Принцип самоопределения народов может корректироваться правом наций на самоопределение. История говорит о том, что иногда национальные меньшинства приобретают качества народа, которые имеют право на самоопределение. Коренные народы не всегда могут претендовать на самоопределение в следствии крайней малочисленности, но в любом случае имеют особые права как коренные народы.
Ключевые слова: Самоопределение народов, национальные меньшинства, коренные народы
Right to Self-determination of Peoples in Modern Conditions
Annotation
The principle of self-determination of peoples can be corrected by the right of nations to self-determination. History says that sometimes national minorities acquire the qualities of a people who have the right to self-determination. Indigenous peoples are not always able to claim self-determination due to their extremely small numbers, but in any case they have special rights as indigenous peoples.
Tags: Self-determination of Peoples, national minorities, indigenous peoples
Право народов на самоопределение – один из базовых принципов международного права. Это означает, что государства обязаны признавать право каждого народа на равноправие и самоопределение.
Декларация о принципах международного права, принятая Генеральной Ассамблеей ООН в резолюции 2625(ХХ5) 24 октября 1970г., содержит почти все базовые принципы, составляющие каркас международно-правовой системы. В ней предусматривается, что все народы имеют право свободно определять без вмешательства извне свой политический статус и определять своё экономическое, социальное и культурное развитие. Каждое государство это право обязано уважать.[1]
Декларацию часто цитируют. Её полное название – Декларация о принципах международного права, касающихся дружественных отношений и сотрудничества между государствами в соответствии с Уставом ООН. Она практически рассматривается как официальное толкование принципов Устава ООН, хотя она имеет как резолюция Генеральной Ассамблеи характер рекомендации. Ее приняли без голосования, и никогда никто из членов ООН не оспаривал ее содержание.
Важно подчеркнуть, что право народов на самоопределение не должно восприниматься как признание народов в качестве субъектов международного права.
Принцип равноправия и самоопределения народов требует от государств обеспечивать реализацию его осуществления. Полноправие народов в отношении их самоопределения – не эквивалент суверенного равенства, которым располагают государства.
В Декларации сказано: «Создание суверенного и независимого государства, свободное присоединение к независимому государству или объединение с ним, или установление любого другого политического статуса, свободно определенного народом, является способом осуществления этим народом права на самоопределение.»[2] Ясно, что народ сам по себе не становится непосредственно адресатом международно-правового регулирования.
В ст. 1 Устава ООН закреплен принцип именно народа, которому государства должны обеспечить равноправие и самоопределение. В отечественной юридической литературе какое-то время (в советский период) писали о равноправии народов и наций как о чем-то, имеющим близкий смысл. По-видимому следует отметить, что это не одно и то же. Прежде всего понятие народа шире, не только с точки зрения объема этих понятий.
Сходство между ними , конечно, есть. Его можно усмотреть в равноправии народов и наций. Исторически возникал вопрос первоначально о праве наций на самоопределение. Однако постепенно в связи с процессом деколонизации стало более естественным говорить о праве народов на самоопределение. Это нашло свое определение в Уставе ООН. Как показала жизнь, в некоторых колониях, добившихся независимости, нации еще не сложились, но они образовали свои государства.
Это не означает, что право наций на самоопределение ушло в прошлое. Но приоритет в международно-правовом смысле должен быть предоставлен праву нардов на самоопределение. Ведь Устав ООН закрепляет именно его в качестве основного принципа международного права. Надо также иметь в виду, что население, не принадлежащее к титульной нации и интегрированное в общество, сложившееся на данной территории, образует народ, который необходимо считать народом соответствующего государства, обязанного уважать право на самоопределение именно народов. Нельзя поэтому, например, говорить о праве эстонцев на самоопределение в ущерб другим национальным группам Эстонии. Правильно говорить в этом случае о праве народа Эстонии на самоопределение. Право наций на самоопределение должно реализовываться только в контексте права народов на самоопределение, не должно противопоставляться последнему.
Не углубляясь в выяснения различных значений слова «народ», под народом в международно-правовом значении можно понимать граждан государства, лиц без гражданства, постоянно проживающих на его территории, и иностранных граждан, также проживающих на его территории, составляющих общество, которое представляет и защищает данное государство.
Слово «нация» также имеет разные значения. В английском языке его время от времени употребляли как синоним государства. Между прочим, это значение нашло выражение в названии Организации Объединенных Наций. В рассматриваемом случае это значение нас не должно интересовать.
