной ситуации у границ государств Центральной Азии (индийско-пакистанский конфликт, войны в Афганистане и Ираке, проблема Каспия);
▪ экономическая и политическая стагнация государств, связанная с глобализацией;
▪ роль основных геополитических игроков в «Большой игре» и характер их стратегических интересов (мегапроект «Новый Шелковый путь»);
▪ вхождение региона в систему наркоторговли и контрабанды оружия;
▪ наличие военных баз Российской Федерации, США (и, возможно, Китая) в странах региона и перспектива их дальнейшего противостояния;
▪ деятельность различных наднациональных образований и вовлечение в нее дополнительных акторов;
▪ противоречие основных акторов исламского мира («тюркский проект», «арабизация»);
▪ активизация радикальных исламистов (Исламское Государство[1], Исламское движение Узбекистана (ИДУ), Хизбут-Тахрир[2], Движение за независимость Восточного Туркестана и др.) и их дислокация на границах региона;
▪ перспективное наступление движения Талибан и других радикальных исламистских организаций после вывода войск США и союзников из Афганистана [8, с. 19].
К текущим вызовам стоит отнести сепаратизм отдельных этнических анклавов, таких как: узбекские анклавы Сох и Шахимардан, расположенные на территории Киргизии (с общей численностью проживающего в них населения, по разным данным, от 40 до 50 тыс. чел.). К весьма показательному примеру сепаратизма можно отнести приграничный Синьцзян-Уйгурский район Китая (далее ─ СУАР), основной сепаратистской организацией которого является «Исламское движение Восточного Туркестана».
Идея существования Исламского Государства в качестве единого халифата всех мусульман носит утопический характер и потому используется исключительно в целях дестабилизации ситуации в регионах мира и проведения террористических операций под некой «франшизой», которой и стало ИГ [3,с. 83]. Академик В.В. Бартольд отмечал, что «утопия политического объединения мусульманского мира в виде одного государства или союза государств встречается… до наших дней, но всегда в виде доктрины, не столько религиозной, сколько политической, большей частью как средство для достижения вполне определенных целей» [1, с. 342].
Однако, несмотря на утопизм, исламистские организации Центральной Азии сохраняют своей целью свержение светских властей, создание государства – халифата, которое охватило бы территории Узбекистана, Казахстана, Таджикистана, Киргизии, Афганистана и СУАР [4, с. 110].
Проявление панисламистской идеологии в различное время осуществлялось при помощи таких организаций, как: Хизбут-Тахрир; Исламское Государство (ИГ)[3], Исламское движение Узбекистана, Исламский джихад и др.
Однако для Российской Федерации ─ с момента распада СССР ─ одной из первоочередных задач стало формирование системы безопасности на дальних рубежах с вовлечение в ее реализацию сопредельных стран. Именно в данной связи постсоветская Москва выступила инициатором создания не только экономических интеграционных проектов, но и наднациональных образований, способных обеспечить безопасность государств бывшего СССР.
В 1992 г. в Ташкенте Российской Федерацией и шестью государствами постсоветского пространства был подписан Договор о коллективной безопасности. С того периода происходит формирование и развитие новой союзной организации, называемой многими экспертами «альтернативой НАТО».
При этом отсутствует всякое взаимодействие между двумя военно-политическими блоками. Следует особо отметить, что НАТО (в отличие от ОДКБ) реализует свои интересы в любой точке мира, а не только на территории стран-участниц. Российская Федерация выступает своеобразным «мостиком» взаимодействия, заняв принципиально важное место в процессе формирования системы связей между ОДКБ и НАТО в таких принципиальных категориях, как: наркоторговля и терроризм; современные вызовы и угрозы (биологическая безопасность, киберпреступность, противодействие чрезвычайным происшествиям и гуманитарным вызовам, экологическим проблемам).
В свою очередь, Североатлантический альянс не разделяет позиции России о перспективе сотрудничества с ОДКБ. На этом фоне становится актуальным пересечение интересов двух военных блоков в Центрально-азиатском регионе, особенно по направлению борьбы с терроризмом в Афганистане.
В состав ОДКБ (далее ─ ОДКБ, Организация) входят следующие государства: Российская Федерация; Республика Армения; Республика Беларусь; Республика Казахстан; Киргизская Республика; Республика Таджикистан. Характерным отличием от таких наднациональных объединений, как Шанхайская организация сотрудничества, выступает региональный характер Организации, а учитывая активность проходящих в ее рамках учений, актуальность приобретает центрально-азиатский вектор деятельности.
