В статье автором рассматриваются вопросы законодательной корректировки положений, закрепленных в ст. 123 УК Российской Федерации, в целях повышения эффективности ее применения. Объектом исследования стали общественные отношения, охраняющие здоровье. Существующая специфика мер уголовно-правового характера, предусмотренных российским законодательством, направленных на противодействие криминальному проведению искусственного прерывания беременности и противоправному обороту эмбрионов, обуславливает необходимость разработки ряда предложений по совершенствованию уголовного закона РФ в целях повышения его эффективности. В статье будут сгруппированы и последовательно рассмотрены предлагаемые к внесению в ч. 1 ст. 123 УК РФ новые криминообразующие признаки данных преступных деяний. В ходе исследования также были проведены сопоставления правовых институтов, предусматривающих ответственность за незаконное проведение искусственного прерывания беременности и оборот эмбрионов по законодательству России и зарубежных стран. Совокупность общих и частных методов юридического исследования позволила сформулировать выводы по результатам проделанного исследования.
Ключевые слова: аборт, прерывание беременности, медицинское образование, медицинские организации, медицинские противопоказания, поздние сроки беременности, совершенствование, охрана здоровья, уголовное право, оборот эмбрионов
On the need to improve the criminal law norm regulating liability for illegal artificial termination of pregnancy and provisions on illegal circulation of embryos
Abstract: In the article, the author examines the issues of legislative adjustment of the provisions enshrined in Art. 123 of the Criminal Code of the Russian Federation in order to improve the effectiveness of its application. The object of the study was public relations protecting health. The existing specifics of criminal law measures provided for by Russian legislation aimed at counteracting the criminal conduct of artificial termination of pregnancy and illegal circulation of embryos, necessitates the development of a number of proposals to improve the criminal law of the Russian Federation in order to increase its effectiveness. The article will group and consistently consider new criminal elements of these criminal acts proposed for inclusion in Part 1 of Art. 123 of the Criminal Code of the Russian Federation. In the course of the study, comparisons were also made of legal institutions providing for liability for illegal conduct of artificial termination of pregnancy and circulation of embryos under the legislation of Russia and foreign countries. A set of general and specific methods of legal research made it possible to formulate conclusions based on the results of the study.
Keywords: late pregnancy, medical contraindications, medical organizations, medical education, partial-birth abortion, abortion, improvement, health safety, criminal law, circulation of embryos.
Современные общественные отношения ставят перед медициной, правом, в том числе уголовным, сложные задачи, зачастую морально-нравственного характера, к ним относятся проблемы законности и незаконности проведения искусственного прерывания беременности, а также полученного в результате таких процедур человеческих эмбрионов. Тенденциями роста общественной опасности в сфере вспомогательных репродуктивных технологий (ВРТ) следует признать их высочайшую латентность, широкое распространение на практике, значительную стоимость на незаконном рынке как проведения аборта, так и противоправного оборота эмбрионов. Повышение эффективности противодействия преступлениям в сфере ВРТ напрямую повлияет на улучшение существующей демографической ситуации, сохранение здоровья женщин, уменьшение количества бесплодных семей и поставит заслон на пути незаконного бизнеса на эмбрионах.
Для начала рассмотрим законодательную регламентацию Все без исключения авторы, касавшиеся в своих трудах вопросов установления уголовной ответственности за незаконное проведение искусственного прерывания беременности в действующем законодательстве РФ, отмечают крайне «узкую» криминализацию незаконного прерывания беременности, не охватывающую другие виды этого деяния, которые представляют не меньшую, а иногда даже большую общественную опасность по сравнению с производством данного медицинского вмешательства лицом, не имеющим высшего медицинского образования соответствующего профиля. Следует согласиться с К.В. Дядюн, которая справедливо указывает, что «позиция российского законодателя в сфере регламентации ответственности за незаконное производство аборта представляется не совсем адекватной, не учитывающей характер и степень общественной опасности конкретного деяния, и специфику его практических разновидностей»[4]. Наличие подобной проблемы закономерно обусловило появление в теории уголовного большого количества предложений по ее устранению. Все представленные в научной литературе предложения по ликвидации указанной проблемы сводятся к дополнению диспозиции ч. 1 ст. 123 УК РФ новыми криминообразующими признаками, представляющими собой разновидности незаконного проведения искусственного прерывания беременности (то есть прерывание беременности, совершенное в нарушение медицинских и социальных критериев его проведения), что является абсолютно логичным и обоснованным.