Парламентская Ассамблея Совета Европы (ПАСЕ), рассматривая понятие нации, в рекомендации 1735 (2006) признала, что «в свете разнообразия языков, на которых говорят европейские страны, такая концепция как нация просто совершенно непереводима во многих странах, где в лучшем случае только грубый перевод должен быть дан в определенных национальных языках.»[3] ПАСЕ подтвердила, что понятия нации может означать гражданство, с одной стороны, т.е. в каком-то смысле контрактное отношение между физическим лицом и государством, а, с другой стороны, концепция нации может означать этно-культурное сообщество, т.е. означать культурную реальность (культурный факт и культурный статус), которая основана на свободной и односторонней ассоциации физического лица с этим сообществом и влечет за собой только отношения между членами такого сообщества. Нация в культурном понимании становится субъектом права (более точно, международного права) только если она организуется как государство, которое признано на международном уровне.»[4] Перед этим было замечено, что термин «нация» иногда используется в двух указанных значениях.[5]
Рассуждения в рамках ПАСЕ о значении термина «нация» вызывает вопрос. Вряд ли продуктивно связывать гражданство с понятием нации, хотя придется признать некоторую связь между ними. Граждане какого-либо государства, постоянно проживающие за рубежом, не входят в понятие нации, но имеют несомненно правовую устойчивую связь с государством своего гражданства, пусть, может быть, символическую.
Кстати, отметим, что не следует смешивать национальность с принадлежностью к нации. Национальность в английском языке означает происхождение (origin). Национальность как раз чаще всего означает гражданство (государственную принадлежность). Поэтому в этом смысле говорят о национальности в английском языке как о гражданстве или о национальности юридических лиц. Если использовать термин «нация» в другом значении как явление этнических, языковых и культурных связей групп граждан в разных государствах[6], то нетрудно смешивать нацию и национальное меньшинство или вообще забыть о различии между национальностью (origin) и нацией.
Надо помнить, что есть право народов на самоопределение и сопутствующее ему в большей части право наций на самоопределение. Но не право на самоопределение меньшинств (национальных, языковых, религиозных или даже национальных). В ст. 27 Пакта о гражданских и политических правах предусмотрено, что не может быть отказано в праве совместно с другими членами той же группы пользоваться своей культурой, исповедовать свою религию и исполнять её обряды, а также пользоваться своим родным языком.[7] Здесь акцент сделан на правах лиц, а не правах меньшинств как таковых. Правда, при подготовке Декларации о правах лиц, принадлежащих к национальным или этническим, религиозным и языковым меньшинствам, принятой Генеральной Ассамблеей ООН в резолюции 47/135, 18 декабря 1992 г., было добавлено выражение «национальные меньшинства»[8]. Некоторые делегации возражали против использования термина «национальные меньшинства». В виде компромисса Декларация посвящена тому, что надо различать, с одной стороны, национальные меньшинства, а с другой стороны, все остальные согласно Пакту. Кроме того, необходимо помнить, что Декларация является рекомендацией в отличие от Пакта, являющегося юридически обязательным документом. В Венской декларации и Программе действий, принятой на Венской конференции по правам человека единогласно 25 июня 1993 г., содержится ссылка на Декларацию 1992 года.[9] Венская декларация также не является международным договором, хотя её концептуальное значение несомненно.
Поскольку соображения о понятии нации, высказанные в ПАСЕ, не могут пролить свет на это понятие, обратимся к меморандуму Генерального Секретаря ООН. представленного Подкомиссии ООН по предупреждению дискриминации и защите меньшинств еще в 1949 году. Некоторые положения меморандума следует принять во внимание. Там был сформулирован вывод о том, что нация не является общиной, основанной только на естественных основаниях (например на кровных связях). Каждая нация является «чем-то большим, чем просто группой лиц, имеющих общие привычки, обычаи, традиции и образ жизни. Для того, чтобы образовать нацию, отдельные лица должны выражать своим поведении свое желание – сознательно или подсознательно – жить в тесном общении друг с другом, для того чтобы предпринимать, развивать и выполнять общие начинания, которые – как они полагают – являются выражением исторической судьбы данной национальной группы.»[10] Эта мысль гораздо более определена, чем рассуждения с понятием наций, которые мы находим в документах ПАСЕ.
Приходится, однако, заметить, что продолжение такого высказывания в меморандуме в какой то степени вносит неясность в определение нации. Оказывается, что «многие из наций включают значительное число лиц и групп, говорящих на разных языках, имеющих различное происхождение, культуру, религию, быт и традиции.»[11]
Я, опуская наличие самых разных определений наций, не очень иногда убедительных, признаю, что определение нации, данное И. В. Сталиным в его работе «Марксизм и национальный вопрос», представляется наиболее убедительным: «Нация есть исторически сложившаяся устойчивая общность людей, возникшая на базе общности языка, территории, экономической жизни и психического склада, проявляющегося в общности культуры.»[12]
Общность языка является одним из непременных элементов нации. Здесь можно усмотреть расхождение с мыслью, которая присутствует в меморандуме Генерального Секретаря ООН. Остальные элементы не менее важны. Они тоже нуждаются в уточнении. Так, например, может потребоваться прояснить, что имеется в виду под особенностью экономической жизни или культуры.
