Преобладающую часть своей истории европейские государства и США осуществляли захват территорий, становившихся затем колониями. В результате была создана система, разделившая мироустройство на две части: «цивилизованные страны» и их колонии, ставшие источником ресурсов, рынками сбыта, экономическими придатками «цивилизованных» стран. Благодаря колониям, европейские страны и США развивали свои экономики и наращивали благосостояние. По итогам второй мировой войны колониальная система прекратила своё существование. В этот период времени сложилась Ялтинско-Потсдамская система международных отношений, которая базировалась на новом соотношении сил. Данной системе международных отношений был характерен биполярный порядок, строившийся на согласовании мнения двух держав – США и СССР. Она делила мир на два лагеря: социалистический и капиталистический. В этот же послевоенный период времени было создано современное международное право, которое базируется на принципах Устава ООН. В соответствии с международным правом государства обязаны: сосуществовать в мире независимо от экономической системы; способствовать международной торговле на основе взаимной выгоды; не применять экономические меры принудительного характера, направленные на ущемление суверенных прав государств; обеспечивать компенсацию в случаях национализации, экспроприации или передачи иностранной собственности; не подвергать другие государства дискриминации; содействовать развитию международной торговли и др. После распада Советского Союза Ялтинско-Потсдамская система международных отношений фактически прекратила свое существование и на протяжении последних 30 лет мы наблюдали переходный период, когда в мире доминировали США. Этот период подходит к своему логическому завершению. Вместе с этим подходит к завершению восьми вековое доминирование западной цивилизации. Складывается новый миропорядок. В связи с этим современное международное право, в целом, и международное экономическое право, в частности, переживают сегодня кризис и с большой степенью вероятности будут трансформированы в ближайшем будущем. В статье предпринята попытка осмысления и прогнозирования перспектив становления нового международного правопорядка в экономической сфере.
Ключевые слова: международный экономический правопорядок, международное право, международные организации, Устав ООН.
The emergence of a new international economic order
Abstract: For the predominant part of their history, European states and the United States seized territories that then became colonies. As a result, a system was created that divided the world order into two parts: “civilized countries” and their colonies, which became a source of resources, markets, and economic appendages of “civilized” countries. Thanks to the colonies, European countries and the United States developed their economies and increased their prosperity. As a result of the Second World War, the colonial system ceased to exist. During this period of time, the Yalta-Podstam system of international relations took shape, which was based on a new balance of forces. This system of international relations was characterized by a bipolar order, built on the coordination of the opinions of two powers — the USA and the USSR. She divided the world into two camps: socialist and capitalist. During the same post-war period, modern international law was created, which is based on the principles of the UN Charter. In accordance with international law, states are obliged to: coexist in peace regardless of the economic system; promote international trade on the basis of mutual benefit; not to apply coercive economic measures aimed at infringing on the sovereign rights of states; provide compensation in cases of nationalization, expropriation or transfer of foreign property; not to discriminate against other states; promote the development of international trade, etc. After the collapse of the Soviet Union, the Yalta-Podstam system of international relations virtually ceased to exist and over the past 30 years we have observed a transition period when the United States dominated the world. This period is coming to its logical conclusion. At the same time, the eight-century dominance of Western civilization is coming to an end. A new world order is emerging. In this regard, modern international law, in general, and international economic law, in particular, are experiencing a crisis today and are highly likely to be transformed in the near future. The article attempts to comprehend and predict the prospects for the formation of a new international legal order in the economic sphere.
Key words: international economic legal order, international law, international organizations, UN Charter.
В организации современного международного экономического правопорядка ключевую роль играют международные организации. К наиболее известным организациям универсального (глобального) уровня обычно относят: Всемирную торговую организацию, Международный валютный фонд, Международный банк реконструкции и развития (МБРР), Банк международных расчетов (БМР), Конференция ООН по торговле и развитию (ЮНКТАД), Многостороннее агентство по гарантированию инвестиций (МАГИ); Международный центр по урегулированию инвестиционных споров (МЦУИС).