При этом, если обратиться к опыту зарубежных стран, чьи удачные наработки можно использовать с целью имплементации в российское уголовное право, то можно обнаружить, что уголовное законодательство стран бывшего СССР демонстрирует наличие ответственности за различные формы незаконного аборта, не привязанных к его проведению лицом без высшего медицинского образования соответствующего профиля, как указано в УК РФ. В зависимости от способа изложения нарушений условий и требований легального проведения аборта все страны ближнего зарубежья можно поделить на две группы. Первая — страны, уголовное законодательство которых включает исчерпывающий перечень возможных нарушений условий и требований закона к проведению аборта, таких как стадия беременности, методы прерывания и последствия для здоровья женщины (Республика Азербайджан, Республика Узбекистан, Республика Туркменистан, Литовская Республика, Эстонская Республика). Вторая — страны, в которых нормы уголовного законодательства об ответственности за искусственное прерывание беременности носят отсылочный характер, следует опираться на нормы материального права, в частности законы, регулирующие здравоохранение, включая перечень требований к правомерному аборту (Кыргызская республика, Республика Армения, Республика Беларусь, Республика Казахстан).
4. Выявлено, что в РФ единственным криминализированным видом незаконного проведения искусственного прерывания беременности является проведение такового лицом, не имеющим высшего медицинского образования соответствующего профиля. В целях соблюдения техники формулирования уголовного закона следует назвать действующую статью тем деянием, которое признано законодателем общественно опасным, то есть в существующей редакции ст. 123 УК РФ должна изменить название на следующее: «Проведение искусственного прерывания беременности лицом, не имеющим высшего медицинского образования соответствующего профиля».
Далее в статье будут сгруппированы и последовательно рассмотрены предлагаемые к внесению в ч. 1 ст. 123 УК РФ новые криминообразующие признаки.
1. Проведение искусственного прерывания беременности вне соответствующего учреждения здравоохранения. Еще в 1927 г. А.А. Жижиленко писал, что легальный аборт может быть произведет только «в обстановке советских больниц»[5]. Вне всяких сомнений, законное проведение искусственного прерывания беременности должно осуществляться исключительно в специально предназначенных для этого медицинских учреждениях, потому как именно в них могут быть созданы все необходимые условия для безопасного проведения соответствующего медицинского вмешательства, а также может быть оказана вся необходимая медицинская помощь женщине. Иными словами, проведение прерывания беременности вне соответствующего медицинского учреждения, пусть даже квалифицированным специалистов в области акушерства и гинекологии, создает реальную угрозу жизни и здоровью женщины. Что касается конкретных инициатив по устранению подобного пробела уголовно-правового регулирования, то К.В. Дядюн предлагает дополнить ч. 1 ст. 123 УК РФ указанием о проведении прерывания беременности «вне специализированного медицинского учреждения»[4]. Авторы И.А. Киселева, Е.Н. Безрукова[6], М. В. Киселева[7], А.И. Коробеев[9] и Н.А. Огнерубов[12] используют в своих предложениях несколько сокращенную формулировку — «вне медицинского учреждения». В свою очередь, С. Тасаков и А. Шумилов считают необходимым дополнение диспозиции ч. 1 ст. 123 УК словосочетанием «вне стационарных условий»[13]. Следует отметить, что предложения по корректировке ч. 1 ст. 123 УК РФ подобного характера имеют правильный вектор, однако используемая авторами терминология не совсем верна. В этой связи, более точной формулировка данного криминообразующего признака представлена в работе В.В. Власенко, а именно: «проведение искусственного прерывания беременности вне медицинских организаций, имеющих лицензию на осуществление медицинской деятельности, включая работы (услуги) по акушерству и гинекологии»[2]. Данную формулировку В.