К вопросу о сущности и семантике  понятий «терроризм» и «террористическая активность»[1]  

Статья посвящена актуальной проблеме, непосредственно связанной с раскрытием сущности и семантики понятий «терроризм» и «террористическая активность», которые в настоящее время приобретают четко выраженный характер неотъемлемых элементов систем общественно-политического и научно-экспертного дискурсов.

Ключевые слова: террор, терроризм, террористическая активность, идеология, насилие.

To the Question of Essence and Semantics concepts of «Terrorism» and «Terrorist activity»

The article is devoted to an urgent problem that is directly related to the disclosure of the essence and semantics of the concepts of “terrorism” and “terrorist activity”, which are currently acquiring a clearly expressed nature of the integral elements of socio-political and scientific-expert discourse systems.

Keywords: terror, terrorism, terrorist activity, ideology, violence.

Уточнение сущности понятия «терроризм», содержащегося в научных исследованиях, на наш взгляд, не может быть успешным без учета ретроспективных аспектов научной разработки вопросов и проблем, непосредственно связанных с проблематикой терроризма в нашей стране.

В связи с этим следует сделать акцент на том важном обстоятельстве, что в общественной науке советского периода вопросы терроризма не получили надлежащего освещения. Такая ситуация была детерминирована главным образом политическими причинами, поскольку вообще отрицалось наличие терроризма в Советском Союзе в качестве социального явления, несмотря на то, что Уголовный кодекс РСФСР содержал соответствующую статью о террористическом акте. Поэтому в работах советских авторов рассматривались в основном различные аспекты международного терроризма, а также терроризма, имевшего место в развитых капиталистических государствах [16; 17; 7; 5; 8; 9; 12].

Следует отметить, что начиная с печально известных событий в США 11 сентября 2001 года в научной и экспертной среде довольно часто наблюдается такое явление, как произвольное толкование со стороны различных авторов термина «терроризм» и сопряженных с ним дефиниций.

Более того, на данный момент не существует единого (то есть общепризнанного) определения терроризма и на универсальном международном уровне, в том числе в современном международном праве. Это вполне объяснимо позициями, например, США, Израиля, с одной стороны, и Палестины – с другой, к данной проблеме. Первые считают вооруженные акты палестинцев однозначным проявлением терроризма, вторые – составной частью национально-освободительного движения, реализующегося на основе общепризнанного принципа международного права – права наций на самоопределение.

В то же время представляется весьма состоятельной и корректной с научных позиций точка зрения Е. В. Хованской, которая еще в 2001 году обращала внимание на следующее важное обстоятельство: «Остается неясным соотношение международного терроризма и национально-освободительных движений. Позиция, которая заключается в том, что цель национально-освободительных движений нельзя путать с методами ее достижения, которыми могут выступать теракты, очень обоснованна. Кроме того, если в рамках борьбы за независимость применяется сила, это должно происходить с соблюдением правил ведения войны» [26, с. 96].

Сегодня в мире существует множество определений терроризма, трактовок его признаков, характеристик и элементов. Это связано не только с тем, что различные государства по-разному воспринимают терро­ристическую угрозу и определяют адрес ее источников. Даже в одной стране министерства, ведомства, спецслужбы и правоохранительные органы, привлекаемые к борьбе с терроризмом, вкладывают в это понятие тот смысл, который диктуют им ведомственные интересы и стоящие перед ними задачи.

Трактовка терроризма в значительной степени зависит и от методологических или прикладных целей исследования этого крайне негативного социально-политического феномена. Например, кто является субъектом террористической деятельности, в каких конкретных социально-политических и исторических условиях она осуществляется, каковы объекты посягательств террористов; кто, в рамках каких полномочий и какими методами организует борьбу с субъектами террористической деятельности и т.д.

Различие подходов в понимании и оценках терроризма обусловливает и несовпадение определений, даваемых этому явлению. Некоторые специалисты даже считают, что ввиду многоаспектности такого сложного социально-политического и криминального феномена, каким является терроризм, создание полностью тождественной его содержанию дефиниции является крайне непростой задачей. И такие опасения представляются вполне обоснованными.

Действительно, слишком разнятся, слишком политизированы и идеологизированы подходы к оценке терроризма в различных странах.

Следует признать, что достаточно сложно дать этому явлению определение, способное вобрать в себя весь широчайший спектр террористических проявлений, тем более что идеологическое обоснование, формы, способы и тактика последних постоянно трансформируются, видоизменяются.

