В научно-экспертном сообществе уже длительное время высказываются различные точки зрения дискуссионного плана по поводу соотношения международного права с национальным законодательством. И это не случайно, поскольку данный спор затрагивает такие важные вопросы, как: суверенитет государства; его внутреннюю компетенцию; реализацию основных прав и свобод человека, а также многие другие существенные аспекты.
За последние годы интенсифицировался спор, предметом которого является соотношение конституции и международного права, пределов ограничения верховенства Основного закона.
Ключевые слова: Конституция России, права и свободы человека, международное право, общепризнанные принципы и нормы международного права, приоритет международного права, Конституционный суд РФ.
Human Rights and constitutional restriction of international law’s supremacy
For a long time, various points of view of the discussion plan have been expressed in the scientific and expert community regarding the relationship between international law and national legislation. And this is not accidental, since this dispute raises such important issues as: state sovereignty; its internal competence; the implementation of fundamental human rights and freedoms, as well as many other significant aspects.
In recent years, the dispute has intensified, the subject of which is the correlation of the constitution and international law, the limits of limitation of the supremacy of the Basic Law.
Keywords: Russian Constitution, human rights and freedoms, international law, universally recognized principles and norms of international law, priority of international law, Constitutional Court of the Russian Federation.
Становление и развитие международного права всегда неизбежно ставили вопрос о его соотношении с внутригосударственным законодательством, который обычно решался неоднозначно и определялся степенью развития международного права, а также отношением к нему различных субъектов права.
В доктрине международного права исторически существуют различные точки зрения по поводу соотношения международного и внутригосударственного права. Одни ученые придерживаются дуалистической концепции, другие – разделяют монистическую.
Суть дуализма (применительно к данной ситуации) состоит в том, что международное и внутригосударственное право рассматриваются как различные, но взаимосвязанные между собой, системы, которые, хотя и не пересекаются, но тесно связаны между собой и постоянно взаимодействуют [9, s. 11; 11, с. 66; 12, с. 671; 1, p. 89 – 93].
В свою очередь, одна часть сторонников монистического направления исходит из примата внутригосударственного права, другая – из верховенства международного права, которое связывалось, главным образом, с созданием мирового государства [5, p. 103 – 129].
Среди современных юристов, включая российских, также существуют различные точки зрения на соотношение международного и внутригосударственного права, пределов конституционного ограничения верховенства международного права [16, с. 108 – 138].
Международное и национальное право постоянно взаимодействуют между собой, оказывая взаимовлияние. С развитием международного права неизменно возрастает его воздействие на национальное законодательство (особенно в сфере обеспечения прав человека). Принимая на себя международные обязательства, государства обязаны обеспечить их фактическое исполнение. В первую очередь, это касается конституции каждого государства, которая является Основным законом, подлежащим обязательному исполнению. Положения, не соответствующие конституции, обычно принимаются после внесения в нее поправок и пересмотра ее положений.
Поэтому, разрабатывая международные договоры, государства стремятся согласовывать такие их принципы и нормы, которые бы соответствовали национальному законодательству и, прежде всего, Основному закону.
Такой подход особенно ярко проявился в Организации Объединенных Наций при разработке Пактов о правах человека и ряда других документов в этой сфере [17, с. 22 – 47]. Советский Союз выступал за то, чтобы в Пакте были зафиксированы, главным образом, социально-экономические права, перечисленные в Конституции СССР 1936 г. В то же время США и другие западные страны предлагали ограничиться в основном гражданскими и политическими правами. В результате достигнутого компромисса было решено разработать два Пакта – Пакт о гражданских и политических правах и Пакт об экономических, социальных и культурных правах [26].
При разработке Пактов о правах человека СССР добился того, чтобы в эти международные договоры не были включены положения о праве каждого на частную собственность. Советский Союз выступил и против признания естественного, прирожденного характера прав человека, отрицал обязанность государства защищать такие естественные права. Понимая большое значение для широкой имплементации Пактов, участия в них как можно больше государств, включая социалистические, США и другие западные страны согласились как с этими, так и рядом иных предложений СССР.
Позиция западных стран при разработке Пактов опиралась на Французскую декларацию прав человека и гражданина 1789 г., Конституцию США 1788 г. и другие аналогичные законодательные акты.
Предложения США и западных стран нашли свое отражение, в частности, в статьях Пактов, содержащих право каждого покидать свою страну и возвращаться обратно, а также в ряде других статей.
Уместно напомнить, что названным странам удалось включить во Всеобщую декларацию прав человека статью, в которой зафиксирован естественный, прирожденный характер прав человека. Соглашаясь на вынужденный компромисс и не предполагая, что с течением времени Всеобщая декларация будет носить не рекомендательный характер, а иметь обязательную силу и содержать подлежащий исполнению перечень основных прав и свобод человека, СССР не голосовал против принятия Декларации, закрепившей в ст. 1 естественный характер прав человека.