В. Власенко разработал на основе положений Порядка оказания медицинской помощи по профилю «акушерство и гинекология»(См.: Приказ Министерства здравоохранения РФ от 01 ноября 2012 г. № 572 н (ред. от 12 января 2016 г.) «Об утверждении Порядка оказания медицинской помощи по профилю «акушерство и гинекология» (за исключением использования вспомогательных репродуктивных технологий) // Российская газета. 2013. № 90/1), закрепляющих требования к медицинским организациям, в которых допустимо проведение искусственного прерывания беременности. Тем не менее, думается, что рассматриваемый признак следует описать более кратко для компактного его закрепления в диспозиции соответствующей нормы. Наиболее оптимальным видится следующий вариант: «проведение искусственного прерывания беременности вне медицинской организации, имеющей на это право». На основании всего сказанного выше есть необходимость включить указанный криминообразующий признак, относящийся к признакам объективной стороны (место совершения преступления), в диспозицию ч. 1 ст. 123 УК РФ.
В юридической литературе выдвигаются предложения по дополнению ст. 123 УК РФ еще одним схожим признаком объективной стороны, суть которого заключается в проведении искусственного прерывания беременности в условиях, опасных для жизни и здоровья беременной женщины. В теории уголовного права данный признак получил разные наименования. Например, Т. Волкова[2], К.В. Дядюн[4] и С.И. Михайличенко[11] указанный признак как проведение прерывания беременности «в ненадлежащих условиях». Использование такого термина видится не в полной мере обоснованным в силу его неконкретности, оценочности. Более точно определяют подобный признак Н.А. Огнерубов — «отсутствие необходимого медицинского оборудования»[12] и В.В. Власенко — «искусственное прерывание беременности при отсутствии условий для оказания специализированной (в том числе реанимационной) помощи женщине»[2]. Положительно в целом оценивая идею включения представленного криминообразующего признака в ст. 123 УК РФ, следует отметить тот факт, что проведение прерывания беременности в медицинской организации, имеющей на это соответствующую лицензию, подразумевает под собой наличие и всех необходимых для этого условий (реанимационное оборудование, квалифицированный персонал и т.п.), обеспечивающих безопасность соответствующего медицинского вмешательства. В этой связи, думается, что дополнение диспозиции ч. 1 ст. 123 УК РФ указанным признаком является излишним.
2. Проведение искусственного прерывания беременности при наличии у женщины медицинских противопоказаний к этому медицинскому вмешательству, опасных для жизни и здоровью. В ситуации, когда у женщины, изъявившей желание прервать беременность на сроке до 12 недель, или при наличии социальных показаний на сроке до 22 недель, имеются определенные противопоказания, предусмотренные в приводимом выше Порядке оказания медицинской помощи по профилю «акушерство и гинекология», то это медицинское вмешательство не проводится до устранения таких противопоказаний. Такое положение связано с тем, что наличие соответствующих противопоказаний при прерывании беременности могут повлечь за собой серьезные негативные последствия для здоровья и, прежде всего, жизни женщины. В связи с чем, видится вполне обоснованной криминализация проведения искусственного прерывания беременности при наличии у женщины медицинских противопоказаний. В уголовно-правовой доктрине уже были высказаны схожие предложения. Так, ученые К.В. Дядюн[4] и А.И. Коробеев[9] считают целесообразным внести в ст. 123 УК следующее дополнение: проведение медицинской операции по прерыванию беременности «при наличии противопоказаний у беременной для этой операции». Аналогичных взглядов придерживается и В.В. Власенко, предлагающий дополнить диспозицию ч. 1 ст. 123 УК РФ составообразующим признаком следующего содержания: «проведение искусственного прерывания беременности при наличии противопоказаний (т.е. при наличии заболеваний, состояний, при которых прерывание беременности угрожает жизни или может нанести серьезный ущерб здоровью)»[2]. Таким образом, в целях усиления зашиты жизни и здоровья женщин представляется целесообразны внести в ч. 1 ст. 123 УК РФ дополнительный криминообразующий признак — «проведение искусственного прерывания беременности при наличии медицинских противопоказаний».