В последнее время в среде представителей научного и экспертного сообщества наблюдается четко выраженная тенденция к фрагментации («дроблению») понятия «терроризм». Контент-анализ целого ряда научных дефиниций указанного понятия наглядно свидетельствует о том, что на данный момент насчитывается не менее двух десятков «разновидностей».

Такая тенденция, на наш взгляд, вполне может иметь осязаемые последствия, затрудняющие точное и адекватное научное определение рассматриваемого крайне негативного социально-политического феномена. Представляется, что ключевая причина такой фрагментации состоит в выборе исследователями (а также экспертами) различных методологических подходов к определению понятия «терроризм» на основе разных классификационных признаков. Например, некоторые авторы берут за основу классификации типов терроризма вид используемых средств для осуществления террористических актов. В итоге применения такой основы и появляются, на наш взгляд, «гиперфрагментированные» типы терроризма («бомбовый», «телефонный», «автомобильный», «транспортный» и т.п.).

В частности, надо акцентировать внимание на том важном обстоятельстве, что даже определения терроризма, вошедшие в официальные документы национального уровня, нередко требуют довольно серьезной критической переоценки.

Так, например, в Федеральном законе «О противодействии терроризму» от 27 июля 2006 года № 153-Ф3 фигурирует следующая формулировка данного негативного социального явления: «Терроризм – идеология насилия и практика воздействия на принятие решения органами государственной власти, органами местного самоуправления или международными организациями, связанные с устрашением населения и (или) иными формами противоправных насильственных действий» [24].

Представим, что мы решили дать определение понятию «идеология терроризма» исходя из дефиниции понятия «терроризм», которая закреплена в названном законе. И тогда получится: «Идеология терроризма представляет собой идеологию идеологии насилия…» – налицо семантическая тавтология.

Думается, что идеология насилия именно лежит в основе терроризма, а не является тождественной этому крайне отрицательному социально-политическому феномену. Как наглядно свидетельствует многолетняя история терроризма, именно политически ориентированное, нелегитимное, открытое (публичное) насилие лежит в его основе.

Как было отмечено, в литературе научного характера существуют различные точки зрения относительно определения сущности по­нятия «терроризм». В результате анализа нескольких сотен авторефератов и непосредственно текстов кандидатских и докторских диссертаций (юридических, политических, социологических, философских и т.п.), а также научных статей, материалов научных и научно-практических конференций, посвященных данной проблематике, можно сделать важный вывод, согласно которому исследователи используют главным образом два основных подхода к определению терроризма.

В соответствии с первым подходом под терроризмом понимают преступную деятельность (действия, практику), как правило, находящую свое выражение в применении (использовании) насилия (незаконного насилия).

В качестве типичных примеров целесообразно привести следующие две дефиниции понятия «терроризм» («политический терроризм»):

• терроризм – это социально или политически мотивированное, идеологически обоснованное применение насилия либо угроз применения такового, посредством которого террористы через устрашение стремятся управлять поведением людей в целях достижения преследуемых ими целей [15, с. 20];
• терроризм политический – незаконное использование насилия или угрозы насилия (убийства, взрывы, захват самолетов, зданий, заложников и т.д.) на государственном уровне против личностей или против собственности для запугивания или изменения курса правительства, гражданского населения или любой его части в целях достижения политических или социальных целей» [27, с. 57].

Согласно второму подходу терроризм представляет собой явление (социально-политическое, сложное и т.д.). Именно сложность терроризма как явления во многом объясняет наличие многочисленных подходов к его определению.

В частности, как социально-политическое явление терроризм обладает рядом особенностей, в том числе систематическим использованием насилия, повышенной общественной опасностью, организованным характером, политической направленностью и идеологической мотивацией, демонстративностью совершения актов терроризма и др. Важнейшей особенностью терроризма является устрашение отдельных лиц и населения в целом и понуждение таким образом государственных органов, общественных объединений, международных организаций к удовлетворению требований террористов. Эти и иные специфические признаки терроризма определяют его особое место как наиболее опасной разновидности в системе современного экстремизма [25, с. 120].

Анализ целого ряда научных исследований показывает, что их авторы однозначно признают точку зрения, согласно которой терроризм является одной из разновидностей экстремизма (насильственного экстремизма)[2].