В то же время ─ при обсуждении уже закрепленного в Декларации права каждого человека на собственность ─ СССР добился того, что ссылки на данное право вообще были изъяты из Пактов о правах человека [7, p. 195 – 212].
Из-за противоположных позиций СССР и западных стран, как было отмечено, ООН изменила свое первоначальное решение. И вместо одного Пакта, содержащего широкий перечень неприемлемых для указанных стран прав и свобод личности, приняла два Пакта – Пакт о гражданских и политических правах и Пакт об экономических, социальных и культурных правах, которые подлежали отдельной ратификации. Со временем позиция многих стран в отношении прав человека, закрепленных во Всеобщей декларации и Пактах, менялась. В свою очередь, перечень таких прав закреплялся в принимаемых впоследствии национальных конституциях и иных законодательных актах.
Следует отметить, что конституции стран мира содержат в себе различные формулировки относительно прав человека и соотношения международного права с Основным законом. Нужно особо подчеркнуть, что такие формулировки не остаются неизменными и со временем изменяются. Диапазон подобных трансформаций довольно широк: от отрицания верховенства международного права (в ряде государств) до признания полностью или частично его примата над Основным законом страны (в некоторых других государствах). Типичным в данном отношении является развитие конституционного процесса в нашей стране.
Конституция РСФСР 1978 г. (далее ─ Конституция 1978 г.) ─ аналогично ранее действовавшим конституциям СССР ─ обладала высшей юридической силой на территории страны и имела приоритет над ее международными обязательствами. В соответствии с формулировкой ст. 32 Конституции, РСФСР признавался лишь приоритет общепризнанных международных норм, относящихся к правам человека, над законами РСФСР, а не над Основным законом страны.
Анализ Конституции 1978 г. и особенно Закона РСФСР о Конституционном суде России от 6 мая 1991 г. однозначно свидетельствует о том, что на территории РСФСР международный закон не имел преимущественной силы над Конституцией. В компетенцию Конституционного Суда РСФСР входило, в частности, рассмотрение дел о конституционности международных договоров в случае, если обнаруживалась неопределенность в вопросе о том, соответствуют ли они в целом или в их отдельных частях Конституции РСФСР (ст. 58 Закона о Конституционном Суде).
«С момента вступления в силу постановления Конституционного Суда РСФСР о признании международного договора или его отдельной части неконституционными договор или его отдельная часть не могут быть ратифицированы, официально опубликованы, обнародованы или введены в действие, а будучи ратифицированными или введенными в действие после вступления в силу постановления Конституционного Суда РСФСР, считаются недействующими. Утрачивают силу также полностью или частично решения о ратификации и введении в действие международного договора, принятые после вступления в силу постановления Конституционного Суда РСФСР о признании неконституционными международного договора и его части» (п. 1 ст. 65).
Решения судов и иных правоприменительных органов, основанные на международных договорах, признанных неконституционными, не подлежали исполнению (п. 3 ст. 65). Более того, Конституционный Суд РСФСР мог распространить действие своего постановления о признании международного договора неконституционным на прошлое время, хотя и не более чем на три года (п. 5 ст. 65). При этом юридическая сила решения Конституционного Суда РСФСР о признании международного договора или его отдельной части неконституционными не могла быть преодолена повторным заключением или ратификацией этого международного договора (п. 6 ст. 65).
Новая Конституция России 1993 г. установила приоритет международных договоров, общепризнанных принципов и норм международного права над национальным законодательством страны. Согласно части 4 ст. 15 международные договоры России наряду с общепризнанными принципами и нормами международного права являются составной частью ее правовой системы. «Если международным договором Российской Федерации установлены иные правила, чем предусмотренные законом, то применяются правила международного договора». Это означает, что, если Российская Федерация становится участником международного договора, то с момента вступления последнего в силу договор инкорпорируется в правовую систему страны.
Если международный договор содержит правила, требующие изменения отдельных положений Конституции, то, как подчеркивается в ст. 22 Федерального закона «О международных договорах Российской Федерации», «решение о согласии на его обязательность для Российской Федерации возможно лишь после внесения соответствующих поправок в Конституцию Российской Федерации или пересмотра ее положений» [28].
Конституция России придает особое значение международному праву для обеспечения и защиты прав человека. Как отмечается в ст. 17 Основного закона, в стране признаются и гарантируются права и свободы человека не только в соответствии с Конституцией, но и согласно общепризнанным принципам и нормам международного права. Более того, перечисление в Конституции основных прав и свобод человека не означает «отрицание или умаление других общепризнанных прав и свобод человека и гражданина» (ст. 55).