Если нельзя говорить об общности языка, но присутствуют другие элементы общности, надо выяснить, какой степени достигает общность. Если она велика, то мы имеем дело с народом, а не с нацией. Конечно, это не математическая точность. Можно только сформулировать приблизительно три критерия, которые должны соответствовать образованию, объективно считающимся народом. Во-первых, это население, проживающее на общей территории. Общность территории должна политически, экономически и юридически представлять целостность. Физически это могут быть острова или части территории, занимающие разные, отдельные друг от друга места. Например, Пакистан до отделения Бангладеш, занимал две части территории, географически не связанные друг c другом. Во-вторых, должна быть экономическая целостность населения и связанная с ней социальная целостность. В-третьих, данное население должно иметь определенные элементы общей культуры и сознавать, что они существуют.
Народ составляет социально-организованное общество, а не просто часть населения Земли. В этом смысле слово «народ» употребляется и в Декларации о принципах международного права. Было бы также уместным ссылаться на Конституцию Российской Федерации, в статье 3 которой сказано, что носителем суверенитета и единственным источником власти в Российской Федерации является ее многонациональный народ. Закономерен вопрос: если носителем суверенитета в России является ее народ, то каким образом тогда следует рассматривать суверенитет Российской Федерации как государства, как нечто отдельное от суверенитета ее народа или же не существующее помимо суверенитета народа? Ведь Устав ООН основан, в частности, на суверенном равенстве государств, а не народов. Может быть надо понимать суверенитет России как государства, выражающее волю народа?
Фраза о многонациональном народе свидетельствует о том, что народ состоит из наций, не говоря уже о национальных меньшинствах. Самый распространенный пример народа, состоящего из наций, это народ Швейцарии. Он состоит из наций, говорящих на нескольких языках, на немецком языке, на французском языке, на итальянском языке и на ретророманском языке. Швейцарцы воспринимают себя именно как швейцарцы, а не немцы, французы и т.д. Впрочем, иногда бывают лица, которые пытаются утверждать, что швейцарцы, говорящие говорящие на немецком языке (самая многочисленная группа), образуют нацию, а остальные группы представляют национальные меньшинства. Однажды это прозвучало даже на заседании Консультативного комитета по национальным меньшинствам Совета Европы.
Вклад народов и наций в сфере межгосударственного сотрудничества различен, но это не должно отражаться на их юридическом равенстве при рассмотрении соответствующих вопросов в области взаимоотношений между государствами.
Поскольку общепризнанным принципом международного права является принцип самоопределения народов, имеющий императивный характер, а право наций на самоопределение имеет значение как в какой-то степени коррелянт этого принципа, можно спросить: когда право наций на самоопределение должно учитываться как относительно самостоятельное правило? Очевидно, это может происходить при возникновении вопроса о границах национальной территории, т. е. территории, на которой существует данная нация, если приходится решать вопрос о государственной границе территории, занимаемой нацией, получившей независимость и давшей название новому государству. Это название не означает, что народ этого государства состоит только из лиц, принадлежащих к указанной нации. В любом случае должен соблюдаться принцип самоопределения народа в целом. В качестве примера можно назвать Абхазию. Там проживают и русские, и армяне, и грузины. Но исторически именно там сложилась абхазская нация. Поэтому, когда встал вопрос о государственных границах Абхазии как государства, необходимо было ориентироваться на район, где эта нация существовала.
Попутно надо упомянуть проблему определения понятия этноса. Л. Н. Гумилёв считал, что этнос, как и язык, явление не социальное, так как оно характерно для всех формаций.[13] Его нельзя рассматривать как синоним нации, тем более народа. Этнос по Л. Н. Гумилеву — явление природы.[14] Народы и нации взаимодействуют с этносами как с явлениями природы, если придерживаться точки зрения Л.Н. Гумилева. Не развивая его соображения, скажем только, что вряд ли стоит говорить о праве этносов на самоопределение в международно-правовом смысле или вообще в правовом смысле. Нелепо, например, рассуждать о юридическом значении молнии и грома.