Таким образом, можно констатировать, что в настоящее время среди российских авторов доминирует научная точка зрения, согласно которой, во‑первых, терроризм практически идентичен насильственному экстремизму. Во-вторых, он является преступной деятельностью, находящей свое выражение в применении (использовании) насилия (незаконного насилия). То есть терроризм, представляя собой социально-политическое явление, одновременно является и деятельностью (террористической деятельностью).

В частности, исходя из смысла примечания 2 к ст. 205.4[3] Уголовного кодекса Российской Федерации (далее – УК РФ), под поддержкой терроризма в этой статье, пункте «р» части первой ст. 63 и примечании к ст. 205.2 указанного кодекса понимается оказание услуг, материальной, финансовой или любой иной помощи, способствующих осуществлению террористической деятельности[4].

Таким образом, в УК РФ однозначно закреплено понимание терроризма в качестве «осуществления террористической деятельности».

Следует принимать во внимание то весьма существенное обстоятельство, что за период с 1988 по 2019 год была защищена 351 диссертация по рассматриваемой тематике, среди авторов которых – представители юридических, политических, философских, исторических, социологических, филологических, психологических, экономических, культурологических, педагогических, технических, географических, ветеринарных наук [6].

Безусловно, каждый из этих авторов давал соответствующее определение понятию «терроризм». По понятным причинам дефиниции юристов отличаются от определений терроризма, которые формулировали, например, философы, социологи или политологи.

В частности, 130 авторов защищенных юридических диссертаций, предметом которых является правовое осмысление противодействия и борьбы с терроризмом, в своих работах формулировали именно «правовые» определения понятия «терроризм». Как показывает контент-анализ таких дефиниций, подавляющее их большинство максимально приближено к правовому определению терроризма, которое содержится в Федеральном законе «О противодействии терроризму» от 6 марта 2006 года. И, конечно, подавляющее большинство из них трактует терроризм с позиций деятельностного подхода, рассматривая его в качестве преступной (террористической) деятельности.

В свою очередь представители политических, социологических, философских наук обычно определяют терроризм как явление.

Принимая во внимание совокупность изложенного ранее, целесообразно сформулировать научно обоснованное определение понятия «терроризм», используя так называемый «синтезированный» подход, в основе которого лежит некий синтез, сочетание разнородных, по своей сути, элементов.

Терроризм – социально-политическое явление, находящее свое выражение в мотивированном и идеологически обоснованном применении насилия либо угроз применения такового, при помощи которого террористы через устрашение стремятся управлять поведением людей для достижения преследуемых ими целей.

* * *

Переходя к анализу значения словосочетания «террористическая активность», следует заметить, что значениями слов в языкознании занимается такая его отрасль, как лексикология. Значение слова – это важнейшая составляющая часть языка. Известный российский языковед-лексиколог Л. А. Новиков справедливо подчеркивал, что «выражение и восприятие смысла представляют, по существу, главную и конечную цель любого языка» [13, с. 85].

В то же время существуют определенные различия между значением и смыслом. Как известно, в значение слова включаются не все признаки, а только те, которые позволяют нам четко выделить и отграничить обозначаемый предмет. Таким образом, основная функция языкового значения – выделение и отграничение, а основное содержание этого значения – набор необходимых дифференциальных признаков.

Проблема различного понимания термина «значение» на протяжении всего XX века становилась предметом внимания отечественных и зарубежных исследователей, которые рассматривали его в противопоставлении смыслу [1, p. 331], как отношение слова к обозначаемому им предмету [18, с. 147] и т.д. Наиболее важным в определении значения представляется следующее: это отражение действительности в языке, смысловое содержание знака, наконец, отображение предмета, явления или отношения в сознании [19, с. 152].

В многоаспектности этого понятия наиболее существенна его способность к актуальному конкретному обозначению, называнию явления, предмета, ситуации. В то же время не менее значимой становится и актуализация значения, то есть отражение в соответствии со способом употребления слова.

Значения слов, устойчивых словосочетаний, грамматических средств языка фиксируются в словарях и грамматиках. Словарные значения охватывают подавляющее большинство случаев употребления слов в реальных текстах. При анализе смысла, который то или иное выражение приобретает в конкретном тексте, во внимание принимаются прежде всего словарные (отраженные в толковых словарях) значения составляющих его слов и устойчивых словосочетаний. Учет словарных значений, то есть буквальное истолкование высказываний, является достаточным для адекватной интерпретации.