3. Криминализация всех без исключения видов незаконного проведения искусственного прерывания беременности. Некоторые авторы предлагают признавать преступными абсолютно все виды незаконного проведения искусственного прерывания беременности (то есть совершенные в нарушения установленных правил и требований по проведению этого медицинского вмешательства). В частности, М.В. Киселева предлагает считать преступлением проведение искусственного прерывания беременности «в нарушение порядка, установленного законом или иными нормативно-правовыми актами»[6]. Тождественную, по сути, идею выдвигает и Л.А. Лозанович — «искусственное прерывание беременности в нарушение предписаний законодательства»[10]. В свою очередь, по мнению Р.А. Чуприкова следует имеющийся криминообразующий признак (лицо, не имеющее высшего медицинского образования соответствующего профиля) дополнить указание « а равно с нарушением установленного порядка»[14].
В связи с этим необходимо отметить следующее. Анализ положений приводимого выше Порядка оказания медицинской помощи по профилю «акушерство и гинекология» свидетельствует, что абсолютно не все нарушения порядка и правил проведения искусственного прерывания беременности создают угрозу для жизни и здоровья женщины. Во множестве представлены и такие, которые носят не опасный даже для здоровья характер, а иногда имеют больше бюрократический характер. Поэтому криминализация всех без исключения видов незаконного проведения искусственного прерывания беременности видится мало обоснованной и необходимой. Криминализации должны подлежать только те виды рассматриваемого медицинского вмешательства, которые непосредственно опасны для здоровья и жизни женщины, а не все без исключения.
Помимо необходимости включения в диспозицию ч. 1 ст. 123 УК РФ новых криминообразующих признаков, возникает также обоснованный вопрос о целесообразности редактирования существующего криминообразующего признака. Термин «лицо, не имеющее высшего медицинского образования соответствующего профиля» не в полной мере отвечает задачам уголовно-правового противодействия незаконному проведению прерываний беременности, поскольку допускает ситуацию, при которой нельзя признать субъектом преступления, предусмотренного ст. 123 УК РФ, лицо, обладающее высшим медицинским образованием соответствующего профиля («лечебное дело»), но которому проводить искусственное прерывание беременности запрещено в силу отсутствия сертификата специалиста по специальности «акушерство и гинекология».
В целях устранения подобного положения, в теории имеются определенные предложения по редактированию соответствующего составообразующего признака. В частности, К.В. Дядюн считает целесообразным представить такой признак в следующем виде: ««лицо, не имеющее надлежаще удостоверенной специальной подготовки»[4]. А.И. Коробеев предлагает использовать более короткое определение — «ненадлежащее лицо»[9]. В свою очередь, В.В. Власенко, учитывая положения действующего законодательства РФ в сфере здравоохранения, вполне логично и обоснованно предлагает такой вариант изменения рассматриваемого криминообразующего признака — «лицо, не имеющее сертификата специалиста на право осуществления медицинской деятельности в сфере акушерства и гинекологии»[2]. Из всех представленных позиций, наиболее верной и оптимальной видится позиция В.В. Власенко, однако, как представляется, указанный признак должен быть более унифицированным, поскольку возможные изменения медицинского законодательства РФ могут вызвать определенные затруднения в толковании такого признака. На основании этого, видится более верным сформулировать следующим образом подобный криминообразующий признак: «лицо, не имеющее право на проведение искусственного прерывания беременности».