К числу приоритетных и исключительно важных задач, находящих надлежащее отражение в деятельности ОДКБ, нужно, прежде всего, отнести борьбу с международным терроризмом и экстремизмом. В то же время, надо заметить, что такая борьба имеет свою специфику, поскольку она детерминирована главным образом инициативным характером со стороны Российской Федерации и незаинтересованностью других участников организации. Несмотря на перспективность миротворческих миссий, в настоящее время нет условий и достаточного отклика для работы Коллективных миротворческих сил, до сих пор не нашедших своего практического применения [11, с. 113]. Отметим лишь участие гуманитарной миссии Армении в Сирии и регулярные предложения по вводу войск ОДКБ в зону конфликта между Украиной и Донецкой и Луганской народными республиками.
В качестве базовых документов Организации выступают следующие:
▪ Соглашение о правовом статусе ОДКБ от 7 октября 2002 г. (вступило в силу 18 сентября 2003 г.);
▪ Соглашение о статусе формирований сил и средств системы коллективной безопасности от 11 октября 2000 г.;
▪ Соглашение об основных принципах военно-технического сотрудничества от 20 июня 2000 г.;
▪ Соглашение о порядке оперативного развертывания, применения и всестороннего обеспечения Коллективных сил быстрого развертывания Центрально-Азиатского региона коллективной безопасности (Минск, 23 июня 2006 г.);
▪ Соглашение о миротворческой деятельности ОДКБ (Душанбе, 6 октября 2007 г.);
▪ Соглашение о Коллективных силах оперативного реагирования ОДКБ (Москва, 14 июня 2009 г.);
▪ Протокол о размещении объектов военной инфраструктуры на территориях государств — членов ОДКБ (Москва, 20 декабря 2011 года).
Для нашей страны Организация имеет существенное значение в сфере международных отношений: развитие ее деятельности было включено и в Концепцию внешней политики России от 2008 г. (Концепция-2008) и в Концепцию внешней политики России от 2013 г. (Концепция-2013). В названных редакциях Концепции одной из основных задач Российской Федерации является развитие ОДКБ в качестве ключевого инструмента поддержания стабильности и обеспечения безопасности на пространстве СНГ и превращение ее в стержневой институт обеспечения безопасности в зоне ответственности [13].
В соответствии со Стратегией национальной безопасности Российской Федерации до 2020 г., ОДКБ выступает главным международной организацией, призванной противостоять региональным вызовам и угрозам военно-политического и военно-стратегического характера, включая борьбу с незаконным оборотом наркотических средств и психотропных веществ [21]. Включение ОДКБ в основные стратегические документы подтверждает желание Москвы закрепить за Организацией статус стержневого звена обеспечения международной и, прежде всего, региональной безопасности [11, c. 115].
За годы своего существования ОДКБ трансформировалась в многофункциональную интеграционную структуру безопасности, способную ответить на главные вызовы и угрозы, стоящие перед ее участниками. В настоящее время ОДКБ представляет собой исключительно важный фактор военно-политической стабильности в Евразии [6, c. 4]. Нужно подчеркнуть, что Коллективные силы быстрого развертывания были созданы в 2000 г. в соответствии с решением Совета коллективной безопасности. Их создание было связано с событиями в Баткенте в Киргизии, где бандформирования Исламского движения Узбекистана вторглись на территорию Кыргызстана в Ферганскую долину и пытались дестабилизировать ситуацию в регионе. В то же время с территории Афганистана в Таджикистан, Киргизию и Узбекистана вторглись боевики международных террористических организаций.
В настоящее время более 20 тыс. военнослужащих стран-участниц объединены в Коллективные силы оперативного реагирования. Свыше 4 тыс. солдат и офицеров Коллективных сил быстрого развертывания Центрально-Азиатского региона стали фактически первым эшелоном защиты Центральной Азии от террористических вылазок.
Статус наблюдателя при Парламентской ассамблее ОДКБ получил Афганистан [2, c. 21], а также Сербия. Среди кандидатов на пост наблюдателя называют Азербайджан, Иран, Сирию, Турцию. Заметим, что, как отмечает В.В. Карякин, в течение почти тридцати лет своего независимого развития государства Центральной Азии прилагали усилия, направленные на стабилизацию обстановки в Афганистане. При этом предпринимались попытки по созданию благоприятных возможностей для развития регионального экономического сотрудничества, предотвращению угроз и вызовов, исходящих из Афганистана, политическому и экономическому развитию страны. Но их усилия, к сожалению, не увенчались успехом [10, c. 158].