Таким образом, Основной закон Российской Федерации фактически признает возможность защиты прав человека, признаваемых в международном праве, но не нашедших отражения в Конституции страны.
Следует подчеркнуть, что, заключая международные договоры и участвуя в межгосударственных обязательствах, Россия, не отказываясь от государственного суверенитета и территориального верховенства, передает им часть своих полномочий. Но это не означает отказ от исполнения международных соглашений. Показательным в данном отношении является решение Конституционного Суда РФ от 14 июля 2015 г. № 21-П, который дал соответствующее толкование решения Европейского Суда [29].
Россия, ратифицируя Конвенцию о защите прав человека и основных свобод, признала ipso facto и без специального соглашения юрисдикцию Европейского Суда обязательной по вопросам толкования и применения Конвенции, а также Протоколов к ней. Однако, если в процессе рассмотрения какого-либо дела Европейский Суд осуществляет толкование Конвенции вопреки конкретным положениям конституции государства, в отношении которого выносится постановление Суда, то это государство вправе отказаться от его исполнения. Поэтому Конституционный Суд РФ (далее ─ КС РФ) указал, что постановление Европейского Суда, основанное на Конвенции, «в истолковании, противоречащем Конституции Российской Федерации, не может быть исполнено, такое постановление … не подлежит исполнению». Это, однако, не означает признания недействительности международного договора. В данном случае речь идет только о неприменении нормы международного договора, неверно истолкованной межгосударственным органом.
14 декабря 2015 г. были внесены поправки в Федеральный конституционный закон «О Конституционном Суде Российской Федерации», согласно которым КС РФ может отвергнуть решение межгосударственного органа, если оно противоречит Конституции РФ [30].
19 апреля 2016 г. Суд воспользовался указанным правом и отказал в исполнении решения Европейского Суда, который потребовал, чтобы Россия предоставила избирательные права заключенным в противовес Конституции страны [25].
Анализируя это и другие решения КС РФ, возникает опасение слишком широкой трактовки его компетенции. Председатель Суда не раз выражал сомнение относительно приоритета международного права над национальным, высказывался о слишком широкой наднациональной юрисдикции Европейского Суда по правам человека, «пределами уступчивости» национальных государств [14].
С точки зрения определения соотношения конституционного ограничения верховенства международного права и Конституции России, заслуживает рассмотрения часть 1 ст. 15. Она гласит: «Конституция Российской Федерации имеет высшую юридическую силу, прямое действие и применяется на всей территории Российской Федерации. Законы и иные правовые акты, принимаемые в Российской Федерации, не должны противоречить Конституции Российской Федерации».
Некоторые российские юристы-международники толкуют эту статью как устанавливающей приоритет Основного закона страны над международными договорами, которые не должны противоречить ей. Ссылаясь на высшую юридическую силу Конституции, они произвольно цитируют ч. 1 ст. 15, заявляя, что данный приоритет (высшая юридическая сила) распространяется и на международные договоры [24, с. 2 – 14]. По их мнению, «в случае коллизии между нормами договора и Конституцией безусловным верховенством будет пользоваться последняя, что же касается не соответствующего Конституции международного договора, то он лишается преимущества по отношению к национальному закону» [23, с. 107 – 108].
Понимая шаткость своей позиции, они делают (противоречивый их прежнему утверждению о верховенстве Конституции) вывод: «Одно то обстоятельство, что есть расхождение между положениями договора и Конституцией не оправдывает невыполнение договора» [22, с. 156].
Конституция Российской Федерации сама содержит ответ на противоречивые ранее упомянутые утверждения, когда закрепляет в ч. 1 ст. 15 положение о том, что законы и иные правовые акты, «принимаемые в Российской Федерации (курсив мой ─ В.К.) не должны противоречить Конституции Российской Федерации». Совершенно очевидно, что в данной фразе речь идет не о международных договорах, принимаемых международным сообществом, а о национальном законодательстве России.
Как было отмечено, конституции стран мира по-разному формулируют положения о соотношении международного права с национальным законодательством и Основным законом. Зачастую различным является и толкование такого соотношения.
Так, часть 2 ст. 6 Конституции США гласит: «Настоящая Конституция и законы Соединенных Штатов, принимаемые во исполнение ее, равно как и все договоры, которые заключены, или будут заключены от имени Соединенных Штатов, являются верховным правом страны; и судьи в каждом штате обязаны следовать таковому праву, что бы ему не противоречило в Конституции или законах любого штата». Эта статья трактуется многими учеными и государственными деятелями как выражение примата международного права. Другие выражают сомнение в отношении такого верховенства [13, с. 13 – 22; 4, p. 110 – 117].