Если мы признаем, что народы и нации являются социальными организациями, то было бы логичным отметить международно-правовую связь с международной правосубъектностью этих явлений. Существует ли она? Ответ должен быть утвердительным. Такая связь не является тем не менее прямой. Причем все время надо подчеркивать, что только народы в каких-то ситуациях могут претендовать на качество международной правосубъектности. Вопрос заключается в том, могут ли народы как таковые считаться субъектами международного права, не вообще, а иногда.
Народы и нации существуют как определенные социальные, относительно обособленные социальные организмы. Если их рассматривать таким образом, нужно ли прежде всего учитывать потребности народов и наций в признании необходимости иметь юридический символ для обозначения их существования? Или, может быть, потребности межгосударственного общения? Классы или другие, более мелкие социальные группы, тоже могут рассматриваться как относительно обособленные социальные группы, но никому не кажется необходимым искать для этого специальный юридический символ, например видеть классовый суверенитет.
Практика показывает, что есть потребность в юридическом признании права народов на самоопределением и в каких-то случаях признания права наций на самоопределение как коррелянт принципа самоопределения народов. Но это ещё не говорит о том, что тем самым признается возможность международной правосубъектности народов. Декларация о принципах международного права предусматривает, что государства обязаны уважать самоопределение народов, а не их международную правосубъектность.
Если государства обязаны уважать самоопределение народов, это означает и то, что они обязаны уважать их юридическое равенство. О равноправии народов здесь ничего не говорится, поскольку вопрос такого рода возникает, когда мы говорим о суверенном равенстве государств. Тогда правомерен вывод, что народы как таковые не имеют государственного суверенитета. Тогда напрашивается и другой вывод: понятие суверенитета неприменимо к народам.
Было время, когда в отечественной науке международного права обсуждался вопрос о суверенности нации. Р.А. Тузмухамедов говорил то о праве народов и наций на самоопределение, то о праве всех народов на самоопределение, то о суверенности наций и вытекающем оттуда праве на самоопределение.[15] Г.В. Игнатенко связывал суверенитет нации с её международной правосубъектностью. Он указывал на то, что национальный суверенитет получает своё воплощение в правах нации, а правосубъектность нации имеет своим содержанием не просто право на независимость, национальное суверенное государство, но и право на самостоятельное создание такого государства.[16]
Легко увидеть, что понятия нации и народа здесь смешиваются, к тому же говорится о правосубъектности нации. Не будем возвращаться к различию нации и народа и к тому, что народ имеет право на равенство и самоопределение согласно общепризнанному принципу международного права. Народ в международно-правовом значении этого термина становится носителем суверенитета и субъектом международного права, когда он обретает зримые черты государства, находящегося в процессе становления, когда он по существу уже превращается в государство. Можно спорить о том, с какого момента это происходит. Это скорее всего вопрос, относящейся к политике. А нация не в состоянии обрести черты государства находящегося в процессе становления, так как нации в «чистом» виде не бывает. На территории, занимаемой нацией, всегда есть лица, принадлежащие к данной нации. Государство, возникающее на территории, занимаемой нацией, может лишь дать название, присущее титульной нации. Но это будет именно государство соответствующего народа.
Рассуждения о национальном суверенитете имеют смысл, если под национальным суверенитетом понимают государственный суверенитет. Если же считать, что нация или народ имеют суверенитет сами по себе, не связанный с государственным суверенитетом, то это фикция, не имеющая серьезного обоснования. Можно, конечно, думать, что термин национальный суверенитет используется не в юридическом смысле. Тогда можно говорить и о суверенитете не только нации или народа, но и о суверенитете личности или какого-то образования, никак не связанного с государством. В этом случае и о государстве надо говорить не в юридическом смысле. Мы тогда перейдем за рамки международного права и вообще права. Но тогда можно усомниться в том, что нужно в принципе прибегать к слову «суверенитет» в не правовом значении.
Можно привести точку зрения, старающуюся примерить понятия государственного суверенитета, народного и национального суверенитетов, оставаясь в рамках права: «Народный и национальный суверенитет лежат в основе суверенитета государства, а государственный суверенитет в свою очередь является политико-юридической формой выражения полновластия народа и суверенной воли нации и народностей.»[17] Такое мнение может побудить задать лишь ряд вопросов, которые способны затемнить суть проблем. Достаточно спросить, как быть с теми случаями, когда воля народа не приводит к утверждению государственного суверенитета. Можно ли думать, что нация или народ обладают суверенитетом без «привязки» к государственному суверенитету? Видимо нельзя (не говоря уже о народностях).