Можно также выделить универсальные международные организации специальной компетенции: Всемирная организация интеллектуальной собственности (ВОИС); Международный союз электросвязи (МСЭ); Международная организация труда (МОТ); Всемирная туристская организация; Всемирная таможенная организация; Международная морская организация (ИМО) и др.
Существует огромное количество международных организаций многостороннего, регионального, группового характера: Организация экономического сотрудничества и развития (ОЭСР); Организация стран-экспортеров нефти (ОПЕК); Шанхайская организация сотрудничества; Евразийский экономический союз и др.
Названные международные организации имеют богатую историю, в их рамках или под их эгидой принято множество международных актов.
На постсоветском пространстве экономическая интеграция идет по нескольким направлениям: Содружество независимых государств (СНГ); Евразийский экономический союз (ЕАЭС/ЕврАзЭС); Союзное государство России и Белоруссии.
В XXI веке Россия сместила внешнеполитические интересы в сторону Азиатско-Тихоокеанского региона (АТР), к укреплению экономических связей с «не-Западом». Поэтому на первое место вышли практические вопросы экономического сотрудничества с азиатскими странами: Китаем, Индией, Вьетнамом, Южной Кореей, Северной Кореей, Ираном и др. Создана и развивается Шанхайская организация сотрудничества с участием России. Россия и ЕАЭС участвуют в осуществляемом Китаем трансевразийском торгово-инфраструктурном проекте под название «Экономический пояс «Шёлковый путь». Реализуется выдвинутая Россией идея создания Большого евразийского партнерства. Укрепляются связи с организациями интеграционного типа в АТР: Ассоциацией государств Юго-Восточной Азии (АСЕАН), Организацией Азиатско-Тихоокеанского экономического сотрудничества (АТЭС).
Международное экономическое сотрудничество в рамках указанных организаций регулируется международным экономическим правом. В свою очередь, международное экономическое право составляют, главным образом, три подотрасли: международное торговое право, международное финансовое право, международное инвестиционное право.
Ядром международного торгового права является нормативный комплекс, который сложился на основе Соглашения об учреждении Всемирной торговой организации и более 50 договоров/актов, приложенных к Соглашению. Всю эту совокупность договоров принято называть правом ВТО. Появлению ВТО и права ВТО предшествовала трудная и сложная история международных торговых отношений, и особенно этап второй половины ХХ века.
Международная финансовая система прошла в своем развитии несколько стадий. Со времен Парижской конференции 1867 года все национальные валюты были «привязаны» к золоту. После Второй мировой войны начался этап Бреттон-Вудской валютной системы. Центральным звеном системы стал Международный валютный фонд, получивший статус специализированного учреждения ООН. Его главная задача – обеспечить равновесие платежных балансов государств-участников и тем самым устойчивость МФС. Достигается задача путем предоставления кредитов.
США добились, чтобы все национальные валюты были «привязаны» к доллару США, тогда как доллар США продолжал оставаться «привязанным» к золоту; задолженность по внешней торговле стали погашать в долларах США. Доллар стал частью золото-валютных резервов, «мировой» валютой.
Монополизм доллара закончился с развалом Бреттон-Вудской системы (1976): европейские государства взяли курс на создание своей – общей – валюты, и по правилам МВФ «привязка» национальных валют к доллару перестала быть обязанностью – стала правом государств.
Международное инвестиционное сотрудничество развивалось на протяжении достаточно длительного исторического периода. Отсутствие международных договоров в этой сфере на начальном этапе развития компенсировалось международными обычаями. В XIX – начале XX вв. правовые основы для инвестирования за рубежом создавались договорами о дружбе, торговле и мореплавании.