Значение словосочетания «террористическая активность» может быть выявлено в процессе его лексико-семантического анализа. Данное словосочетание состоит из двух лексем: «террористический» и «активность». Между собой данные лексемы находятся в синтаксических отношениях согласования, подразумевающих под собой ситуацию, в которой с главным словом, коим в данном случае является отвлеченное существительное «активность», в роде, числе и падеже согласуется зависимое от него слово «террористический». Задавшись целью выяснить значение данного словосочетания, мы должны проанализировать значения каждого слова по отдельности, а затем объединить их.

Начнем с лексемы «активность». Ее словообразовательный анализ выявляет следующую обратную словообразовательную цепочку: активность – активный – акт.

Проблема лингвистической конкретизации терминологических дефиниций всегда неоднозначна и достаточно сложна, особенно когда речь идет о таком мультидисциплинарном термине, как «активность». Определение этого термина мы находим во множестве словарей: социологическом, психологическом, юридическом и пр. Обратимся к лингвистическим словарям с целью выяснить истоки понимания этого термина, кроющиеся в его семантике, ситуативных и конситуативных значениях и коннотациях.

Основное значение лексемы «акт» мы находим схожим во всех основных академических словарях русского языка. (Заметим, что мы будем останавливаться только на том значении, которое интересует нас в связи с постановкой нашей цели.)

Согласно историко-этимологическому словарю латинских заимствований [20], энциклопедическому словарю [3], а также Вестминстерскому словарю теологических терминов [10, с. 43], слово «акт» происходит от лат. actus – ‘действие’, в латинском языке означает «деяние, совершенное кем-либо», «единичное проявление какой-либо деятельности; действие», «поступок».

Сравним определения, данные в толковых словарях русского языка.

Толковый словарь Ушакова приводит такое определение: единичное действие, отдельное проявление какой-нибудь деятельности (книж.). Поступок, проявление в действии. (Террористический акт.) [23].

Толковый словарь Ожегова: единичное действие, а также отдельный поступок [14].

Толковый словарь Ефремовой: одно из проявлений какой-либо деятельности. Отдельное действие, единичный поступок [4, с. 44].

Следовательно, под актом мы подразумеваем поступок, проявление какой-либо деятельности.

Соответственно, образованное от слова «акт» прилагательное «активный» должно иметь схожие с ним значения, что и подтверждается словарными определениями данного слова.

Толковый словарь Ушакова: деятельный, энергичный (У него активный характер); «принимающий усиленное участие в чем-нибудь (активный член профсоюза); Действующий, проявляющийся в воздействии на что-нибудь (научн.) (Воля – активное начало) [23].

Толковый словарь Алабугиной: постоянно действующий, проявляющий особое старание в выполнении какого-н. дела; энергичный [2].

Толковый словарь Ожегова: деятельный, энергичный [14].

Толковый словарь Ефремовой: энергичный, деятельный, развивающийся, действующий [4, с. 48].

Тезаурус русской деловой лексики дает более широкое толкование: деятельный, энергичный, инициативный, предприимчивый, оживленный, живой, динамичный, жаркий, бурный, кипучий, неистовый.

Следовательно, семантика слова «активный» может быть охарактеризована как «деятельный, действующий, энергичный, воздействующий на что-нибудь».

Наконец, слово «активность» образовано от качественного прилагательного «активный» с помощью словообразовательного суффикса ‑ость, имеющего в русском языке значение отвлеченного признака, состояния или свойства.

В словарях значение лексемы «активность» следующее.

Толковый словарь Ожегова: состояние человека, желание действовать, энергичная усиленная деятельность [14].

Толковый словарь русского языка Ушакова: активная, энергичная деятельность (проявлять активность) [23].

Новый толково-словообразовательный словарь русского языка Ефремовой: понятие, определяющее темп движения и интенсивность действий веществ, явлений и живых организмов [4, с. 77].

Большой толковый словарь Евгеньевой: деятельное участие в чем-либо; усиленная, энергичная деятельность [22].

Тезаурус русской деловой лексики: оживление, интенсивность, подъём, характеристика деятельности человека; энергичность, инициативность (редк.), предприимчивость, оживление, усилия, давление, напор, натиск, напористость, деловитость, расторопность, проворство [21].

Таким образом, лексема «активность» означает состояние человека, желающего деятельно участвовать в чем-либо, действовать энергично, усиленно, интенсивно, а также саму эту энергичную, оживленную деятельность.

Теперь перейдем к понятию «террористический». Появление этого слова также связано со словообразовательной цепочкой: террор – терроризировать – террорист – терроризм – террористический.