В современных условиях в работах по международному праву среди западных исследователей видно, что право на самоопределение является установившимся правовым принципом. Было бы также правильным отметить, что есть сильная связь между правом на самоопределение и государственностью.[18] В то же время было высказано мнение, что есть вопросы относительно толкования этого принципа: «Хотя право признано как принцип обычного права и признанно как право, имеющее статус erga omnes, точное содержание принципа и обстоятельств, в которых он применяется , является неопределенным.»[19] Оказывается, что развитие в мировой политике может даже вести к тому, чтобы говорить о самом суверенитете в международном праве « в настоящем времени как о находящемся в какой-то степени под угрозой».[20]
Такие рассуждения свидетельствуют о том, что вряд ли надо говорить о праве на самоопределение, существующем без связи с государством. Что касается государственного суверенитета, якобы находящемся под угрозой, то это не выдерживает критики. Такой подход к суверенитету выдает стремление придать государственному суверенитету абсолютный характер, которого нет ни в Уставе ООН, ни в толковании, данном в Декларации о принципах международного права.
Анализируя принцип самоопределения народов, А. Кассезе говорит следующее: «Как и суверенное равенство, этот принцип относится к международным субъектам. В частности он затрагивает как внутреннюю структуру, так и правовую легитимацию субъектов в международном плане. Однако, в отличие от суверенного равенства, принцип самоопределения в высшей степени отражает новые тенденции, возникающие в мировом сообществе.»[21] На первый взгляд, такая позиция тоже свидетельствует о якобы необходимости пересмотра точки зрения на государственный суверенитет. В дальнейшем становится ясным, что речь идет о недопустимости аннексии и других вариантов бесконтрольного приобретения территории тем или иным государством. Но это трудно назвать чем-то новым в международном праве, если взглянуть на международное право после 60-ых годов прошлого века. А..Кассезе пишет, что самоопределение имеет в отношении применения силы двойное влияние: «С одной стороны оно распространило общее запрещение силы (ранее существующее для государств в их отношениях с другими государствами). Оно предусмотрело для государств запрещение применять силу при отрицании права на самоопределение для колониальных народов, народов, подвергаемых оккупации, так и расовых групп, лишенных равного доступа к управлению. С другой стороны право на самоопределение привело к предоставлению освободительным движениям правового разрешения использовать силу для целей реакции на насильственное отрицание права на самоопределение колониальным государством, оккупирующей державе или государством, отрицающим расовой группе равного доступа к управлению (это разрешение ведет к ослаблению обычного запрещения на использование применения силы) ».[22]
Данные соображения неизбежно требуют ряда замечаний и уточнений. Не нужно рассматривать право народов на самоопределение как ослабление запрещения применять силу в межгосударственных отношениях. Никто же не будет считать, что применение силы государством, обороняющимся от вооруженного нападения со стороны другого государства, является ослаблением принципа неприменения силы. Кроме этого, вооруженное сопротивление оккупирующей державе также не должно рассматриваться в этом смысле.
Главное, что не вызывает сомнений, это утверждение принципа самоопределения народов как регулятора отношений между государствами по отношению к народом.
Не собираясь далее комментировать или уточнять те или иные соображения по поводу содержания принципа самоопределения, желательно вспомнить заключения и рекомендации Конференции независимых правовых экспертов из Содружества Независимых Государств (СНГ) по проблеме самоопределения и отделения в современном международном праве, состоявшейся в Москве с 12 до 14 июля 2000 г.[23]
Конференция, ссылаясь на Устав ООН, Декларацию о независимости колониальных стран и народов от 14 декабря 1960г., Декларацию о принципах международного права от 24 октября 1970г. (о которой уже говорилось) и Венскую декларацию и Программу действий от 25 июня 1993г., сформулировала положения, раскрывающие содержание принципа самоопределения народов с учетом последующих событий на международной арене. Актуальность этих положений не вызывает сомнений и в начале XXI века, хотя выводы конференции были сделаны на неправительственном уровне:
а) каждый народ имеет право на самоопределение;
- b) это право признается всеми государствами;
- c) оно реализуется через свободный выбор народами без какого-либо вмешательства извне;
- d) оно предполагает возможность выбора между так называемым внутренним самоопределением, т. е. приобретением статуса субъекта федерации, автономии или других форм самоопределения внутри существующего государства, или отделения данного народа, когда оно допускает приобретение на определенных условиях вхождения в часть другого государства, что предполагает выбор политического статуса, включая выбор формы государства (форму правления, государственной структуры, политического режима);
- e) оно включает также право свободно предусматривать свое экономическое, социальное и культурное развитие.[24]
Конференция в части II напомнила, что современное международное право не акцентирует или не поощряет каких-либо действий, которые бы вели к расчленению или нарушению, полному или частичному, территориальной целостности или политического единства государств, действующих с соблюдением принципа равноправия и самоопределения народов. Отделение не является обязательной стадией прогресса реализации права на самоопределение. Оно не должно реализовываться за пределами права на самоопределение.[25]
Помимо этих положений конференция также внесла уточнения в отношении того, когда допустимы отделения:
а) если оно относится к народам территорий, которые должны быть деколонизированы (в настоящее время эта норма утратила свое первоначальное значение, так как процесс деколонизации практически закончен);
- b) если оно предусмотрено в конституции (или другом законе) государства;
- c) если территория, населенная данным народом была аннексирована после 1945 г.;
- d) если данный народ проживает на территории государства, которое не соблюдает принцип равноправия и самоопределения народов и которое не обеспечивает представительство всех людей в управлении без дискриминации.[26]
В части III есть выводы, на которых следует остановиться. Так, государство не должно использовать вооруженную силу, если вопрос о самоопределении поднимается без нарушения конституционного порядка. Однако, государство вправе использовать адекватную силу, включая вооруженную силу, если вопрос о самоопределении поднимается в противоречии с конституционном порядком и используется насилие.