Появившиеся в начале второй половины ХХ в. в связи с крушением колониальной системы независимые государства были заинтересованы в новых правилах регулирования международных инвестиционных отношений, в разработке которых они могли принять самостоятельное участие. Это обстоятельство явилось одной из причин создания механизма международно-правового регулирования инвестиционных отношений на двусторонней и многосторонней договорной основе.
Особая роль в сфере иностранных инвестиций отводится многосторонним международным договорам: Вашингтонская конвенция от 18 марта 1965 г. «Об урегулировании инвестиционных споров между государствами и физическими или юридическими лицами других государств»; Сеульская конвенция от 11 октября 1985 г. о создании Многосторонне агентство по гарантиям инвестиций (МАГИ), одной из задач которого является предоставление гарантий защиты иностранных инвестиций от некоммерческих рисков, включая совместное и повторное страхование.
Другим универсальным международным договором является действующее в рамках ВТО Соглашение по связанным с торговлей инвестиционным мерам (ТРИМс), цель которого состоит в устранении искажающих торговлю последствий инвестиционных мер, принимаемых государствами-членами ВТО.
Вышеуказанная система правового регулирования экономических отношений между субъектами международного права сложилась в период после Второй мировой войны в рамках Ялтинско-Потсдамской системы международных отношений, которая фактически прекратила свое существование после распада Советского Союза.
После окончания Холодной войны повсюду в мире ожидали нового начала в международных отношениях. Однако Запад при лидирующей роли Вашингтона сделал выбор в пользу инерционной политики, предполагая «автоматическое» распространение сферы своего доминирования на весь остальной мир как естественного следствия своей «победы в Холодной войне». США через запущенный в оборот тезис о неком «порядке, основанном на правилах» фактически отрицают и разрушают послевоенный миропорядок, основанный на коллективно согласованных, универсальных, то есть обязательных для всех международно-правовых инструментах, прежде всего Уставе ООН.
Текущий всеобъемлющий кризис мироустройства обусловлен различиями в ожиданиях «нового миропорядка» между Западом и незападным миром. Растущая поляризация и блоковость в международных делах нанесли удар по существованию единого информационного и экономического пространства. На фоне распада основ Бреттон-Вудской системы есть запрос на региональные торгово-экономические союзы. На фоне очевидного цивилизационного раскола свою неэффективность показали инструменты «мягкой силы» Запада, рискнувшего с катастрофическими последствиями для себя использовать взаимозависимость как оружие. Как следствие наблюдается дестабилизация и распад глобального мира на региональные кластеры, которые служат материалом для выстраивания нового миропорядка на полицентричной основе, отражающей культурно-цивилизационное многообразие мира (включая Россию как государство-цивилизацию), которое подавлялось западным доминированием на протяжении веков.
Все это говорит о том, что мир вновь переживает переломный момент своего развития, исход которого предопределит в том числе горизонты международных отношений и параметры глобального управления к рубежу 2030 года, и, скорее всего, процессы мирового переустройства затянутся еще на 5-10 лет. Ближайшие годы станут периодом переосмысления концептуальных подходов всех международных акторов к тому, какой должна быть система международных отношений, отвечающая требованиям времени.
Парадигма дальнейшего развития складывающейся на наших глазах системы будет сформулирована во многом в зависимости от результатов СВО на Украине. Будучи разыгрываем в ограниченном территорией Украины гибридном формате, этот конфликт, по существу, будет иметь последствия мировой войны ввиду плотной вовлеченности в него коллективного Запада (в том числе НАТО и Евросоюза) и России. После СВО мир уже не сможет быть прежним. Исход этого конфликта как эндшпиль восьмивекового «выяснения отношений» между Западным миром и Россией послужит мощным катализатором формирования многополярного порядка, который обеспечит пространство субъектности для всех государств и народов. Произойдет распад исторического Запада в его геополитической конфигурации, сложившейся после Второй мировой войны, с перспективой реинтеграции всех трех его составных частей в свои соответствующие региональные расклады — Северную Америку, Евразию и Восточную Азию/ATP.
