Суррогатное материнство и торговля детьми: позиция Специального докладчика ООН*

Суррогатное материнство как относительно новый институт права, возникший с развитием так называемых соматических прав, и одновременно прибыльный бизнес ставит целый ряд правозащитных проблем с точки зрения действующего международного права прав человека. По-христиански признаваемое противоестественным и морально недопустимым, суррогатное материнство неоднозначно воспринимается в различных государствах на уровне права и практики. В России суррогатное материнство разрешено, однако периодически предпринимаются попытки его запрета. Настоящая статья обобщает позицию Специального докладчика по вопросу о торговле детьми и сексуальной эксплуатации детей, включая детскую проституцию, детскую порнографию и изготовление прочих материалов о сексуальных надругательствах над детьми, выраженную касательно связи суррогатного материнства с торговлей детьми в докладах 2018 и 2019 гг. Опора Специальным докладчиком на результаты работы Комитета ООН по правам ребенка, Совета Европы и Гаагской конференции по международному частному праву, руководство экспертом Конвенцией о правах ребенка 1989 г. и Факультативным протоколом к Конвенции, касающимся торговли детьми, детской проституции и детской порнографии 2000 г., делает анализ востребованным для России, которая является участницей как Конвенции, так и Факультативного протокола к ней. Настоящая публикация подготовлена в рамках поддержанного Российским фондом фундаментальных исследований научного проекта № 18-011-00292.

Ключевые слова: международное право, права человека, христианство, суррогатное материнство, торговля детьми.

Surrogacy and Sale of Children: Position of the UN Special Rapporteur

Abstract. Surrogacy as a relatively new institution of law that emerged with the development of so-called somatic rights, and at the same time as a profitable business, raises a number of human rights problems from the point of view of current international human rights law. Recognized as unnatural and morally unacceptable in Christianity, surrogacy is perceived differently in different states at the level of law and practice. In Russia, surrogacy is allowed, but attempts to ban it are made from time to time. This article summarizes the position of the Special Rapporteur on the sale of children and the sexual exploitation of children, including child prostitution, child pornography and other materials on child sexual abuse, expressed on the link between surrogacy and child trafficking in the 2018 and 2019 reports. The Special Rapporteur builds on the work of the UN Committee on the Rights of the Child, the Council of Europe and the Hague Conference on Private International Law; in her work Special  Rapporteur is guided by the 1989 Convention on the Rights of the Child and the 2000 Optional Protocol to the Convention on the Sale of Children, Child Prostitution and Child Pornography. That makes the analysis relevant for Russia, which is a party to both the Convention and the Optional Protocol to it. This publication was prepared within the framework of the scientific project No. 18-011-00292 supported by the Russian Foundation for Basic Research.

Keywords: international law, human rights, Christianity, surrogate motherhood, surrogacy, sale of children.

Введение. Суррогатное материнство определяется Всемирной организацией здравоохранения как одна из вспомогательных репродуктивных технологий, т.е. «методов лечения или процедур, которые включают в себя манипуляции in vitro с человеческими ооцитами, спермой и эмбрионами с целью добиться наступления беременности»[1]. Подавляющее большинство современных механизмов суррогатного материнства являются механизмами гестационного суррогатного материнства, где суррогатная мать – «женщина, вынашивающая беременность по договоренности, что она передаст рожденного ребенка предопределенному родителю (родителям)»[2] – не является генетически родной младенцу, которого она вынашивает[3].

С христианской точки зрения, отраженной, например, в Основах социальной концепции Русской Православной Церкви 2008 г., ««суррогатное материнство»… противоестественно и морально недопустимо даже в тех случаях, когда осуществляется на некоммерческой основе. Эта методика предполагает разрушение глубокой эмоциональной и духовной близости, устанавливающейся между матерью и младенцем уже во время беременности. / «Суррогатное материнство» травмирует как вынашивающую женщину, материнские чувства которой попираются, так и дитя, которое впоследствии может испытывать кризис самосознания» (пункт XII.4)[4].