Надо подчеркнуть, что в любом случае универсально признанные нормы, касающиеся прав человека, должны уважаться и тогда, когда вопрос о самоопределении поднимается, и в ходе самого процесса реализации права на самоопределение.
В случае чрезвычайного положения или немеждународного вооруженного конфликта допустимы исключения из международно-правовых обязательств по правам человека в пределах границ и процедур, которые установлены в конституции данного государства, и которые отвечают нормам международного права.
Когда террористы и наемники используются под предлогом борьбы за самоопределение, действия против них следует осуществлять с надлежащим учетом законов государства и норм международного права.
Государства, созданные в нарушение принципа равноправия и самоопределения народов, не должны признаваться субъектами международного права.[27]
В целом указанный документ представляется хорошо сбалансированным. К сожалению, его не приводят в качестве пусть неофициального, но логичного толкования и достаточно убедительного в отношении содержания принципа самоопределения народов.
Следует отметить, что ссылка на права человека при установлении содержания этого принципа необходима, так как он входит в свод базовых принципов международного права и не может им противопоставляться. Надо также иметь в виду, что принцип самоопределения народов должен восприниматься в контексте принципа уважения прав человека. А. Кассезе правильно обратил внимание на то, что оба Пакта о правах человека начинаются с права на самоопределение.[28]
Существует вопрос о том, что в каких-то случаях может ставиться вопрос о перерастании национального меньшинства в народ. Или же здесь надо говорить о перерастании национального меньшинства в нацию с правом на самоопределение? Мы указывали на существование принципа самоопределения именно народа. Право наций на самоопределение — это своего рода коррелянт права народов на самоопределение в определенных ситуациях. Можно привести примеры из истории, когда часть населения, проживавшего на той или иной территории, принадлежащей гражданам какого-либо государства, начинало рассматривать себя как другую нацию. Например, это происходило с австралийцами или новозеландцами. Правовых рецептов в этих случаях искать невозможно. Только история может дать на это ответ. История также подтверждает, что нет стерильно «чистых» наций. Так в Австралии и Новой Зеландии сложились постепенно именно народы, вобравшие в себя бывших англичан, шотландцев, ирландцев и коренное население данных территорий.
Проблема «перерастания» существует только тогда, когда мы говорим о национальных меньшинствах, причем в связи с усмотрением в таких случаях признания государствами права на самоопределение национальными меньшинствами , ставшими народами (с добавлением понимания того, что было сказано о толковании слов «народ» и «нация»). Правильно также то, что право на самоопределение включает внутреннее самоопределение. Если следовать значению ст. 27 Пакта о гражданских и политических правах человека, то нет на этнических, религиозных и языковых правах человека связи с правом на самоопределение. Государства только должны учитывать нахождение среди своего населения особых этнических, религиозных и языковых групп согласно Пакту.
Важное значение имеет Декларация ООН о правах коренных народов, принятая Генеральной Ассамблеей ООН 13 декабря 2007г. (резолюция 61/295). Ее поддержали 143 государства. Против голосовали США, Канада, Австралия и Новая Зеландия. Россия воздержалась. Ст. 3 Декларации предусматривает, что коренные народы имеют право на самоопределение. В силу этого права они свободно устанавливают свой политический статус свободно осуществляют свое экономическое, социальное и культурное развитие.[29]
Россия проявила осторожность, в частности, в отношении права коренных народов устанавливать свой политический статус. Но анализируя статьи 4 и 5, можно видеть, что практически речь идет о внутреннем самоопределении. При осуществлении права на самоопределение коренные народы по ст.4 имеют право на автономию или самоуправление в вопросах, относящихся к их внутренним делам и местным делам, а также путям и средствам финансирования их автономных функций. По ст.5 они имеют право сохранять и укреплять свои собственно политические, правовые, экономические, социальные и культурные институты, сохраняя при этом свое право, если они того желают, на полное участие в политической, экономической, социальной и культурной жизни государства. Ясно, что отделить свой политический статус от политической системы государства, в которое входят коренные народы, невозможно.