Многочисленные внутренние конфликты в Соединенных Штатах и в Европе перешли в латентный режим, но будут требовать своего разрешения, поскольку речь идет о комплексном кризисе западного общества, сопоставимом с Великой депрессией 30-х гг. Выход из промежуточного кризиса конца 70-х был найден на путях перехода к неолиберальной экономической политике (рейганомика-тэтчеризм) и глобализации, подвергнувших «ползучей» ревизии послевоенный «общественный договор» в западных странах.
Соответственно, и общая конструкция геополитического миропорядка, создававшаяся Вашингтоном после окончания Холодной войны и переживающая системный кризис, вряд ли может быть реанимирована. Присущая ей блоковость политического мышления способна привести лишь к масштабному конфликту глобального характера, чего основные государства, включая США и коллективный Запад в целом, будут стремиться всемерно избегать. Это связано с интересами бизнеса, которому нужны стабильность и предсказуемость. Более правдоподобной представляется альтернатива более-менее системного консенсуса, отвечающего потребностям и подходам различных центров силы в Евразии, Африке и Латинской Америке, как это произошло на фоне распада колониальных империй в первой половине XX века. В целом ситуация в треугольнике Россия — США -Китай, очевидно, будет в преимущественной степени влиять на будущую мировую конфигурацию, побуждать США к принятию многополярности как «новой нормальности». Курс США по одновременному сдерживанию России и Китая на деле способствует перераспределению экономической мощи и влияния в Западном альянсе в пользу США.
Можно прогнозировать эрозию системы Европейского союза, объединяющего наиболее последовательных союзников США, которые продолжают утрачивать свою субъектность и, несмотря на явные политические и экономические издержки для себя, скатываются на позиции беспрекословного подчинения курсу Вашингтона, использующего европейский бизнес, включая германский, для реиндустриализации Америки и укрепления англосаксонской оси Вашингтон-Лондон-Канберра. Такая ситуация, объективно, таит в себе, на перспективу, возможности усиления центробежных тенденций в ЕС и роста потенциала для принятия западноевропейскими странами защитных мер для обеспечения национальных интересов.
Очевидным представляется дальнейшее нарастание процессов деглобализации. Все большее значение для государств, претендующих на роль региональных лидеров, приобретают факторы достижения экономического, производственного, научного, технологического и валютно-финансового суверенитета. Наряду с этим центр тяжести внешнеполитической активности неизбежно будет смещаться в сторону Мирового большинства — регионов Азии, Евразии, Африки и Латинской Америки.
В условиях деглобализации и регионализации международных отношений начинается активное формирование макрорегионов (больших пространств, надрегионов), которые будут иметь, в зависимости от своей предметной основы (вопросы политического или финансово-экономического характера, вопросы безопасности и продовольственного обеспечения и т.д.), различный состав стран.
В силу активного развития в эпоху бурной глобализации информационных технологий и разветвлённых логистических связей последних десятилетий макрорегионы будут носить преимущественно надрегиональный характер (выйдя за традиционный формат географического соседства и классического регионализма). На перспективу ближайших 10-15 лет двумя крупнейшими, оформляющимися в настоящее время макрорегионами станут, вероятнее всего, два макрорегиональных блока — страны Запада и государства Мирового большинства.
Будущие международные институты и организации будут фиксировать и территориально охватывать границы новых макрорегионов, учитывая предметную специфику межгосударственного взаимодействия в рамках соответствующего макрорегиона. В экономическом отношении минимальной демографической основой для формирующихся макрорегионов станут пространства, чья численность составит не менее 600 миллионов человек, что будет являться достаточным минимумом для развития рынка соответствующего макрорегиона.