Лексема «террор» представлена в словарях следующим образом.

Толковый словарь Ожегова: устрашение своих политических противников, выражающееся в физическом насилии, вплоть до уничтожения; жестокое запугивание, насилие [14].

Толковый словарь Ефремовой: угроза физической расправы по политическим или каким-либо иным мотивам; запугивание с угрозой расправы или убийства [4, с. 324].

Толковый словарь русского языка Ушакова: физическое насилие по отношению к политическим врагам [23].

Следовательно, значение слова «террор» раскрывается как запугивание, угроза физической расправы, физическое насилие вплоть до уничтожения.

От лексемы «террор» образован глагол «терроризировать», означающий в русском языке, согласно словарю Ожегова, следующее: запугать (запугивать) чем-нибудь, держа в состоянии постоянного страха. Следовательно, к предыдущим значениям добавляется значение «держать в состоянии постоянного страха» [14].

От глагола «терроризировать» образованы существительные «террорист» и «терроризм».

Лексема «терроризм» определяется в толковых словарях русского языка схоже: тактика, политика и практика террора; деятельность террористов.

Соответственно, лексема «террорист» реализуется в русском языке в следующих значениях: участник или сторонник актов индивидуального террора (толковый словарь Ожегова); приверженец терроризма, участник террористических актов (толковый словарь Ефремовой).

Таким образом, понятие «терроризм» может быть семантизировано как деятельность приверженцев, сторонников, участников террористических актов.

Наконец, относительное прилагательное «террористический» образовано от существительного «террорист» со следующими значениями: соотносящийся по значению с существительными «террор», «терроризм», «террорист», связанный с ними, свойственный террору, терроризму, террористу, характерный для них, состоящий из террористов (Новый толково-словообразовательный словарь русского языка Ефремовой) [4, с. 324].

Таким образом, значение лексемы «террористический» в русском языке следующее: свойственный деятельности приверженцев, сторонников, участников террористических актов.

Принимая во внимание совокупность изложенного ранее, можно сделать следующий важный вывод обобщающего характера. С нашей точки зрения, научно обоснованная дефиниция понятия «террористическая активность» исходя из проведенного лингвистического анализа может быть определена следующим образом:

1) состояние приверженцев, сторонников и участников террора, желающих деятельно, энергично, усиленно и интенсивно держать кого-либо в состоянии постоянного страха, запугивания, угрозы физической расправы, физического насилия вплоть до уничтожения;

2) энергичная, усиленная и интенсивная деятельность приверженцев, сторонников и участников террора, желающих держать кого-либо в состоянии постоянного страха, запугивания, угрозы физической расправы, физического насилия вплоть до уничтожения.

Применительно к сформулированной нами ранее дефиниции понятия «терроризм» определение террористической активности может быть дано в следующем виде: Террористическая активность – энергичная, усиленная и интенсивная деятельность приверженцев, сторонников и субъектов терроризма, желающих через устрашение управлять поведением людей для достижения преследуемых ими целей.

Литература:

1. Katzz J. J. Semantik Theory. – New York, Evanston, San Francisco, London, 1972. – 441 p.
2. Алабугина Ю. В. Толковый словарь русского языка. – М.: АСТ, 2015. – 210 с.
3. Большой энциклопедический словарь. – URL: http://znachenieslova.ru/slovar/encyclopedic/ (дата обращения: 10.12.2019).
4. Ефремова Т. Ф. Новый словарь русского языка. Толково-словообразовательный. – М.: Рус. яз., 2000. – 873 с.
5. Карпец И. И. Преступления международного характера / предисл. Л. Смирнова. – М.: Юрид. лит., 1979. – 262 с.
6. Каталог авторефератов диссертаций РГБ. – URL: http://aleph.rsl.ru/F/­PKT4VAHEE2DBJ25M1­ABS2VC­MSVQHD4U9VBM1MAJIDKVPQS1FPK-03317?func=find-b&request=%D1%82%D0%B5%D1%80%D1%­80%D0%BE%D1%80%D0%B8%D0%B7%D0%BC&find_code=WRD&adjacent=N&x=46&y=13 (дата обращения: 10.11.2019).
7. Лазарев М. И. Международный терроризм: критерии преступности // Новый мировой порядок и политическая общность. Советская ассоциация политических наук: ежегодник, 1981. – М.: Наука, 1983. – С. 52–57.
8. Латыпов У. Р. Об определении понятия «государственный терроризм» // Советский ежегодник международного права, 1986. – М.: Наука, 1987. – С. 324–329.
9. Латыпов У. Р. К вопросу об определении международного терроризма // Советский ежегодник международного права, 1988. – М.: Наука, 1989. – С. 133–140.
10. Мак-Ким Дональд К. Вестминстерский словарь теологических терминов. – М.: Республика, 2004. – 503 с.
11. Михайлова О. А., Михайлова Ю. Н. Семантические вариации актуальных слов: лексемы экстремизм и терроризм в современном русском языке // Политическая лингвистика. – – № 1(51). – С. 252–258.
12. Моджорян Л. А. Терроризм: правда и вымысел. – М.: Юрид. лит., 1983. – 207 с.
13. Новиков Л. А. Семантика русского языка: учеб. пособие. – М.: Высш. шк., 1982. – 272 с.
14. Ожегов С. И., Шведова Н. Ю. Толковый словарь русского языка: 80 000 слов и фразеологических выражений / Российская академия наук; Институт русского языка им. В. В. Виноградова. – 4-е изд., доп. – М.: Азбуковник, 1999. – 944 с. – URL: https://slovarozhegova.ru/ (дата обращения: 10.12.2019).
15. Петрищев В.Е. Что такое терроризм, или Введение в террорологию. – М.: КРАСАНД, 2013. – 462 с.
16. Петровский В.Э. Происхождение терроризма и нетерпимости в США: автореф. дис… канд. ист. наук / Ин-т междунар. рабочего движения АН СССР. – М., 1968.
17. Радина С.П. Правый экстремизм в США: Американский легион. 1964–1968 гг.: автореф. дис… канд. ист. наук / Московский гос. пед. ин-т им. В.И. Ленина. – М., 1973.
18. Реформатский А.А. Введение в языковедение / под ред. В. В. Виноградова. – М.: Аспект Пресс, 1996. – 536 с.
19. Соссюр Ф. де. Труды по языкознанию. – М.: Прогресс, 1977. – 695 с.
20. Тамерьян Т.Ю. Историко-этимологический словарь латинских заимствований: учеб. пособие / под ред. д-ра филол. наук, проф. Т. А. Гуриева; Сев.-Осет. гос. ун-т им. К. Л. Хетагурова. – Владикавказ: Изд-во СОГУ, 2009. – 152 с. – URL: http://tamertu.narod.ru/Tamerian_slovar.ht (дата обращения: 10.12.2019).
21. Тезаурус русской деловой лексики. – URL: https://slovar.cc/rus/tezaurus-del.html (дата обращения: 10.12.2019).
22. Толковый словарь А.П. Евгеньевой. – URL: http://www.xn--80aacc4bir7b.xn--p1ai/%D1%81%­D0%BB%­D0%BE%D0%B2%D0%B0%D1%80%D0%B8/%D1%82%D0%BE%D0%BB%D0%BA%D0%BE%D0%B2%D1%8B%D0%B9-%D1%81%D0%BB%D0%BE%D0%B2%D0%B0%D1%80%D1%8C-%D0%B5%D0%­B2%D0%B3%D0%B5%D0%BD%D1%8C%D0%B5%D0%B2%D0%BE%D0%B9 (дата обращения: 10.12.2019).
23. Толковый словарь русского языка под редакцией Д.Н. Ушакова. – URL: https://ushakovdictionary.ru/ (дата обращения: 10.12.2019).
24. Федеральный закон РФ «О противодействии терроризму» от 6 марта 2006 № 35-ФЗ с новой редакцией и дополнениями. – URL: http://www.consultant.ru/document/cons_doc_LAW_58840/ (дата обращения: 10.12.2019).
25. Фридинский С. Терроризм как крайняя форма проявления экстремизма // Уголовное право. – 2008. – №3 (май-июнь). – С. 120–123.
26. Хованская Е.В. Международный терроризм: новые вызовы, старые ответы // Вестник РУДН. Сер.: Юридические науки. – 2001. – № 2. – С. 88–96.
27. Яшлавский А.В. Терроризм политический. Новая философская энциклопедия: в 4 т. – Т. 4. – М.: Мысль, 2001. – 605 с.