В то же время, другие государства, как, например, Таджикистан, после гражданского конфликта, существенно подорвавшего уровень развития страны, оказались отброшенными в своем развитии на полсотни лет [18, c. 137]. По мнению Д.Б. Малышевой, ведущего научного сотрудника ИМЭМО РАН, данный регион зачастую выступает ареной для соперничества региональных (ОДКБ, ШОС) и внерегиональных (НАТО) участников, что не только не укрепляет, но во многом и дестабилизирует обстановку [17, c. 43].
Актуальным направлением деятельности ОДКБ выступает Университетская лига, которая была создана в 2014 г. ведущими вузами России, Беларуси, Казахстана, Армении, Таджикистана, Кыргызстана. Деятельность названной Лиги нацелена на привлечение ведущих региональных вузов к организации обучающих курсов по вопросам информационной безопасности в странах — участницах ОДКБ.
В настоящее время принят и реализуется План коллективных действий государств-членов Организации по реализации Глобальной контртеррористической стратегии ООН на 2019 – 2021 гг. Указанным Планом предусматривается активное сотрудничество в совершенствовании всей системы противодействия террористическим вызовам и угрозам.
В 2019 г. Организация провела целый ряд мероприятий, направленных на укрепление борьбы с терроризмом в Центральной Азии, среди которых, в первую очередь, надо назвать следующие:
— специальное учение «Взаимодействие-2019» с Коллективными силами оперативного реагирования на территории Российской Федерации;
— учение «Нерушимое братство-2019» с Миротворческими силами – в Таджикистане в 20 км от афганской границы;
— специальное учение с силами разведки ОДКБ «Поиск-2019» на территории Беларуси;
— международное антинаркотическое тактико-специальное учение спецподразделений из состава ФССН Коллективных сил оперативного реагирования (КСОР) — «Гром-2019», проходившее в Кыргызстане;
— специальное учение «Эшелон-2019» с подразделениями материально-технического обеспечения (МТО) для обеспечения Коллективных сил оперативного реагирования ОДКБ — в Российской Федерации.
При этом основной территорией нестабильности и постоянным источником вызовов для государств – членов ОДКБ остается Афганистан. Противодействие различных политических и террористических группировок, а также присутствие внешних акторов на афганской территории, способствуют росту наркопроизводства и дальнейшей транспортировки продукции через страны Центральной Азии в Россию и Европу [20].
Целесообразно особо подчеркнуть, что страны — участницы ОДКБ выступают с различных позиций, а членство некоторых носило временный характер. В частности, Узбекистан в годы становления ДКБ покидал Организацию, был членом проамериканского альтернативного регионального проекта ГУУАМ с 1999 по 2005 гг.
На данный момент в состав ГУАМ входят Грузия, Украина, Азербайджан и Молдавия. В трех из этих государств прошли «бархатные» революции, благодаря которым к власти пришли прозападные правящие режимы. Данный проект направлен на снижение влияния Российской Федерации на постсоветском пространстве, а государства-участники вышли из состава ОДКБ.
ГУУАМ был создан в 1997 г. в качестве альтернативы ОДКБ и других объединений постсоветского пространства, значимую роль в которых играла Российская Федерация. Первыми его членами стали Грузия, Украина, Азербайджан и Молдавия. Весной 1999 г. в Вашингтоне состоялась встреча глав государств ГУАМ и Узбекистана. В то время отношения России и Узбекистана были на низком уровне, тогда как США наращивали свое политическое и военное присутствие в регионе. Во время переговоров Узбекистан вступил в ГУАМ, и организация стала именоваться ГУУАМ.
В рамках укрепления американского влияния в регионе в марте 2002 г. США и Узбекистан подписали Декларацию о рамках стратегического партнерства и сотрудничества. 6 декабря 2002 г. была принята «Рамочная программа ГУУАМ – США по содействию торговле и транспортировке, обеспечению пограничного и таможенного контроля, борьбе с терроризмом, организованной преступностью и распространением наркотиков». Ключевыми направления названной ранее Программы были следующие:
▪ укрепление взаимодействия стран-участниц Объединения в пограничной и таможенных сферах;
▪ создание виртуального центра ГУУАМ;
▪ обмен данными в сфере противодействия терроризму [19, c. 139].