Созданный в послевоенный период международный правопорядок с центральной ролью ООН и универсальными международно-правовыми инструментами фактически приостановил свое действие в условиях системной конфронтации между Западом и Россией. Это относится прежде всего к поддержанию мира и безопасности. К тому же, основные многосторонние договоры и соглашения, направленные на предотвращение ядерных испытаний, поддержание ядерного паритета, ограничение вооружений и опасной военной деятельности, прекратили свое действие вследствие выхода из них в одностороннем порядке США или приостановки действия в ответ на это с российской стороны.
При этом со стороны государств Мирового большинства, прежде всего развивающихся стран, растет запрос на инклюзивность сложившейся архитектуры глобального управления. Налицо также наличие политической воли со стороны этих стран реализовать в своей внешней политике и мировых делах свою культурно-историческую идентичность. Указанные тренды уже признаются деятелями администрации Дж.Байдена. Вопрос в том, насколько далеко Вашингтон может пойти в адаптации контролируемых им институтов к указанным императивам. Не исключено, что этого будет мало и поздно. В силу этого также нельзя исключать того, что трансформация, обновление или переустройство системы ООН на подлинно инклюзивной основе не обойдется без институциональных потрясений.
Начавшийся с 1971 года процесс трансформации и реформирования валютно-финансовой системы, заложенной в Бреттон-Вудсе на долларовой основе, последовательно и ускоренными темпами движется в направлении снижения международной роли доллара и других западных валют. Использование доллара как оружия подрывает саму легитимность этой системы. Одновременно обозначились реальные перспективы формирования многоэлементной системы региональных валют, используемых в международных платежах, прежде всего в регионах.
Все более рельефную заявку на превращение в мощный экономический центр силы делают интеграционные объединения государств, преимущественно расположенные в евразийской зоне — БРИКС, ШОС, ЕАЭС, АСЕАН. Основа для реализации концепции Большого евразийского партнерства будет неизбежно укрепляться за счет разрушения институционального и иного западного контроля в этом регионе.
Среди определяющих тенденций — продолжение перемещения фокуса глобальной политической и экономической активности в Азиатско-Тихоокеанский регион. Только в этом регионе мира могли возникнуть прогнозы и проекты, подобные «Великой конвергенции» Кишора Махбубани (Сингапур). Здесь четко преобладает настрой на позитивную многосторонность, международное право и центральную роль ООН, многовекторную дипломатию, прагматизм и деидеологизированность. Как наследие Движения неприсоединения в нынешней ситуации вновь «заиграла» тема мирного сосуществования. Таковы по своей заряженности внешнеполитические идеологемы Китая («Сообщество единой судьбы человечества»), многовекторные, с разнообразной геометрией стратегии Индии («Действуй на Востоке» и «Действуй на Западе», а также «реформированная многосторонность» в отношении ООН, ВОЗ, ВТО, МВФ/ВБ). Этим принципам отвечает деятельность таких форматов, как БРИКС, ШОС и Группа двадцати.
В АТР достаточно трезвых сил, придерживающихся системы взглядов, согласно которой навязывание извне искусственных формул «порядка», ведущего к расколу региональной жизни, категорически неприемлемо. Поэтому один из сценариев экстраполяции такой тенденции — здоровая консолидация этих сил, в частности, в континентальной части Азии, где более продвинуты интеграционные процессы, где заметно меньше потенциальных «цепочек союзников» Вашингтона (по сравнению с «тихоокеанской» частью АТР), наконец, где Россия и Китай играют первостепенные роли, основываясь на своем стратегическом взаимодействии.
Нарастает значение ресурсообеспеченности государств, в том числе полезными ископаемыми, особенно имеющими стратегическое значение: энергоресурсами, продовольствием, водными ресурсами, включая запасы пресной воды. В условиях роста температурных перепадов и погодных аномалий в последние десятилетия, деградации сельскохозяйственных земель, загрязнения источников пресной воды, а также активного роста населения Земли вопросы продовольственной безопасности наряду с доступом к энергетическим ресурсам выходят на первый план.