Центр правовых ресурсов коренных малочисленных народов Севера, Сибири и Дальнего Востока Российской Федерации одобрил принятие Декларации. Это необязательный юридический документ, но обладает большой моральной силой. То обстоятельство, что США, Австралия, Новая Зеландия и Канада, в которых проживают коренные народы в значительном количестве, не поддержали Декларацию, объективно не приводит к усилению ее воздействия на международные отношения. Но письменная фиксация ряда положений в международном документе, принятом на уровне Генеральной Ассамблеи, собравшая голоса очень многих членов ООН, позволяет думать все же, что влияние на такие отношения в перспективе достаточно велико. Есть и государства, поддержавшие Декларацию, на территории которых тоже проживают коренные народы. Возможно, положения Декларации послужат стимулом к принятию законов на национальном уровне, касающихся коренных народов даже в государствах, не поддерживавших Декларацию. Может быть, что так или иначе ее положения будут способствовать формированию новых норм, договорных и обычных в сфере международного права.
Между прочим, есть неточность в переводе официального текста ст. 9 Декларации с английского языка на русский. В русском тексте сказано, что коренные народы и принадлежащие к ним лица имеют право принадлежать к коренной общине или народности в соответствии с традициями и обычаями данной общины или народности. В английском тексте сказано, что коренные народы и индивиды имеют право принадлежать к коренной общине или нации в соответствии с традициями и общинами данной общины или нации. На первый взгляд различие в переводе не столь уж существенно. Но если мы хотим раскрыть разные грани права коренных народов на самоопределение, то должны помнить, что о самоопределении народности говорить нельзя. Можно рассуждать об особых правах народностей и тому подобное. Нет в российском праве, кстати, такого понятия «народность». Нет этого понятия и в международном праве.
Именно понятия нации и народа необходимо раскрывать, когда нас интересует вопрос о самоопределении. Все, что было обсуждено выше, когда мы говорили о соотношении этих понятий, надо принимать во внимание, рассматривая их применительно к коренным народам. В Декларации нет понятия коренных малочисленных народов. Очевидно, однако, трудно приложить понятие нации к общине, имеющей свою специфику и в экономическом, и в культурном, и в языковом отношении, насчитывающей несколько десятков человек. Понятие «народ» в таких случаях должно иметь свои особенности. Оно может означать национальную общину. Численность такой общины не поддается определенному счету. Оно также может означать этническую, религиозную и языковую общину. Тогда понятие «народ» становится условным. Оно успешно может быть заменено термином «община». Надо тогда говорить не о самоопределении народа, а о защите групп населения, имеющих особенности, о «позитивной дискриминации» (affirmative action). В этом случае нельзя толковать расширительно понятие самоопределения народа, но без ущерба для других положений Декларации. Одновременно, видим, следует признать в ряде случаев распространение права на самоопределение на коренные народы. Скорее всего детальная регламентация вопросов, касающихся прав коренных народов, зависит от национального права.
В современных условиях не стоит прослеживать связь коренных народов c международной правосубъектностью. Непосредственно такой связи не существует. Неизбежно требуется помнить о запрещении посягать на территориальную целостность (неприкосновенность) и политическое единство государства.
Литература:
- Венская декларация и Программа действий, Июнь 1993г. — ООН, Нью-Йорк, 1965
- Декларация о принципах международного права, касающихся дружественных отношений и сотрудничества между государствами в соответствии с Уставом ООН// Резолюции, принятые Генеральной Ассамблеей на двадцать пятой сессии 15 сентября – 17 декабря 1971 г. – ООН, Нью-Йорк, 1971.
- Декларация о правах лиц, принадлежащих к национальным или этническим, религиозным и языковым меньшинствам от 13 декабря 1992г.// Права человека. Сборник международных договоров. Т. 1 (часть первая). Универсальные договоры. Нью-Йорк, Женева, 1994.
- Декларация ООН о правах коренных народов от 13 сентября 2007 г. Дос. ООН A/RES/61/295, 2 октября 2007.
- Гумилев Л. Н. Этносфера. История людей и история природы. — М.: Экопрос, 1993.
- Игнатенко Г.В. От колониального режима к национальной государственности (правовые вопросы образования суверенного государства в процессе национально-освободительной революции). — М.: Международные отношения, 1966.