References:

1. Katzz J. J. Semantik Theory. – New York, Evanston, San Francisco, London, 1972. – 441 p.
2. Alabugina Yu.V. Tolkovyj slovar’ russkogo yazyka. – M.: AST, 2015. – 210 s.
3. Bol’shoj enciklopedicheskij slovar’. – URL: http://znachenieslova.ru/slovar/encyclopedic/ (data obrashcheniya: 10.12.2019).
4. Efremova T. F. Novyj slovar’ russkogo yazyka. Tolkovo-slovoobrazovatel’nyj. – M.: Rus. yaz., 2000. – 873 s.
5. Karpec I. I. Prestupleniya mezhdunarodnogo haraktera / predisl. L. Smirnova. – M.: Yurid. lit., 1979. – 262 s.
6. Katalog avtoreferatov dissertacij RGB. – URL: http://aleph.rsl.ru/F/PKT4VAHEE2DBJ25M1ABS2­VCMSVQHD4U9VBM1MAJIDKVPQS1FPK-03317?func=find-b&request=%D1%82%D0%B5%D1%80%­D1%­80%D0%BE%D1%80%D0%B8%D0%B7%D0%BC&find_code=WRD&adjacent=N&x=46&y=13 (data obrashcheniya: 10.11.2019).
7. Lazarev M. I. Mezhdunarodnyj terrorizm: kriterii prestupnosti // Novyj mirovoj poryadok i politicheskaya obshchnost’. Sovetskaya associaciya politicheskih nauk: ezhegodnik, 1981. – M.: Nauka, 1983. – S. 52–57.
8. Latypov U. R. Ob opredelenii ponyatiya «gosudarstvennyj terrorizm» // Sovetskij ezhegodnik mezhdunarodnogo prava, 1986. – M.: Nauka, 1987. – S. 324–329.
9. Latypov U. R. K voprosu ob opredelenii mezhdunarodnogo terrorizma // Sovetskij ezhegodnik mezhdunarodnogo prava, 1988. – M.: Nauka, 1989. – S. 133–140.
10. Mak-Kim Donal’d K. Vestminsterskij slovar’ teologicheskih terminov. – M.: Respublika, 2004. – 503 s.
11. Mihajlova O. A., Mihajlova Yu. N. Semanticheskie variacii aktual’nyh slov: leksemy ekstremizm i terrorizm v sovremennom russkom yazyke // Politicheskaya lingvistika. – 2015. – № 1(51). – S. 252–258.
12. Modzhoryan L. A. Terrorizm: pravda i vymysel. – M.: Yurid. lit., 1983. – 207 s.
13. Novikov L. A. Semantika russkogo yazyka: Uchebnoe posobie. – M.: Vyssh. shk., 1982. – 272 s.
14. Ozhegov S. I., Shvedova N. Yu. Tolkovyj slovar’ russkogo yazyka: 80 000 slov i frazeologicheskih vyrazhenij / Rossijskaya akademiya nauk; Institut russkogo yazyka im. V. V. Vinogradova. – 4-e izd., dop. – M.: Azbukovnik, 1999. – 944 s. – URL: https://slovarozhegova.ru/ (data obrashcheniya: 10.12.2019).
15. Petrishchev V. E. CHto takoe terrorizm, ili Vvedenie v terrorologiyu. – M.: KRASAND, 2013. – 462 s.
16. Petrovskij V. E. Proiskhozhdenie terrorizma i neterpimosti v SSHA: avtoref. dis… kand. ist. nauk / In-t mezhdunar. rabochego dvizheniya AN SSSR. – M., 1968.
17. Radina S. P. Pravyj ekstremizm v SSHA: Amerikanskij legion. 1964–1968 gg.: avtoref. dis… kand. ist. nauk / Moskovskij gos. ped. in-t im. V. I. Lenina. – M., 1973.
18. Reformatskij A. A. Vvedenie v yazykovedenie / pod red. V. V. Vinogradova. – M.: Aspekt Press, 1996. – 536 s.
19. Sossyur F. de. Trudy po yazykoznaniyu. – M.: Progress, 1977. – 695 s.
20. Tamer’yan T. Yu. Istoriko-etimologicheskij slovar’ latinskih zaimstvovanij: ucheb. posobie / pod red. dokt. filol. nauk, prof. T. A. Gurieva; Sev.-Oset. gos. un-t im. K. L. Hetagurova. – Vladikavkaz: Izd-vo SOGU, 2009. – 152 s. – URL: http://tamertu.narod.ru/Tamerian_slovar.ht (data obrashcheniya: 10.12.2019).
21. Tezaurus russkoj delovoj leksiki. – URL: https://slovar.cc/rus/tezaurus-del.html (data obrashcheniya: 10.12.2019).
22. Tolkovyj slovar’ A. P. Evgen’evoj. – URL: http://www.xn--80aacc4bir7b.xn--p1ai/%D1%81%D0%­BB%D0%BE%D0%B2%D0%B0%D1%80%D0%B8/%D1%82%D0%BE%D0%BB%D0%BA%D0%BE%D0%B2%D1%8B%D0%B9-%D1%81%D0%BB%D0%BE%D0%B2%D0%B0%D1%80%D1%8C-%D0%B5%D0%B2%­D0%B3%D0%B5%D0%BD%D1%8C%D0%B5%D0%B2%D0%BE%D0%B9 (data obrashcheniya: 10.12.2019).
23. Tolkovyj slovar’ russkogo yazyka pod redakciej D. N. Ushakova. – URL: https://ushakovdictionary.ru/ (data obrashcheniya: 10.12.2019).
24. Federal’nyj zakon RF «O protivodejstvii terrorizmu» ot 6 marta 2006 № 35-FZ s novoj redakciej i dopolneniyami. – URL: http://www.consultant.ru/document/cons_doc_LAW_58840/ (data obrashcheniya: 10.12.2019).
25. Fridinskij S. Terrorizm kak krajnyaya forma proyavleniya ekstremizma // Ugolovnoe pravo. – 2008. – № 3 (maj-iyun’). – S. 120–123.
26. Hovanskaya E. V. Mezhdunarodnyj terrorizm: novye vyzovy, starye otvety // Vestnik RUDN. Ser.: Yuridicheskie nauki. – 2001. – № 2. – S. 88–96.
27. Yashlavskij A. V. Terrorizm politicheskij. Novaya filosofskaya enciklopediya: v 4 t. – T. 4. – M.: Mysl’, 2001. – 605 s.