Следует ожидать резкого возрастания интереса и соперничества за ресурсы малоосвоенных регионов, в первую очередь Арктики, позднее Антарктики. Следующими шагами станут «зашельфовые» пространства Мирового океана. Соперничество и конкуренция за освоение этих зон, помимо самостоятельного исключительно большого значения, уже в недалеком будущем станут главными драйверами экономического и технологического развития стран, факторами, определяющими их место в формирующейся новой, горизонтальной международной системе.
Вместе с тем достижения в области технологий, особенно в таких областях, как искусственный интеллект, биотехнологии и возобновляемые источники энергии, будут продолжать формировать новую политэкономию глобального развития, контуры которой пока не просматриваются.
Динамичное развитие технологий искусственного интеллекта (ИИ), взрывной рост вычислительных компьютерных мощностей и создание квантовых технологий, трансформации в области производства, накопления и хранения электроэнергии (включая развитие технологий ВИЭ, водородной энергетики и реакторов на быстрых нейтронах) в совокупности ведут человечество в сторону очередного технологического скачка. Неизбежным следствием такого скачка станет ужесточение конкуренции между ведущими технологическими державами за то, в каком виде и на основе чьих технологий будет осуществлён переход к новому технологическому укладу.
В сфере глобальной экономики и финансов в настоящее время происходит своего рода «черный передел» в плане значимости природных ресурсов, включая минеральное сырье, энергоресурсы и продовольствие. Одновременно начинается демонтаж западной системы неоколониального доминирования и эксплуатации развивающихся стран при попытках США восстановить у себя реальный сектор экономики.
При продолжении энергоперехода (вне зависимости от его скорости) международные противоречия по вопросам доступа к углеводородам (как основе текущего технологического уклада) будут дополнены противоречиями по вопросам доступа государств мира к редкоземельным металлам (как основе будущего технологического уклада), использующимся при производстве большинства технологий в сфере ВИЭ.
Немаловажно и то, что, как и в случае с углеводородными ресурсами, количество стран, обладающих крупнейшими запасами таких редкоземельных металлов, ограничено.
В то же время США и их западные союзники выстраивают новые жесткие рамки, препятствующие развитию развивающихся стран, используя такие глобальные вызовы и угрозы, как, например, изменение климата. Апеллируя к императиву решения этой и других проблем, к интересам всего человечества, Запад ставит развивающиеся страны в заведомо проигрышное положение, не учитывая уровень их развития, что трудно расценить иначе как культивирование их неоколониальной зависимости, в том числе технологической, и решение собственных задач за чужой счет.
Нехватка сырьевых товаров и продовольствия из-за санкций, нарушение логистических цепочек, перевооружение производства и проблемы, связанные с чрезмерно завышенными темпами энергоперехода, создают предпосылки для качественно новой экономической среды, в которой не будут срабатывать традиционные методы и инструменты макроэкономического регулирования.
Финансовое бремя увеличивается из-за высоких процентных ставок, прежде всего в западных странах, которым приходится отвечать на вызов заката финансиализации экономики и реиндустриализации. В этой связи приходится сокращать расходы, в том числе на оборону и социальное обеспечение. Неизбежно будут расти расходы на обустройство иммиграции из других регионов мира, попыток ее интеграции в общество западных стран.
В целом новая система экономического устройства будет характеризоваться переходом от финансово-экономической модели, основанной на принципах спекулятивной экономики и доминирования производных финансовых инструментов, в сторону возврата к реальной экономике, что будет являться залогом решения проблем собственного развития и обеспечения своего экономического, технологического и промышленного суверенитета.
Инициатива Пекина «Один пояс — один путь» постепенно расширяет влияние Китая в Евразии, Юго-Восточной Азии, на Ближнем Востоке, в Северной и Восточной Африке, а также в Средиземноморской Европе. Благодаря этому проекту опосредованное влияние Пекина в этих регионах постепенно вытесняет американское, которое сохраняется на Британских островах и в Северной Европе, включая Германию.