Россия относится к числу стран с прискорбно развитым рынком услуг суррогатного материнства, разрешенного с 1994 г. и в настоящее время регулируемого положениями ряда нормативно-правовых актов различного уровня: Семейным кодексом РФ 1995 г., Федеральным законом «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации» 2011 г., приказом Минздрава РФ «О порядке использования вспомогательных репродуктивных технологий, противопоказаниях и ограничениях к их применению» от 30 августа 2012 г., Письмом Министерства здравоохранения РФ «О направлении клинических рекомендаций (протокола лечения) «Вспомогательные репродуктивные технологии и искусственная инсеминация» от 15 февраля 2019 г. и др.

Неоднократно предпринимались попытки запрета суррогатного материнства в России[5]. Буквально в апреле 2020 г. Департамент медицинской помощи детям и службы родовспоможения Министерства здравоохранения РФ адресовал запрос Российской ассоциации репродукции человека (РАРЧ) явно в ключе новой такой попытки[6], однако подготовленный членом Комитета по этике и праву О.В. Зиновьевой ответ был дан позитивный в отношении правомерности суррогатного материнства в РФ вплоть до ссылки на необходимость развивать въездной медицинский туризм, поддерживаемый Правительством РФ в приоритетном порядке (предпоследний абзац раздела II Приложения 1 к ответу РАРЧ). Правовая позиция г-жи Зиновьевой противоречит иным оценкам[7] и является абсолютно голословной в части международно-правовых обязательств России[8].

В этой связи настоящая статья нацелена на прояснение лишь одной стороны суррогатного материнства как нарушения прав человека – той, что представлена в специальных тематических докладах касательно суррогатного материнства и торговли детьми, подготовленных Специальным докладчиком ООН по вопросу о торговле детьми и сексуальной эксплуатации детей в 2018 и 2019 гг. Напомним, что данный специальный докладчик действует на основании мандата Совета по правам человека (изначально – Комиссии по правам человека) и руководствуется в своей деятельности Конвенцией о правах ребенка 1989 г. и Факультативным протоколом к Конвенции, касающимся торговли детьми, детской проституции и детской порнографии 2000 г., а Россия является участницей как Конвенции, так и Факультативного протокола к ней.

Основное содержание. Специальный докладчик по вопросу о торговле детьми и сексуальной эксплуатации детей, включая детскую проституцию, детскую порнографию и изготовление прочих материалов о сексуальных надругательствах над детьми, г-жа Мод де Бур-Букуиккио, подготовила два тематических исследования по вопросу о суррогатном материнстве и торговле детьми, соответственно, в 2018[9] и в 2019[10] гг. (далее Доклад 2018 г. и Доклад 2019 г.).

Проблема суррогатного материнства и торговли детьми, по словам Специального докладчика, стала предметом специального рассмотрения, поскольку явилась еще одним «пробелом» в действующем международном нормативно-правовом регулировании защиты детей и логически продолжила предпринятое до этого Специальным докладчиком исследование вопроса незаконного усыновления, в котором уже было отмечено, что «из-за сохраняющегося международного нормативно-правового вакуума в области международного коммерческого суррогатного материнства дети, родившиеся таким путем, по-прежнему подвержены нарушению их прав, так как эта практика часто приравнивается к торговле детьми»[11].

В своей работе над проблемой суррогатного материнства в контексте торговли детьми «Специальный докладчик опиралась на обзор работы Комитета по правам ребенка, Совета Европы и Гаагской конференции по международному частному праву»[12], подчеркнул, что не является первооткрывателем проблемы, а лишь вносит свой вклад с позиции своего мандата.

Первый тематический доклад обобщает практику суррогатного материнства в свете торговли детьми и отвечает на вопросы, «в каких случаях договоренности о суррогатном материнстве можно квалифицировать как торговлю детьми в соответствии с международным правом прав человека и в соответствии с Факультативным протоколом к Конвенции о правах ребенка, касающимся торговли детьми, детской проституции и детской порнографии. В нем анализируется широкий круг положений, регулирующих суррогатное материнство, в условиях отсутствия на сегодняшний день четких и конкретных международных норм. В исследовании отмечается наличие злоупотреблений как в нерегулируемой, так и в регулируемой сфере. В целях укрепления легитимности и жизнеспособности основополагающей нормы, запрещающей торговлю детьми, в исследовании приводятся анализ и рекомендации в отношении осуществления этого запрета в контексте суррогатного материнства» (п. 9 Доклада 2018 г.). Во втором докладе «[в]виду отсутствия международного консенсуса в отношении суррогатного материнства с правовой, нормативной, политической и этической точек зрения, Специальный докладчик решила разработать минимальные гарантии защиты родившихся с помощью суррогатного материнства детей, которыми могут руководствоваться государства в своих усилиях по наилучшему обеспечению интересов ребенка» на основе анализа регулирования суррогатного материнства в различных юрисдикциях (п. 9-10 Доклада 2019 г.).