Здесь отдельно следует отметить, что при квалификации деяния незаконного проведения искусственного прерывания беременности возникает необходимость четкой дифференциации незаконного аборта, совершенного медикаментозным способом и пособничества в самоаборте, поскольку последнее в настоящий момент не наказуемо уголовным законом. Достаточно четко и грамотно этот вопрос отграничения раскрыл Г. А. Мендельсон – непосредственное участие субъекта в процедуре незаконного искусственного прерывания беременности медикаментозным способом, как то – контроль за действиями беременной, передача ей медикаментозных средств для приема и пр. должно квалифицироваться по ст. 123 УК РФ, если же он просто передал ей медикаментозные средства и более никаким образом не участвует (например, стоит в стороне), а беременная действует на свой страх и риск, то возможность привлечь его к ответственности за проведение незаконного аборта не усматривается[12]. Аналогичного мнения придерживается и В. И. Ткаченко, который подчеркивает, что само по себе обеспечение, снабжение беременной медикаментозными средствами для изгнания плода не образуют состава преступления, даже если лицо, передававшее медикаменты, является медицинским работником; за самоаборт же ответственность в настоящий момент не предусмотрена[15]. С приведенными позициями следует полностью согласиться.
Не вызывает сомнений тот факт, что незаконное искусственное прерывание беременности на сроке свыше 22 недель является более общественно опасным, чем проведение подобного медицинского вмешательства на более ранних сроках беременности, поскольку создает повышенную угрозу жизни и здоровью женщины. Как верно подчеркивает И.И. Горелик, «в зависимости от срока прерывания беременности находится степень опасности его для жизни и здоровья женщины: чем позднее прервана беременность, тем большая опасность создавалась для потерпевшей»[3]. Схожего мнения придерживается Н.Ш. Козаев, указывающий, что прерывание беременности на сроке свыше 22 недель «наносит непоправимый ущерб здоровью женщины (приводя иногда к летальном исходу)»[8]. В этой связи в юридической литературе справедливо высказываются определенные предложения по изменению уголовного закона РФ в целях дифференциации уголовной ответственности за незаконное проведение искусственного прерывания беременности в зависимости от ее срока. Так, И.В. Эркенова предлагает подобные «криминальные роды выделить в самостоятельный состав преступления», мотивируя это очевидным более высоким уровнем опасности позднего прерывания беременности для жизни беременной женщины[15]. Тождественную позицию занимает Л.А. Лозанович, которая также считает необходимым «выделение незаконного производства преждевременных родов в самостоятельный состав преступления», поскольку «ст. 123 не отражает в достаточной мере характера и степени общественной опасности» соответствующего деяния[10]. Тем не менее, думается, что эффективнее с точки зрения законодательной техники было бы дополнить ст. 123 УК РФ соответствующим квалифицирующим признаком, нежели дополнять главу 16 УК РФ «Преступления против жизни и здоровья» самостоятельным составом преступления. Надо отметить, что несколько схожую позицию в этом вопросе занимает М.В. Киселева[7].
Отдельного рассмотрения заслуживает вопрос отграничения ст. 123 от смежных составов, предусмотренных статьями 111, 112 и 115. Ранее в настоящей статье рассматривались ситуации, когда у виновного отсутствовал умысел на непосредственное причинение вреда здоровью беременной женщины. Однако если будет установлено, если виновный действовал с умыслом на причинение такого вреда путем незаконного проведения искусственного прерывания беременности при осведомлённости о медицинских противопоказаниях проведения аборта, деяние должно быть квалифицировано по соответствующей статье УК РФ (ст. ст. 111, 112, 115 УК РФ). Это позволит усилить правовую защиту женщин от незаконных медицинских вмешательств и обеспечит дифференцированный подход к привлечению к ответственности лиц, осуществляющих незаконное прерывание беременности.