Верховный суд США в своих решениях неоднократно отмечал, что международные договоры не должны применяться судами или исполнительной властью, если они противоречат Конституции страны. В настоящее время это толкование является преобладающим в США и считается, что Конституция имеет преимущественную силу над договорами и обычными нормами международного права [1, p. 89 – 93].
Что же касается международного договора и федерального законодательства, то в случае конфликта между ними обычно ссылаются на принцип lex posterior derogat priori (более поздний закон отменяет ранее принятый). Однако в своей практической деятельности американские суды не всегда следуют данному принципу и зачастую исходят из того, что не только Конституция страны, но и федеральные законы лучше защищают права человека, чем международные нормы [6, p. 569 – 578].
Все же, признавая за международными договорами силу закона, американские суды, тем не менее, в своей практике применяют только так называемые «самоисполнимые договоры». При этом ряд американских ученых к несамоисполнимым договорам причисляли даже ряд положений Устава ООН, включая ст. 1 относительно принципа уважения прав человека и ст. ст. 55 и 56, касающиеся обязанности государств соблюдать основные права и свободы человека [4, p. 110 – 117].
Позиция США в данном отношении является противоречивой.
В 1950 г. один из американских судов при рассмотрении дела «Сей Фуджи против штата Калифорния» признал незаконность дискриминационного законодательства штата, ссылаясь на Устав ООН и Всеобщую декларацию прав человека. Это решение калифорнийского суда вызвало тревогу у американских законодателей. Они предложили в 1952 г. поправку к Конституции страны, согласно которой ни один международный договор, заключенный США, не будет иметь преимущественную силу над внутригосударственными законами, если только Конгресс не решит иначе. При обсуждении данной поправки Государственный секретарь страны от имени Администрации президента заверил, что США не станут участниками ни одного международного соглашения по правам человека, которые возлагают на них юридические обязательства в отношении собственных граждан [2, p. 179].
За прошедшие после этого заявления годы позиция США в значительной степени изменилась. Признавая обязательную силу положений Устава ООН, США и сегодня воспринимают с оговорками ст. 27 Венской конвенции 1969 г. о праве международных договоров о том, что государства не могут ссылаться на положения своего внутреннего права в качестве оправдания для невыполнения взятых на себя международных обязательств. Таких оговорок обычно две. Во-первых, американские суды, как правило, не признают международные обязательства, взятые США, если они противоречат Конституции страны. Во-вторых, международные договоры применяются ими исключительно в том случае, если являются самоисполнимыми. При подписании и ратификации международных соглашений по правам человека США обычно делают оговорки, не признавая их нормами самоисполнимыми [10].
После многих лет ожидания американский Сенат в 1991 г. ратифицировал Международный пакт о гражданских и политических правах, признав, однако, его статьи, содержащие перечень основных прав и свобод человека, несамоисполнимыми. В настоящее время в Сенате США находится ряд международных соглашений по правам человека, и все они представлены с оговорками относительно их несамоисполнимого характера. В целом же политику США в этой области весьма красноречиво охарактеризовали американские ученые Т. Бургенталь и Дж. Торней, сравнив ее с клубком «противоречий, обусловленных зачастую несовместимыми соображениями внутренней и внешней политики» [3, p. 87].
В отличие от США юридическая система Великобритании развивалась в течение нескольких столетий почти одновременно со становлением и развитием международного права. Поэтому здесь международное обычное право было воспринято как часть внутригосударственного. Однако в Великобритании обычное право нередко модифицируется Парламентом, а английские суды сами определяют, является ли данное правило обычной нормой международного права или нет.
Международное право действует в названной стране только в том случае, если оно воспринято внутригосударственным правом, и лишь тогда суды применяют его на практике. Более того, в Великобритании, как известно, нет конституции, и Парламент остается высшим законодателем, который может принять закон, противоречащий международному праву, и исполнительная власть (аналогично суду) будет применять его, а не нормы международного права. Международные договоры в этой стране не рассматриваются как часть национального права, и для их осуществления требуется соответствующая имплементация [8, p. 109 – 111].
Если проанализировать конституции различных стран мира, то можно сделать важный вывод, что только некоторые из них признают верховенство международных договоров над национальным законодательством. Одновременно они запрещают одобрять или ратифицировать международные договоры, если они противоречат Основному закону.
Так, Конституция Франции 1958 года предусматривает, что «договоры и соглашения, должным образом ратифицированные или одобренные, с момента их опубликования имеют силу, превышающую силу внутренних договоров» (ст. 55). «Если международный договор содержит положение, противоречащее Конституции, то разрешение на его ратификацию или одобрение может быть дано только после пересмотра Конституции» (ст. 54).