Однако нахождение центрально-азиатского государства в составе подобного союзного образования не способствовало улучшению региональной безопасности. В частности, членство в ГУУАМ не привело к прекращению наркотрафика из Афганистана в Узбекистан. В результате чего в 2002 г. Узбекистан фактически прекратил свою деятельность в рамках ГУУАМ, хотя уставные документы были денонсированы только в 2005 г.
Другим значимым органом обеспечения коллективной безопасности в рассматриваемом регионе выступает Антитеррористический центр Содружества Независимых Государств (далее ─ АТЦ СНГ). Вопрос о создании АТЦ СНГ обсуждался в ходе киевского совещания 1999 г. Именно тогда министры внутренних дел стран СНГ указали на рост терроризма, бандитизма, торговли оружием, похищений людей на постсоветском пространстве. В числе первоочередных регионов, требующих вмешательства, были определены Кавказ и Центральная Азия как регионы, наиболее подверженные сепаратизму, экстремизму и международному терроризму.
25 января 2000 г. главами СНГ была рассмотрена необходимость разработки целевой программы борьбы с дестабилизирующими факторами, что и привело к созданию 21 июня 2000 г. Антитеррористического центра государств-участников СНГ и утверждено соответствующее Положение.
Учитывая особую актуальность центрально-азиатской тематики в работе АТЦ СНГ, 7 октября 2002 г. создается его отделение по Центрально-Азиатскому региону в г. Бишкеке.
Нужно заметить, что особую роль АТЦ СНГ играет в настоящее время, когда Российской Федерацией проводится военная операция в Сирии по противодействию Исламскому Государству[4], которое проводит так называемый «ребрендинг», сохраняясь в качестве глобального религиозно-политического проекта. Более того, на данный момент наблюдается активное формирование новых узлов «земель халифата» взамен утраченных в Сирии и Ираке (ими вполне могут стать страны Центральной Азии). Примерно треть боевиков сейчас возвращаются в родные места, в том числе и в страны постсоветского пространства. В данном контексте не стоит забывать то весьма существенное обстоятельство, что в ИГ[5] выходцы из бывшего СССР занимали многие ведущие посты, а также имели свои подразделения.
По данным АТЦ СНГ, на сопредельной Центрально-Азиатскому региону территории Афганистана находятся до 2 тыс. «игиловцев», чьи ряды активно пополняются боевиками «Аль-Каиды». Не исключено и является в достаточной степени перспективным появление бадахшанского «транзитного хаба» (для переброски боевиков в Таджикистан).
В базах данных АТЦ СНГ содержится информация о 10 тыс. лиц, причастных к террористической и экстремисткой деятельности и объявленных в межгосударственный розыск. Следует особо отметить, что 5 тыс. человек принимали участие в боевых действиях на стороне радикалов на территории государств, не входящих в СНГ. В целях нейтрализации боевиков проводятся регулярные мероприятия «Трал-Антитеррор».
Историческим примером существования совместных военных объединений в регионе выступает так называемая «Шанхайская пятерка» (Россия, Китай, Казахстан, Кыргызстан и Таджикистан). Первая встреча организации состоялась в апреле 1996 г. в Шанхае, в ходе которой было подписано Соглашение об укреплении доверия в военной области. Через год на саммите в Москве лидеры «пятерки» подписали Соглашение о взаимном сокращении вооруженных сил в районе границы. Успешность взаимного сотрудничества в сфере обеспечения военной безопасности переросли в создание в 2001 г. Шанхайской организации сотрудничества (далее ─ ШОС). На наш взгляд, рассмотрение такого проблемного момента, как роль ШОС в обеспечении безопасности государств Центральной Азии требует отдельного исследования.
Особое влияние на регион оказывает Китай, проявляю экономическую, транспортную, культурную, политическую активность. Вместе с тем, рассматривается вопрос о вхождении Китая в систему безопасности стран Центральной Азии. Так, по данным газеты Washington Post ─ со ссылкой на рассказы местных жителей и спутниковые снимки района ─ на месте передового казачьего поста Российской империи в Мургабском районе Горно-Бадахшанской автономной области Таджикистана, в нескольких километрах от границы с КНР уже три года находится секретная военная база Китая [5].