Так, если женщина не давала согласие именно на проведение аборта, то подобные действия в отношении нее должны квалифицироваться именно по основному составу ст. 111 УК РФ, о чем в своей работе пишет В.В. Власенко[2]. Некоторые авторы предлагают квалифицировать факт умышленного прерывания беременности женщины без ее согласия не только по статье 111 УК РФ, но и по другим соответствующим нормам. Так, А.Г. Безверхов и Ю.С. Норвартян указывают, что, в зависимости от того, какие последствия повлекло подобное действие, возможна квалификация по таким статьям как 105 (убийство), 111 (причинение тяжкого вреда здоровью), 112 (причинение средней тяжести вреда здоровью) или 115 (умышленное причинение легкого вреда здоровью) УК РФ[1]. Данная позиция представляется сомнительной, в связи с тем фактом, что буквальное прочтение положений ст. 111 УК РФ не оставляет каких-либо иных интерпретаций умышленного прерывания беременности кроме как тяжкого вреда здоровью.
На основании выше изложенного, представляется целесообразным дополнить ст. 123 УК РФ ч. 1 следующего содержания: «То же деяние, совершенное при сроке беременности свыше двадцати двух недель». Что касается наказуемости указанного квалифицированного вида незаконного проведения искусственного прерывания беременности, то целесообразно было бы предусмотреть за его совершение те же виды наказания, что предусмотрены за совершение квалифицированного состава, предусмотренного ч. 3 ст. 123 УК РФ, однако их сроки снизить почти вполовину и установить в пределах трех лет для принудительных работ и лишения свободы, а также в пределах года для лишения права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью.
Таким образом, систематизируя сформулированные в настоящей статье предложения по изменению ст. 123 УК РФ, следует представить данную норму в следующей редакции:
Статья 123. Проведение искусственного прерывания беременности лицом, не имеющим высшего медицинского образования соответствующего профиля
1. Действия, непосредственно направленные на проведение искусственного прерывания беременности, совершенные лицом, не имеющим на это право либо вне медицинской организации, имеющей на это право, а равно при наличии медицинских противопоказаний, —
наказывается штрафом в размере до восьмидесяти тысяч рублей или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период до шести месяцев, либо обязательными работами на срок до четырехсот восьмидесяти часов, либо исправительными работами на срок до двух лет.
1.1. То же деяние, совершенное при сроке беременности свыше двадцати двух недель, —
наказывается принудительными работами на срок до трех лет с лишением права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью на срок до года или без такового либо лишением свободы на срок до трех лет с лишением права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью на срок до года или без такового.
2. Утратила силу. — Федеральный закон от 08.12.2003 № 162-ФЗ.
3.Деяния, предусмотренные часть 1 или частью 11 настоящей статьи, если они повлекли по неосторожности смерть потерпевшей либо причинение тяжкого вреда ее здоровью, —
наказывается принудительными работами на срок до пяти лет с лишением права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью на срок до трех лет или без такового либо лишением свободы на срок до пяти лет с лишением права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью на срок до трех лет или без такового.
Предложенное совершенствование ст. 123 УК РФ также послужит целям межотраслевого согласования норм для чёткого разграничения уголовной и административной ответственности, предусмотренной в ст. 6.32 КоАП РФ.
Библиография
1. Безверхов А. Г., Норвартян Ю. С. Ответственность за преступления против здоровья по современному уголовному праву России : учеб. пособие. Самара : Вектор, 2018. С. 152
2. Власенко В.В. Актуальные проблемы уголовной ответственности за незаконное проведение искусственного прерывания беременности (ст. 123 УК РФ) // Медицинское право. 2015. № 6. С. 43-47.
3. Волкова Т. Правовая защита права на жизнь новорожденного // Законность. 2004. № 4. С. 6-10.
4. Горелик И.И. Квалификация преступлений, опасных для жизни и здоровья-Минск: Вышэйшая школа, 1973. 318 с.