Конституция Испании 1978 года обязывает «обеспечивать исполнение договоров», и предусматривает, что «заключение международного договора, содержащего положения, противоречащие Конституции, требует предварительного пересмотра Конституции» (ст. ст. 93 и 95).
Следует отметить, что некоторые конституции лишь частично признают верховенство международного права или его общепризнанных принципов и норм. Окончательное решение этого вопроса оставляется на усмотрение Конституционного суда или Парламента страны.
Так, согласно Конституции Германии 1949 года «общепризнанные нормы международного права являются составной частью федерального права и порождают права и обязанности непосредственно для лиц, проживающих на территории Федерации» (ст. 25). При этом решение о соответствии норм международного права федеральному законодательству принимает Федеральный Конституционный Суд (п. 2 ст. 100).
Частично признает верховенство международного права и Конституция Нидерландов, которая предусматривает, что «положение международного договора, вступающее в противоречие с Конституцией, подлежит одобрению большинством не менее, чем в две трети голосов депутатов Генеральных Штатов» (п. 3 ст. 91).
Следует признать, что большинство конституций стран мира не признает приоритет международного права не только над Основным законом, но и над национальным законодательством. Они лишь провозглашают, что законы и иные правовые акты действуют на территории страны, поскольку не противоречат Основному закону. Некоторые из них лишь вскользь делают ссылки на «признание» приоритета общепризнанных принципов и норм международного права [20, ст. 6].
Другие конституции «обязывают» государство «стараться выполнять условия международных договоров» [18, ст. 6] и даже разрешают изменять их на «основе королевских указов» [19, ст. 7].
Однако следует подчеркнуть, что провозглашение какой-либо конституцией как имеющей высшую юридическую силу на соответствующей территории страны, или даже признание верховенства национального законодательства над положениями международных договоров не означает правомерность отказа от выполнения общепризнанных принципов и норм международного права, а также обязательств, вытекающих из одобренных и ратифицированных международных договоров.
Устав ООН содержит в ст. 2 перечень основных принципов международного права, обязательных для всех государств, включая те из них, которые не являются членами Организации Объединенных Наций. Более того, согласно ст. 8 названного основополагающего международного договора, член Организации, «систематически нарушающий принципы, содержащиеся в Уставе», может быть исключен из Организации Объединенных Наций.
Тем самым такая страна ставит себя вне международного сообщества.
Пункт 2 ст. 2 Устава ООН специально обязал всех членов Организации Объединенных Наций «добросовестно выполнять принятые на себя обязательства». В противном случае они теряют «права и преимущества», вытекающие из принадлежности к Организации.
Перечень основных принципов международного права, зафиксированный в ст. 2 Устава ООН, не является исчерпывающим. С развитием международного права не только изменяется их содержание, но происходит формирование новых принципов.
Помимо основных принципов, зафиксированных в ст. 2 Устава ООН, к их числу следует отнести принцип уважения прав человека и принцип самоопределения народов, провозглашенные в ст. 1 Устава в качестве цели Организации. Они постепенно стали основными и общепризнанными после закрепления во Всеобщей декларации, Пактах и других ключевых соглашениях по правам человека. Каждый из основных и общепризнанных принципов состоит из целой системы норм. Так, например, принцип уважения прав человека возлагает обязанность на государства соблюдать нормы, закрепленные в ключевых соглашениях по правам человека, включая основные права и свободы личности. Обязательный перечень этих прав для всех государств мира содержится во Всеобщей декларации прав человека. Особо следует отметить, что законодательство любой страны мира, включая ее Основной закон, не имеет права запретить права и свободы личности, закрепленные во Всеобщей декларации.
Эти права и свободы являются естественными и прирожденными, а Всеобщая декларация рассматривается в настоящее время международным сообществом в качестве обязательного межгосударственного документа [15, с. 126 – 130]. Сейчас ─ согласно универсальному международному обзору ─ все страны-члены ООН обязаны отчитываться перед Организацией о выполнении своих обязательств по соблюдению основных прав и свобод личности в соответствии с Уставом ООН и Всеобщей декларацией прав человека [27].
Как было отмечено, перечисленные в Уставе ООН принципы не остаются статичными, а постоянно развиваются и изменяются. Наряду с ними происходит процесс становления и создания новых основных и общепризнанных принципов современного международного права. Одним из важнейших таких принципов является принцип уголовной ответственности за международные преступления, зафиксированный в Статуте Международного уголовного суда. К международным преступлениям Статут относит агрессию, геноцид, военные преступления и преступления против человечности. Объектом преступного посягательства всех этих преступлений являются права человека [21].
Наряду с общепризнанными принципами и нормами международного права, как уже подчеркивалось, все государства обязаны соблюдать обязательства, вытекающие из одобренных и ратифицированных международных договоров.