- Международный пакт о гражданских и политических правах от 16 декабря 1966г.// Действующее международное право. Т. 2. — М.: МНИМП, 1997, с.21-39.
- Определение и классификация меньшинств (Меморандум, представленный Генеральным Секретарем)// Док. ООН E/CN.4/Sub.2/85,27 декабря 1949.
- Сталин И. В. Марксизм и национальный вопрос. — Соч., Т. 2.
- Тузмухамедов Р. А. Национальный суверенитет. — М.: ИМО, 1963.
- Эбзеев Б. С. Конституция, демократия, права человека. — Москва, Черкесск, Издательство «Пул», 1995.
- Boas G. Public International Law. Contemporary Principles and Perspectives. — Edward Elgar Cheltenham, UK; Northampton, MA, USA, 2012.
- Cassese A. International Law. — New-York, Oxford University Press, 2005.
- Conclusions and Recommendations of Conference of independent legal experts from the CIS member-states on «Promblem of Self-Determination and Secession in Contemporary International Law»// Актуальные международно-правовые и гуманитарные проблемы. Сборник статей. Выпуск IV — М.: Дипломатическая академия МИД РФ, Научная книга, 2003, с. 355-358.
- Recommendation 1735 (2009//Parliamentary Assembly, Council of Europe, p.1) (http://assembly.coe.int/Documents/AdoptedText/taos/ERES1735.htm )
- Doc. 10762, 13 December 2005// Parliamentary Assembly, Council of Europe, p.1 (http://assembly.coe.int/WorkingDocumentsDocs/Doc05/EDOC10762.htm)
Примечания:
[1] Резолюции, принятые Генеральной Ассамблеей на двадцать пятой сессии 15 сентября-17 декабря 1970 г. – ООН, Нью-Йорк, 1971, с. 154
[2] Там же.
[3] Recommendation 1735 (2009) Parliamentary Assembly Council of Europe, p.1) (http:assembly.coe.int/Documents/adopted Texts/ta06/ERES1735.htm)
[4] Ibid., 1
[5] Ibid.
[6] Doc 10762, 13 December 2005// Parliamentary Assembly, Council of Europe, p.1 (http://assembly.coe.int/WorkingDocumentsDocs/Doc05/EDOC10762.htm)
[7] Действующее международное право. Том.2. – М.:ТНИМП, 1997- с. 30. )
[8] Права человека. Сборник международных договоров. Т.1 (часть первая). Универсальные договоры. – Нью-Йорк, Женева, 1994 – с. 135
[9] Венская декларация, Программа действий, Июнь 1993г. – ООН, Нью-Йорк, 1995, с.20
[10] Док. ООН Е/CN, /Sub.2/85, December 1949, p.9
[11] Ibid., p.18
[12] Сталин И.В. Соч., т.2, с.297
[13] Гумилев Л.Н. Этносфера. История людей и природы — М.Экопрес, 1993, с. 44, 228, 331.
[14] Там же, с. 252, 391
[15] Тузмухамедов Р.А. Национальный суверенитет. — М.: ИМО, с.13-14,15,60
[16] Игнатенко Г.В. От колониального режима к национальной государственности (правовые вопросы образования суверенного государства в процессе национально-освободительной революции) — М.: Международные отношения, 1966, с. 69-70.
[17] Эбзеев. Б.С. Конституция, демократия, права человека. — Москва, Черкесск, Издательство АО «Пул», 1993, с. 169
[18] Boas G. Public International Law. Contemporary Principles and Perspectives. — Edward Elgar Cheltenham, UK; Northampton, MA, USA, 2012 p. 203
[19] Ibid, p. 194
[20] Ibid, p. 205
[21] Cassese A. International Law (Second Edition). – New York, Oxford University Press, 2005, p. 61
[22] Ibid, p.53
[23] Актуальные международно-правовые и гуманитарные проблемы. Сборник статей, выпуск IV — М.: Научная книга, 2003, с. 355-358 ( на английском языке)
[24] Там же, с.156
[25] Там же, с. 357
[26] Там же
[27] Там же, с. 357-358
[28] Cassese A. Op.cit., p. 62
[29] Док. ООН А/RES/61/295, 2 October 2007
Информация об авторе:
Черниченко С.В.
Заслуженный деятель науки Российской Федерации, доктор юридических наук, профессор, главный научный сотрудник Института государства и права РАН
Information about the author:
Stanislav V. Chernichenko
Honored Scientist of the Russian Federation, Doctor of Law, Professor, Chief Researcher of the Institute of State and Law of the Russian Academy of Sciences