Вместе с тем, Китай реализует проект строительства военной базы в северо-восточном Афганистане, провинции Бадахшан. Военно-стратегическое партнерство реализуется в рамках сотрудничества с Кабулом в сфере борьбы с терроризмом. Об этом сообщила газета South China Morning Post со ссылкой на свои источники. Это будет первая стационарная военная база Китая на афганской территории [7].
Возможен вариант строительства китайских военных объектов и на территории Киргизии. В данном направлении китайскими властями реализуется «глубинная стратегия», направленная на долгосрочную интеграцию региона.
Необходимо заметить, что Россия и США выступает давними участниками военной политики в Центральной Азии. На территории Киргизии существует российская военная авиабаза «Кант», 954-я испытательная база противолодочного вооружения, 338-й узел связи ВМФ «Марево», сейсмическая станция. Активно идет обсуждение открытия второй российской военной базы. В Таджикистане находится 201-я российская военная база, Оптико-электронный комплекс «Окно» («Нурек») системы контроля космического пространства (Нурек), присутствует группа Пограничных войск Российской Федерации.
На территории Казахстана находятся следующие российские военные объекты:
— Государственный испытательный полигон Сары-Шаган;
— полигон средств стратегической ПВО и ПРО;
— Отдельный радиотехнический узел (Приозёрск, полигон Сары-Шаган);
— 20-я отдельная измерительная станция РВСН (пос. Новая Казанка Западно-Казахстанской области);
— 171-я авиационная комендатура в Караганде (аэропорт «Сары-Арка»).
В связи проведением США военной операции против «Талибана» в Афганистане, руководством Кыргызстана в 2001 г. было ратифицировано межправительственное соглашение, по которому аэропорт «Манас» предоставлялся для размещения сил Антитеррористической коалиции (далее ─ АТК). На авиабазе «Манас» дислоцировались военнослужащие из 12 стран — участниц АТК. Однако в настоящее время почти все члены АТК вывели свои военные формирования из Кыргызстана. Уже с июня 2009 г. база «Манас» была перепрофилирована в Центр транзитных перевозок (ЦТП), задачей которого является доставка пассажиров и грузов в Афганистан на военно-транспортных самолетах. Кроме того, самолеты-топливозаправщики производят заправку самолетов в воздухе (над территорией Афганистана) [16, c. 85].
На наш взгляд, особое положение в Центрально-азиатском регионе занимает Туркмения. Нейтральный статус названной страны, а также закрытость ее экономической и политической систем позволяют выступать ей в качестве игрока, не вовлеченного в военно-политические проекты. При этом, судя из истории ее независимости, периодически Ашхабад развивал свою систему военного сотрудничества. Так, в 1995 г. при его участии были подписаны документы о создании Объединенной системы ПВО СНГ. В июле 1992 г. руководители России и Туркмении заключили Договор о совместных действиях в сфере обороны. В соответствии с этим документом Россия играла роль гаранта безопасности Туркмении, а части Вооруженных Сил Советского Союза, дислоцированные на территории Туркменской ССР, были переданы независимой Туркмении для формирования национальной армии.
С 1992 г. при Министерстве обороны Туркменистана начала действовать оперативная группа Министерства обороны Российской Федерации, обеспечивающая сотрудничество и координацию действий двух государств в военной сфере. Впоследствии на территории Туркмении находились два российских полка пусковых установок зенитных ракетных комплексов [14, c. 17].
Важным шагом стало подписание в 1993 г. Соглашения о совместной охране государственной границы Туркменистана и статусе российских военнослужащих на его территории. В марте 1994 г. была создана оперативная группа Федеральной пограничной службы (ФПС), которая тогда насчитывала более 3 тыс. военнослужащих. За шесть лет своего существования численность указанной группы сократилась в десять раз.
20 мая 2000 г. туркменская сторона в одностороннем порядке изъявила желание прекратить действие Договора, и к 20 декабря того же года российские пограничники покинули Туркменистан. Однако с 2003 г. Туркменистан снова стал развивать отношения с Российской Федерацией [15, c. 10]. Президент Гурбангулы Бердымухамедов в 2016 г. утвердил новую военную доктрину, нацеленную на укрепление мира, развитие дружественных, братских, добрососедских отношений со всеми странами.