Венская конвенция о праве международных договоров 1969 г. (вслед за Уставом ООН) подтвердила в ст. 26 принцип paсta sunt servanda положением о том, что «каждый действующий договор обязателен для его участников и должен ими добросовестно выполняться». Данный принцип является общепризнанным, и он должен рассматриваться в тесной связи со ст. 27 Венской конвенции, запрещающей государству «ссылаться на положение своего внутреннего права в качестве оправдания для невыполнения им договора». Указанные статьи обязывают все государства выполнять международные договорные принципы и нормы независимо от положений внутригосударственного права, а в случае конфликта между ними применению подлежат правила, предусмотренные международным договором. При этом каждое государство может устанавливать порядок выполнения собственных международных обязательств, исходя из своей внутренней юрисдикции. Главное – это результат, а именно выполнение международных договоров. «Именно данный принцип, ─ как пишет американский профессор Л. Хенкин, ─ создал международное право и сделал возможным его осуществление и развитие» [1, p. 13 – 27].
Таким образом, закрепленные в Уставе ООН основные принципы современного международного права и провозглашенный в Венской конвенции 1969 г. принцип pacta sunt servanda означают признание примата международного права в мировой политике и на национальном уровне.
Если признать примат конституций или национального законодательства над Уставом ООН, основными принципами и нормами международного права, над обязательствами, взятыми государствами по международным договорам, то это будет означать гибель международного права, анархию в межгосударственных отношениях.
Следует особо отметить, что примат международного права в мировой политике и на национальном уровне автоматически не распространяется на обычное право. Известно, что международное право развивалось первоначально исключительно путем создания обычных норм, а только потом стали заключаться двусторонние и многосторонние договоры. Обычные нормы создавались стихийно в течение продолжительного периода при помощи постепенного признания государствами в качестве правовых обязательств.
Кодификация обычных норм международного права всегда сталкивалась со значительными трудностями, они часто носили аморфный и противоречивый характер. Необходимо было устранять расхождения по вопросу о существовании тех или иных норм, различия в формулировках и толкований. Особенно сложно было доказать их всеобщее признание и общее практическое применение. Поэтому не случайно, что обычай в практике межгосударственных отношений постепенно вытесняется договорным правом. Международное право на более зрелой стадии своего развития совершенствуется, главным образом, путем заключения многосторонних межгосударственных договоров, нормы которых более ясно и четко формулируются, а затем одобряются уже в переговорном процессе.
После принятия Устава ООН и создания Организации Объединенных Наций обычай постепенно теряет свою роль в международных отношениях, и международное право становится в основном договорным.
Конституции и национальные законодательные акты, как правило, не ссылаются на обычные нормы, а составной частью своих правовых систем признают общепризнанные принципы международного права, носящие договорный характер, и международные договоры. Это означает, что обычное право не имеет приоритет над Основным законом или национальным законодательством различных стран мира. Многие их законы, включая ряд конституций, провозглашают лишь приоритет правил международных договоров над национальными правовыми актами.
Литература:
- Henkin L. International law: Politics, Values and Functions. Recueil descours. 1989. Vol. 216. ─ Dordrecht, 1990.
- Human Rights and World Order / By M. Moskowitz. ─ New York: Oceana Publications, Inc., 1958. ─ 239 p.
- International Human Rights and International Education / By T. Buergenthal and J.V. Torney. ─ Washington, D.C.: US National Commission for UNESCO, Department of State, 1976. ─ 211 p.
- International Human Rights: Problems of Law, Policy and Practice / By R.B. Liluch. (2nd edn). ─ Boston: Little, Brown. 1991. ─ 1062 p.
- McDougal M., Reisman M. International law in Policy oriented Perspective // The Structure and Process of International law: Essays in Legal Philosophy, Doctrine and Theory. ─ The Hague 1983. ─ 103 – 129.
- Newman F., Weissbrodt D. International Human Rights: Law, Policy and Process. ─ Cincinnati: Anderson Publishing Company, 1990. ─ 812 p.
- Official Records of the General Assembly. Tenth Session. Agenda item 28. Part II. Ch. 1955.
- Shaw M. International Law. ─ 2nd edn. ─ Cambridge: Grotius Publications Ltd., 1986. ─ 627 p.
- Triepel H. Volkerrecht und Landesrecht. – Leipzig, 1899.
- S. Ratification of the Human Rights Treaties. With or Without Reservations? / Edited by Richard B. Lillich. ─ Charlottesville: University Press of Virginia, 1981. ─ 203 p.