Свой первый тематический доклад о суррогатном материнстве и торговле детьми Специальный докладчик г-жа де Бур-Букуиккио представила на 37-й сессии Совета по правам человека в марте 2018 г.[13], второй – Генеральной Ассамблее ООН в октябре 2019 г.

В Докладе 2018 г. поднимались неотложные проблемы в сфере суррогатного материнства, злоупотребления в рамках систем суррогатного материнства, применимые международно-правовые основы и основное внимание сосредотачивает на возможной связи суррогатного материнства и торговли детьми. Специальный докладчик рассматривал три элемента торговли детьми (первый элемент: вознаграждение или любое иное возмещение (плата); второй элемент: передача ребенка (передача); третий элемент: обмен (плата за передачу)), а далее анализировал торговлю детьми в десяти конкретных контекстах суррогатного материнства:

1. Торговля детьми и время заключения договора.
2. Торговля детьми и родительские права при рождении.
3. Торговля детьми и исключительные родительские права.
4. Торговля детьми и торговля услугами.
5. Торговля детьми и посредники.
6. Торговля детьми и непринятие «права на ребенка».
7. Торговля детьми и роль регулирования.
8. Торговля детьми и альтруистическое суррогатное материнство.
9. Торговля детьми и признание иностранного суррогатного материнства.
10. Торговля детьми и отказ от ребенка после рождения.

В завершение доклада эксперт предложил свои выводы и рекомендации.

В данном докладе Специальный докладчик выразил озабоченность тем, что дети могут оказаться в качестве «товара» при распространении применения процедуры суррогатного материнства[14]. Специальный докладчик подчеркивал, что «в международном праве «права на ребенка» не существует. Ребенок является не товаром или услугой, которые государство может гарантировать или предоставлять, а человеком, наделенным определенными правами. Поэтому обеспечение «права на ребенка» будет идти вразрез с обеспечением равных прав человека ребенка. Необходимо всячески противодействовать подходу, основанному на признания «права на ребенка», поскольку он подрывает основополагающее видение ребенка как личности, наделенной правами человека» (п. 64)[15].

«Суррогатное материнство – это растущая отрасль, движимая международным спросом, что делает ее предметом озабоченности с точки зрения прав и защиты детей. Коммерческое суррогатное материнство, которое в настоящее время практикуется в некоторых странах, обычно сводится к продаже детей»[16]. Специальный докладчик особенно остановилась в этой связи на позиции Американской ассоциации адвокатов, которая заключается в рассмотрении отношений по поводу суррогатного материнства как исключительно рыночных, которым не требуется и даже повредит государственное регулирование (п. 26-27 Доклада). «Если эта позиция будет принята, то успехи в деле разработки норм и стандартов защиты ребенка в области усыновления будут сведены на нет, и возникнет новая волна нарушений прав человека»,- отмечал Специальный докладчик в п. 27 Доклада 2018 г.

В п. 34 Доклада 2018 г. отмечается следующее: «Статья 35 Конвенции о правах ребенка гласит: «Государства-участники принимают на национальном, двустороннем и многостороннем уровнях все необходимые меры для предотвращения похищения детей, торговли детьми или их контрабанды в любых целях и в любой форме». Фраза «в любых целях и в любой форме» является существенной, и суррогатное материнство не является исключением из запретов, предусмотренных этой статьей. Формирование семьи не должно происходить путем «похищения детей, торговли детьми или их контрабанды».