5. Дядюн К.В. Репродуктивная сфера как объект уголовно-правовой охраны: особенности регламентации ответственности: монография [текст] / К.В. Дядюн . – М.: Издательство «Перо», 2016. – 198 с.
6. Жижиленко А.А. Преступления против личности: Государственное издательство РСФСР. Москва-Ленинград. 1927. 140 с.
7. Киселева И.А., Безрукова Е.Н. Незаконное искусственное прерывание беременности (ст. 123 УК РФ): проблемные аспекты // Приволжский научный вестник. 2015. № 12-2 (52). С. 67-74.
8. Киселева М.В. Уголовно-правовая охрана материнства: автореф. дис. … канд. юрид. наук: 12.00.08. М., 2010. 29 с.
9. Козаев Н.Ш. Вопросы уголовно-правовой охраны жизни в свете современных достижений научно-технического прогресса // Медицинское право. 2014. № 2. С. 49-52.
10. Коробеев А.И. Полный курс уголовного права: в 5 т. / Под ред. докт. юрид.наук, проф., заслуженного деятеля науки РФ А.И. Коробеева. Т. II: Преступления против личности. – СПб.: Издательство Р. Асланов «Юридический центр Пресс», 2008. 680 с.
11. Лозанович Л.А. Незаконное производство аборта: уголовно-правовой и криминологический аспекты: дис. … канд. юрид наук : 12.00.08. Ставрополь, 2004. 189 с.
12. Михайличенко С.И. Предупреждение незаконного производства аборта: уголовно-правовой и криминологический аспекты: автореф. дис. … канд. юрид. наук: 12.00.08. М., 2013. 35 с.
13. Мендельсон, Г. А. Ответственность за производство незаконного аборта по советскому уголовному праву. В свете Указа Президиума Верховного Совета СССР от 23 ноября 1955 г. «Об отмене запрещения абортов» / Г. А. Мендельсон ; под ред. В. Д. Меньшагина. — М. : Изд-во Моск. ун-та,1957. — 62 с.
14. Огнерубов Н.А. Профессиональные преступления медицинских работников: дис. … канд. юрид наук: 12.00.08. М., 2014. 171 с.
15. Тасаков С., Шумилов А. Искусственное прерывание беременности (аборт). Уголовно-правовые аспекты // Уголовное право. 2004. № 2. С. 67-69.
16. Ткаченко, В. И. Преступления против личности : учеб. пособие / Под ред. Б. В. Здравомыслова. – М. : РИО ВЮЗИ, 1981. – 77 с.
17. Чуприков Р.А. К вопросу об объекте преступления, предусмотренного ст. 123 УК РФ // Вестник Санкт-Петербургского университета. Серия 14. Право. 2016. Вып. 2. С. 40-45.
18. Эркенова И.В. К истории развития медицинского и уголовно-правового понятия искусственного прерывания беременности // Медицинское право. 2006. № 4. С. 21-24.
References (transliterated)
1. Bezverkhov A. G., Norvartyan Yu. S. Responsibility for crimes against health under modern criminal law of Russia: textbook. manual. Samara: Vector, 2018. P. 152
2. Vlasenko V.V. Aktual’nye problemy ugolovnoi otvetstvennosti za nezakonnoe provedenie iskusstvennogo preryvaniya beremennosti (st. 123 UK RF) // Meditsinskoe pravo. 2015. № 6. S. 43-47.
3. Volkova T. Pravovaya zashchita prava na zhizn’ novorozhdennogo // Zakonnost’. 2004. № 4. S. 6-10.
4. Gorelik I.I. Kvalifikatsiya prestuplenii, opasnykh dlya zhizni i zdorov’ya-Minsk: Vysheishaya shkola, 1973. 318 s.
5. Dyadyun K.V. Reproduktivnaya sfera kak ob»ekt ugolovno-pravovoi okhrany: osobennosti reglamentatsii otvetstvennosti: monografiya [tekst] / K.V. Dyadyun . – M.: Izdatel’stvo «Pero», 2016. – 198 s.