- Анцилотти Д. Курс международного права / Пер. с 4-го итал. изд. А.Л. Сакетти и Э.М. Фабрикова; Под ред. и с предисл. д-ра юрид. наук Д. Б. Левина. ─ Т. 1. ─ М.: Изд-во иностр. лит., 1961.
- Броунли Я. Международное право: В 2-х кн. / Пер. с англ. С.Н. Андрианова; Под ред. и со вступ. ст. чл.-кор. АН СССР Г.И. Тункина. ─ М.: Прогресс, 1977.
- Верещетин В.С., Даниленко Г.М., Мюллерсон Р.А. Конституционные реформы в СССР и международное право // Советское государство и право. ─ 1990. ─ № 5. ─ С. 13 – 22.
- Зорькин В.Д. Буква и дух Конституции // Российская газета. ─ 2018. ─ 10 окт.
- Карташкин В.А. Всеобщая декларация прав человека и ее значение в современном мире // Современное право. ─ 2019. ─ № 1. ─ С. 126 – 130.
- Карташкин В.А. Права человека и принципы международного права в XXI веке: монография. ─ М.: Норма : ИНФРА-М, 2018. ─ 148 с.
- Карташкин В.А. Права человека: международная защита в условиях глобализации. ─ М.: Норма, 2009. ─ 285 с.
- Конституция Катара. URL: https://worldconstitutions.ru/?p=92 (дата обращения: 20.11.2019).
- Конституция Саудовской Аравии. URL: https://worldconstitutions.ru/?s=138 (дата обращения: 20.11.2019).
- Конституция Туркменистана. URL: https://worldconstitutions.ru/?p=124 (дата обращения: 20.11.2019).
- Лямин Н.М. Международный уголовный суд и ответственность за преступные нарушения прав человека: монография. ─ М.: Юрлитинформ, 2018. ─ 174 с.
- Международное право: учебник / Отв. ред. В.И. Кузнецов. – М.: Юристъ, 2001. – 672 с.
- Международное право: учебник / Отв. ред. д.ю.н., проф. С.А. Егоров. – М.: Статут, 2016. – 848 с.
- Осминин Б.И. Место международных договоров Российской Федерации в национальной правовой системе и принцип pacta sunt servanda // Юрист-международник ─ International L ─ 2006. ─ № 1. ─ С. 2 – 14.
- Постановление Конституционного Суда РФ от 19 апреля 2016 г. № 12-П // Собрание законодательства РФ. ─ 2016. ─ № 17. ─ Ст. 2480.
- Резолюция Генеральной Ассамблеи ООН 543 (VI) от 5 февраля 1952 г. URL: https://www.un.org/ru/ga/6/docs/6res.shtml (дата обращения: 20.11.2019).
- Резолюция Генеральной Ассамблеи ООН 60/251 от 15 марта 2006 г. Совет ООН по правам человека. URL: https://www.un.org/ru/ga/60/docs/60resshtml (дата обращения: 20.11.2019).
- Собрание законодательства РФ. ─ 1995. ─ № 29. ─ Ст. 2757.
- Собрание законодательства РФ. ─ 2015. ─ № 30. ─ Ст. 4658.
- Федеральный конституционный закон «О внесении изменений в Федеральный конституционный закон «О Конституционном Суде Российской Федерации» от 14 декабря 2015 г. № 7-ФКЗ // Собрание законодательства РФ. ─ 2015. ─ № 51. ─ Ч. 1. ─ Ст. 7229.
References:
- Henkin L. International law: Politics, Values and Functions. Recueil descours, 1989. Vol. 216. ─ Dordrecht, 1990.
- Human Rights and World Order / By M. Moskowitz. ─ New York: Oceana Publications, Inc., 1958. ─ 239 p.
- International Human Rights and International Education / By T. Buergenthal and J.V. Torney. ─ Washington, D.C.: US National Commission for UNESCO, Department of State, 1976. ─ 211 p.
- International Human Rights: Problems of Law, Policy and Practice / By R.B. Liluch. (2nd edn). ─ Boston: Little, Brown. 1991. ─ 1062 p.
- McDougal M., Reisman M. International law in Policy oriented Perspective // The Structure and Process of International law: Essays in Legal Philosophy, Doctrine and Theory. ─ The Hague 1983. ─ P. 103 – 129.
- Newman F., Weissbrodt D. International Human Rights: Law, Policy and Process. ─ Cincinnati: Anderson Publishing Company, 1990. ─ 812 p.
- Official Records of the General Assembly. Tenth Session. Agenda item 28. Part II. Ch. VIII. 1955.
- Shaw M. International Law. ─ 2nd edn. ─ Cambridge: Grotius Publications Ltd., 1986. ─ 627 p.
- Triepel H. Volkerrecht und Landesrecht. – Leipzig, 1899.