В п. 35 Доклада 2018 г. Специальный докладчик указал, что «Запрет на торговлю детьми четко изложен в статье 1 Факультативного протокола к Конвенции о правах ребенка, касающегося торговли детьми, детской проституции и детской порнографии. В пункте а) статьи 2 Факультативного протокола торговля детьми определяется как «любой акт или сделка, посредством которых ребенок передается любым лицом или любой группой лиц другому лицу или группе лиц за вознаграждение или любое иное возмещение». Смысл положений Конвенции о правах ребенка и Факультативного протокола к Конвенции о правах ребенка, касающегося торговли детьми, детской проституции и детской порнографии, заключается в том, что торговля детьми наносит серьезный ущерб и является нарушением прав человека сама по себе, без необходимости доказывать любые другие нарушения прав в рамках Конвенции, такие как сексуальная или трудовая эксплуатация».

Важным представляется замечание Специального докладчика, высказанное в п. 37 Доклада 2018 г., а именно «Конвенция о правах ребенка предполагает допустимое разнообразие государственной политики в отношении как внутреннего, так и международного усыновления. Таким образом, некоторые государства рассматривают как внутреннее, так и международное усыновление в качестве позитивных методов создания семьи, тогда как законодательство других государств не предусматривает возможности ни того, ни другого. В Гаагской конвенции о защите детей и сотрудничестве в области международного усыновления 1993 года четко указывается, что независимо от этих политических разногласий государства должны создавать гарантии с целью предотвращения того, чтобы похищения и контрабанда детей и торговля ими использовались в качестве способов формирования семьи. Этот принцип также применим к суррогатному материнству. В этой связи Комитет по правам ребенка в своих обзорах положения дел в государствах, затрагиваемых суррогатным материнством, занимает последовательную позицию, заявляя, что без надлежащего регулирования суррогатное материнство может представлять собой торговлю детьми…»[17].

В своем докладе Специальный докладчик указал, что «интересы ребенка должны лежать в основе любого решения, принимаемого в отношении отцовства и ответственности родителей… Суды или другие компетентные органы должны участвовать в таких определениях, поскольку частные контракты обычно не обеспечивают достаточных гарантий прав человека»[18].
Специальный докладчик также выразила обеспокоенность по поводу того, что будущие родители из богатых государств нанимают суррогатных матерей в развивающихся государствах, в которых действуют слабые институты и правила, что влечет за собой дисбаланс сил и увеличивает уязвимость детей и суррогатных матерей к различным формам эксплуатации»[19].

В Докладе 2019 г. Специальный докладчик отметил важнейшие международные инициативы по проблемам суррогатного материнства, в частности, межучрежденческое совещание по вопросам суррогатного материнства и прав человека, организованное в 2018 году Управлением Верховного комиссара ООН по правам человека (УВКПЧ), Фондом Организации Объединенных Наций в области народонаселения (ЮНФПА) и Всемирной организацией здравоохранения в Бангкоке, в рамках которого была подчеркнута «необходимость регулирования суррогатного материнства на международном уровне и разработки законодательных мер и политики на основе правозащитных подходов в целях защиты прав всех заинтересованных сторон и предотвращения эксплуатации» (п. 16).

Далее эксперт расширил в сравнении с Докладом 2018 г. обзор международно-правовых основ, применимых к суррогатному материнству с позиций защиты детей. В п. 18 Доклада 2019 г. Специальный докладчик подтвердил, что при принятии решений по суррогатному материнству важно отстаивание наилучших интересов ребенка, и сослался на «замечание общего порядка № 14 (2013) Комитета по правам ребенка, где говорится о необходимости уделять первоочередное внимание наилучшему обеспечению интересов ребенка (CRC/C/GC/14), разъясняется, что при оценке наилучших интересов необходимо обеспечивать сбалансированность между соображениями обеспечения защиты, которые могут ограничивать права, и мерами по расширению возможностей, которые позволяют осуществлять права в полном объеме».

Специальный докладчик отметил, что «…наилучшие интересы ребенка должны гарантироваться, как минимум, путем обеспечения ему уверенности в отношении его идентичности, статуса и родителей. Серьезные проблемы возникают в странах, где договоры о суррогатном материнстве считаются недействительными, не подлежат принудительному исполнению и даже могут послужить основанием для уголовного преследования, что имеет тяжелые последствия для ребенка, родившихся в результате международной договоренности о суррогатном материнстве» (п. 19).