В части формирования нового экономического порядка можно констатировать, что российские энергоносители, металлы, минералы и другие природные ресурсы питают экономики Глобального Юга и уже недоступны по прежним ценам для США и членов враждебной России коалиции.
Американские санкции дают Китаю и России мощный стимул для создания консорциумов с Ираном и другими странами для преодоления зависимости от Америки в сфере гражданского и военного производства, а также производства продукции двойного назначения, включая, например, пассажирские самолёты.
Способность Соединённых Штатов финансировать проецирование своего глобального влияния с помощью долгосрочных казначейских облигаций вызывает всё больше сомнений, учитывая репутационный ущерб от конфискации долларовых резервов Ирана, Венесуэлы, Ливии, Афганистана и России.
Растущие риски односторонних санкций США вынуждают страны вести расчёты по экспорту и импорту в национальных валютах, использовать свопы для курсов валют с основными торговыми партнерами, переходить на твёрдые валюты помимо доллара, вводить трансграничные цифровые валютные терминалы и создавать дополнительные расчётные центры для ведения международной торговли. Непомерные привилегии, обеспечивавшие глобальное доминирование США, постепенно утрачиваются.
Китай, Индия, Россия, арабские производители нефти и другие растущие экономические и финансовые державы реагируют на стимулы к созданию отдельного финансового миропорядка, который станет альтернативой долларовой системе SWIFT и подорвёт эффективность американских санкций как инструмента внешней политики.
Возрастает зависимость США и их союзников от поставок топлива для АЭС в связи с тем, что основные ресурсы — у России и дружественных ей стран.
Исчерпание американоцентричной модели глобализации порождает множество региональных торговых и инвестиционных режимов и разрывает глобальные рынки, из которых могут исключаться крупные игроки, прежде всего США и ЕС; тон задают ведущие региональные игроки и региональные интеграционные объединения там, где они имеются или создаются, например, АСЕАН и Афросоюз.
Споры по поводу международных транзакций решаются на двусторонней основе или в рамках региональных процессов; государства всё реже прибегают к глобальным механизмам урегулирования споров, включая ВТО.
Мир продолжает апеллировать к специализированным органам ООН для решения технических проблем, но Совет Безопасности и другие международные организации, парализованные соперничеством и разногласиями великих держав, утратили свой дипломатический потенциал. На воссоздание эффективных структур глобального управления уйдет 10-15 лет, в течение которых все процессы будут «утрясаться» на уровне регионов. Только тогда можно будет судить о конкретных параметрах новой глобальной архитектуры.
Сегодня практически не заключаются новые глобальные, универсальные договоры и соглашения, устанавливающие обязательные для всех правила. Происходит дальнейшая атрофия общемировых режимов регулирования. Одновременно вызревает межцивилизационный консенсус, который отражает культурно-цивилизационное многообразие мира и послужит основой новой системы глобального управления — скорее всего, обновленной ООН с увеличением числа постоянных членов Совета Безопасности, призванным сделать его по-настоящему представительным и эффективным.
Однако опыт исторических аналогий и трансформаций существовавших систем и подсистем международных отношений свидетельствует, что, как правило, инструменты и механизмы отживающей системы международных отношений прекращали своё существование (хотя отдельные элементы, безусловно, могли быть заимствованы и в рамках новой системы). С учётом этого есть основания полагать, что вероятность успешного реформирования системы ООН существует, но такие перспективы далеко не гарантированы.
Информация об авторе:
Данельян Андрей Андреевич, доктор юридических наук, профессор,
Проректор по учебной работе и молодежной политике, заведующий кафедрой международного права Дипломатической академии МИД России.
Information about the author:
Danelyan Andrey Andreevich, Doctor of Law, Professor,
Vice-Rector for Academic Affairs and Youth Policy, Head of the Department of International Law, Diplomatic Academy of the Ministry of Foreign Affairs of Russia.