Совершенно очевидно, что перспектива развития военно-политических отношений Российской Федерации и Туркмении зависит от развития ситуации вокруг Афганистана и Каспийского моря. В данном плане Туркмения свела закупки российского вооружения к минимуму, что существенным образом выделяет ее из системы региональной безопасности. А, по мнению ряда экспертов, ставит под угрозу ее способность противостоять террористическим организациям, в отличие от Таджикистана, или, например, Абхазии. Серьезным является и то обстоятельство, что ряд офицеров армии Туркмении придерживаются нетрадиционного ислама.
Говоря о позиции Туркмении по отношению к деятельности Антитеррористической коалиции (АТК), целесообразно, прежде всего, указать на непринятие первой прямого участия (в отличие от своих соседей по региону) и не предоставление собственной территории для размещения иностранных военнослужащих. Отказывается Туркменистан и от совместных мер по контролю над вооружениями: Ашхабад был единственным членом СНГ, не согласившимся на взаимное уведомление о перемещении переносных зенитных ракетных комплексов (ПЗРК) [12, c. 50].
На основании совокупности изложенного ранее, вполне возможно сформулировать ряд выводов обобщающего характера:
- исторически региону Центральной Азии присущ повышенный уровень конфликтогенности, а также сепаратистские тенденции и проявления радикальных религиозных настроений;
- среди наднациональных институтов международной безопасности в этом регионе знаковое место занимает ОДКБ как Организация, которая реально способна противостоять вызовам и угрозам, исходящим с территории Афганистана, а также государств Ближнего Востока;
- ОДКБ также играет роль Организации, способной создать возможности для интегрирования Российской Федерации и государств Центральной Азии в формирующуюся систему многополярного мира;
- дальнейшая вовлеченность международных акторов в региональную систему безопасности потенциально может вызвать конфликт и противостояние таких государств, как: Российская Федерация, Китай и США. Соответственно и вхождение новых членов в такие проекты, как, например, ОДКБ, должно рассматриваться с особой аккуратностью.
DOI: 10.34790/IL.2019.2019.46112
Литература:
- Бартольд В.В. Сочинения. Работы по истории ислама и арабского халифата. — Т.6. — М.: Наука, 1966. – 785 с.
- Бордюжа Н.Н. Эффективность системы коллективной безопасности на евразийском пространстве: реалии и перспективы // Национальные интересы: приоритеты и безопасность. ─ 2006. ─ № 6(9). ─ С. 20-26.
- Бредихин А.В. Экстремизм на Юге России: внешние вызовы. Монография. – М.: АНО ЦЭМИ, Архонт, 2019. – 151 с.
- Васильев Л. Особенности борьбы с терроризмом в Центральной Азии в современных условиях // Россия и мусульманский мир. ─ 2012. ─ № 2. ─ С. 109-118.
- Власти Горного Бадахшана: секретной военной базы Китая на территории ГБАО нет. URL: https: // knews.kg/2019/03/18/vlasti-gornogo-badahshana-sekretnoj-voennoj-bazy-kitaya-na-territorii-gbao-net/ (дата обращения: 23.12.2019).
- Вус М.А., Макаров О.С. О проекте модельного закона ОДКБ «О государственной тайне» // Право: история, теория, практика: материалы V Mеждунар. науч. конф. (г. Санкт-Петербург, июль 2017 г.). — СПб: Издательский дом «Свое издательство», 2017. ─ С. 3-6.
- Зачем Китай строит военную базу в Афганистане и при чем тут Таджикистан? URL: https://tj.sputniknews.ru/columnists/20180115/1024425253/tadzhikistan-ukreplyayet-voyennyye-svyazi-kitayem-afganistanom.html (дата обращения: 23.12.2019).
- Искандаров А. Безопасность и интеграция в Центральной Азии: роль ОДКБ и ШОС // Центральная Азия и Кавказ. ─ 2013. ─ Т.16. ─ № 2. ─ С. 18-28.
- Каримова А.Б. Битва пространств. Теория регионального пространства. Техники регионостроительства. Монография. – М: АНО ЦЭМИ, Архонт, 2020. – 225 с.
- Карякин В.В. Геополитическая регионалистика. Монография. – М.: АНО ЦЭМИ, Архонт, 2018. – 223 с.
- Клевакина Е.В. Организация Договора о коллективной безопасности в контексте национальных интересов стран-участниц // Вестник международных организаций: образование, наука, новая экономика. Т. 8. № 2. С. 111-129.
- Козюлин В.Б. Государства Центральной Азии: развитие вооруженных сил и перспективы военно-технического сотрудничества с Россией // Индекс безопасности. ─ 2007. ─ Т. 13. ─ № 3(83). ─ С. 41-60.