Специальный докладчик выделил особо вопросы недискриминации и права на здоровье родившихся с помощью суррогатного материнства детей, вопросы в части гражданства, безгражданства и идентичности, доступа детей к информации о происхождении и проблемы семейного окружения.

В п. 21 Доклада 2019 г. Специальный докладчик напомнил, что в «случае международных договоренностей о суррогатном материнстве особенно важно, чтобы различные национальные правовые рамки не приводили к возникновению дискриминационных ситуаций. В соответствии со статьей 2 Конвенции о правах ребенка государства обязаны обеспечивать все права, предусмотренные Конвенцией, без какой-либо дискриминации, в том числе, независимо от состояния здоровья и рождения ребенка. Государства-участники принимают все необходимые меры для обеспечения защиты ребенка от всех форм дискриминации или наказания на основе статуса, деятельности, выражаемых взглядов или убеждений ребенка, родителей ребенка, законных опекунов или иных членов семьи».

В п. 28 и 30 Специальный докладчик выражал обеспокоенность относительного ситуаций безгражданства детей, рожденных путем суррогатного материнства: «Обязательство регистрировать рождение имеет важнейшее значение для предотвращения похищения детей, торговли ими или их контрабанды, в то время как право на приобретение гражданства возлагает на государства обязательство по предупреждению безгражданства среди детей в рамках осуществления права на идентичность. В частности, законная обеспокоенность возникает в связи с риском безгражданства для суррогатных детей. Когда международные договоренности о суррогатном материнстве затрагивают страны с различиями в нормативно-правовых системах, возникает реальная опасность того, что ребенок не сможет получить гражданство ни своих родителей, ни государства рождения… В этой связи государства должны помнить, что они «обязаны принять все соответствующие меры как во внутреннем плане, так и в сотрудничестве с другими государствами в целях обеспечения предоставления любому ребенку гражданства в момент его рождения», что указано в замечании общего порядка № 17 Комитета по правам человека».

В п. 32 Специального доклада 2019 г. отметил, что «[х]отя суррогатное материнство изменяет соотношение элементов, составляющих идентичность, разрывая связь между генетическим, гестационным и социальным функциями родителей, основные права ребенка остаются неизменными. С точки зрения ребенка генетический компонент, беременность и исполнение родительских обязанностей являются составляющими элементами идентичности. Метод рождения ребенка не должен затрагивать право ребенка на регистрацию рождения, имя, гражданство, а также, насколько это возможно, право знать своих родителей и право на их заботу. В частности, Специальный докладчик отмечает, что отказ государств с запретительными юрисдикциями в правовом  признании  детей,  рожденным  от  суррогатных  матерей,  может  нанести ущерб обеспечению наилучших интересов детей и привести к нарушениям прав ребенка».

Специальный докладчик указывал на необходимость обеспечения доступа ребенка к информации, под чем подразумевается «доступ к информации об их происхождении в контексте вспомогательных репродуктивных технологий, часто уделяя особое внимание суррогатному материнству. Право на доступ к информации о происхождении может также иметь особо важное значение для осуществления права на здоровье родившегося от суррогатной матери ребенка, гарантированного статьей 24 Конвенции о правах ребенка» (п. 35 Доклада 2019 г.). Специальный докладчик в этом срезе отметил, что институт суррогатного материнства достаточно новый, но это не должно мешать государствам в его регулировании и обеспечении защиты прав ребенка, включая право на доступ к информации, так как уже существует институт усыновления, элементы которого можно применять и на практике к регулированию некоторых вопросов суррогатного материнства.

Специальный докладчик в Докладе 2019 г. также уделил внимание вопросам разлучения семьи в свете суррогатного материнства (п. 39-47).

В части гарантий защиты прав детей, родившихся в результате суррогатного материнства (п. 48-72), особое внимание было обращено Специальным докладчиком на проблему отсутствия достоверных и всеобъемлющих данных по суррогатному материнству, проблему оценки наилучших интересов ребенка, родившегося в результате договоренности о суррогатном материнстве, как это оценка осуществляется в различных юрисдикциях. Отдельно эксперт остановился на аспектах права на идентичность и доступ к информации о происхождении ребенка, вопросах генетической связи и установления законных родительских прав.