[1] Статья подготовлена в рамках Государственного задания ЦИПБ РАН на 2019 год и на плановый период 2020 и 2021 годов (НИР 0006-2019-0001).

[2] См., например: Качалов В. В. Терроризм как наиболее опасная форма экстремизма // Вестник Волгоградской академии МВД России. – 2016. – № 4(39). – С. 66–69.; Писаренко О. Н. Терроризм как крайняя форма выражения экстремизма // Научные проблемы гуманитарных исследований. – 2010. – № 10. – С. 241–248; и др.

[3] Статья 205.4 УК РФ «Организация террористического сообщества и участие в нем».

[4] В ред. от 05.05.2014 Федерального закона № 130-ФЗ.

DOI: 10.34790/IL.2019.2019.44243

Информация об авторах:

А. П. Вихрян,

кандидат исторических наук, старший научный сотрудник Центра исследования проблем безопасности Российской академии наук, эксперт РАН, сопредседатель Научно-экспертного совета Центра исследования проблем безопасности РАН (НЭС ЦИПБ РАН) E-mail: michalich2005@rambler.ru

Р. Ф. Идрисов,

доктор юридических наук, директор Центра исследования проблем безопасности РАН, эксперт РАН  E-mail: 9380752@mail.ru

Г. Н. Трофимова,

доктор филологических наук, профессор, профессор кафедры массовых коммуникаций Российского университета дружбы народов, эксперт РАН, эксперт Научно-экспертного совета Центра исследования проблем безопасности РАН (НЭС ЦИПБ РАН), заместитель председателя Гильдии лингвистов- экспертов по документационным и информационным спорам, заслуженный работник культуры РФ E-mail: gnt@mail.ru

Information about the authors:

P. Vihryan, candidate of historical sciences, researcher of the Center of Security Studies of the Russian Academy of Sciences, expert of the RAS, co-chair Scientific Expert Council Research center RAS Security Problems (NES TSIPB RAS)

F. Idrisov Doctor of Law, Research Center Director RAS security problems, RAS expert

N. Trofimova, Doctor of Philology, Professor, Professor, Department of Mass Communications Peoples’ Friendship University of Russia, RAS expert, Expert Scientific Council Research center RAS Security Problems (NES TSIPB RAS), Deputy Chairman of the Guild of Linguists — documentation experts and information disputes, Honored Worker of Culture of the Russian Federation

(1) Статья подготовлена в рамках Государственного задания ЦИПБ РАН на 2019 год и на плановый период 2020 и 2021 годов (НИР 0006-2019-0001).