- U.S. Ratification of the Human Rights Treaties. With or Without Reservations? / Edited by Richard B. Lillich. ─ Charlottesville: University Press of Virginia, 1981. ─ 203 p.
- Ancilotti D. Kurs mezhdunarodnogo prava / Per. s 4-go ital. izd. A.L. Saketti i E.M. Fabrikova; Pod red. i s predisl. d-ra yurid. nauk D. B. Levina. ─ T. 1. ─ M.: Izd-vo inostr. lit., 1961.
- Brounli YA. Mezhdunarodnoe pravo: V 2-h kn. / Per. s angl. S.N. Andrianova; Pod red. i so vstup. st. chl.-kor. AN SSSR G.I. Tunkina. ─ M.: Progress, 1977.
- Vereshchetin V.S., Danilenko G.M., Myullerson R.A. Konstitucionnye reformy v SSSR i mezhdunarodnoe pravo // Sovetskoe gosudarstvo i pravo. ─ 1990. ─ № 5. ─ S. 13 – 22.
- Zor’kin V.D. Bukva i duh Konstitucii // Rossijskaya gazeta. ─ 2018. ─ 10 okt.
- Kartashkin V.A. Vseobshchaya deklaraciya prav cheloveka i ee znachenie v sovremennom mire // Sovremennoe pravo. ─ 2019. ─ № 1. ─ S. 126 – 130.
- Kartashkin V.A. Prava cheloveka i principy mezhdunarodnogo prava v XXI veke: monografiya. ─ M.: Norma : INFRA-M, 2018. ─ 148 s.
- Kartashkin V.A. Prava cheloveka: mezhdunarodnaya zashchita v usloviyah globalizacii. ─ M.: Norma, 2009. ─ 285 s.
- Konstituciya Katara. URL: https://worldconstitutions.ru/?p=92 (data obrashcheniya: 20.11.2019).
- Konstituciya Saudovskoj Aravii. URL: https://worldconstitutions.ru/?s=138 (data obrashcheniya: 20.11.2019).
- Konstituciya Turkmenistana. URL: https://worldconstitutions.ru/?p=124 (data obrashcheniya: 20.11.2019).
- Lyamin N.M. Mezhdunarodnyj ugolovnyj sud i otvetstvennost’ za prestupnye narusheniya prav cheloveka: monografiya. ─ M.: YUrlitinform, 2018. ─ 174 s.
- Mezhdunarodnoe pravo: uchebnik / Otv. red. V.I. Kuznecov. – M.: YUrist», 2001. – 672 s.
- Mezhdunarodnoe pravo: uchebnik / Otv. red. d.yu.n., prof. S.A. Egorov. – M.: Statut, 2016. – 848 s.
- Osminin B.I. Mesto mezhdunarodnyh dogovorov Rossijskoj Federacii v nacional’noj pravovoj sisteme i princip pacta sunt servanda // YUrist-mezhdunarodnik ─ International Lawyer. ─ 2006. ─ № 1. ─ S. 2 – 14.
- Postanovlenie Konstitucionnogo Suda RF ot 19 aprelya 2016 g. № 12-P // Sobranie zakonodatel’stva RF ─ 2016. ─ № 17. ─ St. 2480.
- Rezolyuciya General’noj Assamblei OON 543 (VI) ot 5 fevralya 1952 g. URL: https://www.un.org/ru/ga/6/docs/6res.shtml (data obrashcheniya: 20.11.2019).
- Rezolyuciya General’noj Assamblei OON 60/251 ot 15 marta 2006 g. Sovet OON po pravam cheloveka. URL: https://www.un.org/ru/ga/60/docs/60res3.shtml (data obrashcheniya: 20.11.2019).
- Sobranie zakonodatel’stva RF. ─ 1995. ─ № 29. ─ St. 2757.
- Sobranie zakonodatel’stva RF. ─ 2015. ─ № 30. ─ St. 4658.
- Federal’nyj konstitucionnyj zakon «O vnesenii izmenenij v Federal’nyj konstitucionnyj zakon «O Konstitucionnom Sude Rossijskoj Federacii» ot 14 dekabrya 2015 g. № 7-FKZ // Sobranie zakonodatel’stva RF. ─ 2015. ─ № 51. ─ CH. 1. ─ St. 7229
DOI: 10.34790/IL.2019.2019.52548
Информация об авторе:
В.А. Карташкин,
главный научный сотрудник
Института государства и права РАН,
доктор юридических наук,
профессор,
Заслуженный юрист
Российской Федерации
E-mail: v.kartashkin@mail.ru
Information about the author:
A. Kartashkin,
chief scientific officer
Institute of state and law of
Russian Academy of Sciences,
doctor of law,
professor,
Meritorious lawyer Russian Federation