6. Zhizhilenko A.A. Prestupleniya protiv lichnosti: Gosudarstvennoe izdatel’stvo RSFSR. Moskva-Leningrad. 1927. 140 s.
7. Kiseleva I.A., Bezrukova E.N. Nezakonnoe iskusstvennoe preryvanie beremennosti (st. 123 UK RF): problemnye aspekty // Privolzhskii nauchnyi vestnik. 2015. № 12-2 (52). S. 67-74.
8. Kiseleva M.V. Ugolovno-pravovaya okhrana materinstva: avtoref. dis. … kand. yurid. nauk: 12.00.08. M., 2010. 29 s.
9. Kozaev N.Sh. Voprosy ugolovno-pravovoi okhrany zhizni v svete sovremennykh dostizhenii nauchno-tekhnicheskogo progressa // Meditsinskoe pravo. 2014. № 2. S. 49-52.
10. Korobeev A.I. Polnyi kurs ugolovnogo prava: v 5 t. / Pod red. dokt. yurid.nauk, prof., zasluzhennogo deyatelya nauki RF A.I. Korobeeva. T. II: Prestupleniya protiv lichnosti. – SPb.: Izdatel’stvo R. Aslanov «Yuridicheskii tsentr Press», 2008. 680 s.
11. Lozanovich L.A. Nezakonnoe proizvodstvo aborta: ugolovno-pravovoi i kriminologicheskii aspekty: dis. … kand. yurid nauk : 12.00.08. Stavropol’, 2004. 189 s.
12. Mikhailichenko S.I. Preduprezhdenie nezakonnogo proizvodstva aborta: ugolovno-pravovoi i kriminologicheskii aspekty: avtoref. dis. … kand. yurid. nauk: 12.00.08. M., 2013. 35 s.
13. Mendelson, G. A. Responsibility for performing an illegal abortion under Soviet criminal law. In light of the Decree of the Presidium of the Supreme Soviet of the USSR of November 23, 1955 «On the abolition of the ban on abortions» / G. A. Mendelson; edited by V. D. Menshagin. — M.: Publishing house of Moscow University, 1957. — 62 p.
14. Ognerubov N.A. Professional’nye prestupleniya meditsinskikh rabotnikov: dis. … kand. yurid nauk: 12.00.08. M., 2014. 171 s.
15. Tasakov S., Shumilov A. Iskusstvennoe preryvanie beremennosti (abort). Ugolovno-pravovye aspekty // Ugolovnoe pravo. 2004. № 2. S. 67-69.
16. Tkachenko, V. I. Crimes against the person: a textbook / Ed. by B. V. Zdravomyslov. – M.: RIO VYUZI, 1981. – 77 p.
17. Chuprikov R.A. K voprosu ob ob»ekte prestupleniya, predusmotrennogo st. 123 UK RF // Vestnik Sankt-Peterburgskogo universiteta. Seriya 14. Pravo. 2016. Vyp. 2. S. 40-45.
18. Erkenova I.V. K istorii razvitiya meditsinskogo i ugolovno-pravovogo ponyatiya iskusstvennogo preryvaniya beremennosti // Meditsinskoe pravo. 2006. № 4. S. 21-24.
Информация об авторе:
Маркина Ирина Николаевна
Старший преподаватель кафедры Уголовно-правовых дисциплин Московского финансово-юридического университета МФЮА. Соискатель кафедры Адвокатуры и уголовно-правовых дисциплин Российского университета адвокатуры и нотариата (РУАН).
Information about the author:
Markina Irina Nikolaevna
Senior Lecturer at the Department of Criminal Law Disciplines, Moscow Financial and Legal University MFLA, Applicant for the Department of Advocacy and Criminal Law Disciplines of the Russian University of Advocacy and Notariat (RYAN).