- Концепция внешней политики России. URL: http://www.kremlin.ru/acts/news/785
(дата обращения: 13.12.2019).
- Костюхин А.А. К вопросу о военном сотрудничестве России с государствами Центральной Азии // Военная мысль. ─ 2009. ─ № 4. ─ С. 16-23.
- Костюхин А.А. Международное военное сотрудничество государств Центральной Азии // Военная мысль. ─ 2009. ─ № 9. ─ С. 8-24.
- Кутнаева Н. Иностранные военные базы на территории постсоветской Центральной Азии // Центральная Азия и Кавказ. ─ 2010. ─ Т. 13. ─ № 2. ─ С. 82-93.
- Малышева Д.Б. Центрально-азиатский узел мировой политики. ─ М.: ИМЭМО, 2010. – 100 с.
- Пегушина К.К., Пегушин М.В., Черторинская Ю.А., Мартовицкий А.А. Проблемные аспекты деятельности ОДКБ на современном этапе // Право: история, теория, практика: материалы V Междунар. науч. конф. (г. Санкт-Петербург, июль 2017 г.). — СПб: Свое издательство, 2017. ─ С. 136-138. URL https://moluch.ru/conf/law/archive/227/12600/ (дата обращения: 11.12.2019).
- Рассохин И.С. История организации за демократию и экономическое развитие (ГУАМ) как альтернативное объединение на постсоветском пространстве// Вестник ВГУ: История. Политология. Социология. ─ 2013. ─ № 1. ─ С. 138-140.
- Совет коллективной безопасности ОДКБ в Бишкеке на сессии 28 ноября 2019 года принял Заявление о сотрудничестве для укрепления международной и региональной безопасности, утвердил План реализации Глобальной контртеррористической стратегии ООН// ОДКБ. URL: https://odkb-csto.org/news/news_odkb/sovet-kollektivnoy-bezopasnosti-odkb-v-bishkeke-na-sessii-28-noyabrya-prinyal-zayavlenie-o-vzaimodey/ (дата обращения: 11.12.2019).
- Стратегия национальной безопасности Российской Федерации до 2020 года. URL: http://www.kremlin.ru/supplement/424 (дата обращения: 13.12.2019).
References:
- Bartol’d V.V. Sochineniya. Raboty po istorii islama i arabskogo halifata. — T.6. — M.: Nauka, 1966. – 785 s.
- Bordyuzha N.N. Effektivnost’ sistemy kollektivnoj bezopasnosti na evrazijskom prostranstve: realii i perspektivy // Nacional’nye interesy: prioritety i bezopasnost’. ─ 2006. ─ № 6(9). ─ S. 20-26.
- Bredihin A.V. Ekstremizm na YUge Rossii: vneshnie vyzovy. Monografiya. – M.: ANO CEMI, Arhont, 2019. – 151 s.
- Vasil’ev L. Osobennosti bor’by s terrorizmom v Central’noj Azii v sovremennyh usloviyah // Rossiya i musul’manskij mir. ─ 2012. ─ № 2. ─ S. 109-118.
- Vlasti Gornogo Badahshana: sekretnoj voennoj bazy Kitaya na territorii GBAO net. URL: https: // knews.kg/2019/03/18/vlasti-gornogo-badahshana-sekretnoj-voennoj-bazy-kitaya-na-territorii-gbao-net/ (data obrashcheniya: 23.12.2019).
- Vus M.A., Makarov O.S. O proekte model’nogo zakona ODKB «O gosudarstvennoj tajne» // Pravo: istoriya, teoriya, praktika: materialy V Mezhdunar. nauch. konf. (g. Sankt-Peterburg, iyul’ 2017 g.). — SPb: Izdatel’skij dom «Svoe izdatel’stvo», 2017. ─ S. 3-6.
- Zachem Kitaj stroit voennuyu bazu v Afganistane i pri chem tut Tadzhikistan? URL: https://tj.sputniknews.ru/columnists/20180115/1024425253/tadzhikistan-ukreplyayet-voyennyye-svyazi-kitayem-afganistanom.html (data obrashcheniya: 23.12.2019).
- Iskandarov A. Bezopasnost’ i integraciya v Central’noj Azii: rol’ ODKB i SHOS // Central’naya Aziya i Kavkaz. ─ 2013. ─ T.16. ─ № 2. ─ S. 18-28.
- Karimova A.B. Bitva prostranstv. Teoriya regional’nogo prostranstva. Tekhniki regionostroitel’stva. Monografiya. – M: ANO CEMI, Arhont, 2020. – 225 s.
- Karyakin V.V. Geopoliticheskaya regionalistika. Monografiya. – M.: ANO CEMI, Arhont, 2018. – 223 s.
- Klevakina E.V. Organizaciya Dogovora o kollektivnoj bezopasnosti v kontekste nacional’nyh interesov stran-uchastnic // Vestnik mezhdunarodnyh organizacij: obrazovanie, nauka, novaya ekonomika. 2013. T. 8. № 2. S. 111-129.
- Kozyulin V.B. Gosudarstva Central’noj Azii: razvitie vooruzhennyh sil i perspektivy voenno-tekhnicheskogo sotrudnichestva s Rossiej // Indeks bezopasnosti. ─ 2007. ─ T. 13. ─ № 3(83). ─ S. 41-60.
- Koncepciya vneshnej politiki Rossii. URL: http://www.kremlin.ru/acts/news/785
(data obrashcheniya: 13.12.2019).
- Kostyuhin A.A. K voprosu o voennom sotrudnichestve Rossii s gosudarstvami Central’noj Azii // Voennaya mysl’. ─ 2009. ─ № 4. ─ S. 16-23.
- Kostyuhin A.A. Mezhdunarodnoe voennoe sotrudnichestvo gosudarstv Central’noj Azii // Voennaya mysl’. ─ 2009. ─ № 9. ─ S. 8-24.
- Kutnaeva N. Inostrannye voennye bazy na territorii postsovetskoj Central’noj Azii // Central’naya Aziya i Kavkaz. ─ 2010. ─ T. 13. ─ № 2. ─ S. 82-93.
- Malysheva D.B. Central’no-aziatskij uzel mirovoj politiki. ─ M.: IMEMO, 2010. – 100 s.
- Pegushina K.K., Pegushin M.V., CHertorinskaya YU.A., Martovickij A.A. Problemnye aspekty deyatel’nosti ODKB na sovremennom etape // Pravo: istoriya, teoriya, praktika: materialy V Mezhdunar. nauch. konf. (g. Sankt-Peterburg, iyul’ 2017 g.). — SPb: Svoe izdatel’stvo, 2017. ─ S. 136-138. URL https://moluch.ru/conf/law/archive/227/12600/ (data obrashcheniya: 11.12.2019).
- Rassohin I.S. Istoriya organizacii za demokratiyu i ekonomicheskoe razvitie (GUAM) kak al’ternativnoe ob»edinenie na postsovetskom prostranstve// Vestnik VGU: Istoriya. Politologiya. Sociologiya. ─ 2013. ─ № 1. ─ S. 138-140.
- Sovet kollektivnoj bezopasnosti ODKB v Bishkeke na sessii 28 noyabrya 2019 goda prinyal Zayavlenie o sotrudnichestve dlya ukrepleniya mezhdunarodnoj i regional’noj bezopasnosti, utverdil Plan realizacii Global’noj kontrterroristicheskoj strategii OON// ODKB. URL: https://odkb-csto.org/news/news_odkb/sovet-kollektivnoy-bezopasnosti-odkb-v-bishkeke-na-sessii-28-noyabrya-prinyal-zayavlenie-o-vzaimodey/ (data obrashcheniya: 11.12.2019).
- Strategiya nacional’noj bezopasnosti Rossijskoj Federacii do 2020 goda. URL: http://www.kremlin.ru/supplement/424 (data obrashcheniya: 13.12.2019).
[1] Организация, деятельность которой запрещена на территории Российской Федерации.
[2] Организация, деятельность которой запрещена на территории Российской Федерации.
[3] Организация, деятельность которой запрещена на территории Российской Федерации.
[4] Организация, деятельность которой запрещена на территории Российской Федерации.
[5] Организация, деятельность которой запрещена на территории Российской Федерации.
Информация об авторе:
А.С. Линьков,
соискатель кафедры теории и истории
международных отношений
Российского университета
дружбы народов
ул. Миклухо-Маклая, 10–2,
Москва, Россия, 117198
E-mail: 6190885@gmail.com
Information about the author:
A.S. Linkov,
Applicant,
Department of Theory and History
international relations
Peoples’ Friendship University of Russia
Miklukho-Maklaya st., 10–2,
Moscow, Russia, 117198