В п. 64 Специальный докладчик указывал на отсутствие международных стандартов для четкого определения родительских прав и обязанностей и на то, что «государства часто используют различные правила для определения родительских прав и обязанностей применительно к случаям традиционного и гестационного суррогатного материнства, что также обусловлено наличием генетической связи с ребенком у одного или обоих будущих родителей».

«Сложная задача установления родительских прав частично решается, когда после рождения ребенка все стороны сохраняют первоначальное намерение, послужившее основанием для  заключения  договоренности  о  суррогатном  материнстве. Независимо от правовой системы, в большинстве случаев суррогатные матери добровольно реализуют свое намерение передать родительские права и обязанности посредством договора о добровольном отказе от прав после рождения ребенка» (п. 65 Доклада 2019 г.).

Специальный докладчик отметил, что разработка «эффективной системы контроля,  осуществляемого через уполномоченный  надзорный  орган, за  законностью используемых процедур, предусматривающая, в частности, получение предварительного разрешения  на заключение договоренности о суррогатном материнстве, подлинно независимый процесс оказания консультативной помощи, проверку будущих родителей и суррогатных матерей и оформление их добровольного согласия, позволит не прибегать к процедурам определения законных родителей, что создает неопределенность в отношении статуса ребенка» (п. 66 Доклада 2019 г.).

В Докладе по вопросу о торговле детьми и сексуальной эксплуатации детей 2019 г. Специальный докладчик указал, что «Наличие генетической связи имеет решающее значение при определении родительских прав, особенно после заключения международного договоренности о суррогатном материнстве. …  Возможность  суррогатной  матери  оспорить  договоренность о передаче родительских прав имеет особенно важное значение в тех случаях, когда существенное изменение обстоятельств может привести к ущемлению правам ребенка» (п. 68).

Среди общих соображений Специального докладчика следует отметить выявление ею трех основных подходов к проблеме суррогатного материнства и торговли детьми: отрицание возможности торговли детьми в результате суррогатного материнства, озабоченность потенциальном слияния торговли детьми и суррогатного материнства и полный запрет суррогатного материнства (п. 73).

Выводы. С позиций защиты прав человека на рассмотренном примере защиты детей, суррогатное материнство не является безобидной процедурой. Оно ставит множество вопросов, даже если ограничиться только проблемой торговли детьми в контексте суррогатного материнства.

Специальный докладчик по вопросу о торговле детьми и сексуальной эксплуатации детей, включая детскую проституцию, детскую порнографию и изготовление прочих материалов о сексуальных надругательствах над детьми в двух своих докладах продемонстрировала широкий спектр проблем, выявленных ею из анализа практики государств различной правовой традиции, различного уровня экономического развития, в части пересечения практики суррогатного материнства с торговлей детьми, уязвимости положения детей, рожденных в результате подобных манипуляций, к нарушениям прав человека, отсутствия адекватной защиты детей как в международно-правовом, так и национальном плане и потребность в создании правовых и институциональных  основ, гарантирующих защиту от осуществления торговли детьми под видом суррогатного материнства.

Специальный докладчик отметила значительное число правозащитных проблем, связанных с суррогатным материнством и нуждающихся в анализе и освещении, которые выходят за рамки ее мандата и потому остались не освещенными в проведенном ею исследовании.

Постоянная опора на выводы и рекомендации иных органов межгосударственного сотрудничества по защите прав человека, особенно Комитета по правам ребенка, подтверждают обоснованность выводов и озабоченности Специального докладчика, несмотря на отсутствие общего понимания касательно регулирования или запрета суррогатного материнства в международном сообществе в целом.

В свете изложенного, представляется необходимым разработать и представить более адекватный ответ на запрос Департамента медицинской помощи детям и службы родовспоможения Министерства здравоохранения РФ о соответствии практики суррогатного материнства международно-правовым обязательствам России, чем подготовленный Российской ассоциацией репродукции человека в 2020 г.

Литература

1. Гаранина И.Г. Актуальные вопросы суррогатного материнства в современном международном частном праве // Вестник Марийского государственного университета. Серия «Исторические науки. Юридические науки». – 2018. – Т. – № 4. – С. 58-65.
2. Метелева, Е.Н. Реализация суррогатного материнства за рубежом. Научно-практический электронный журнал «Аллея Науки». – 2018. – 3(19). URL: https://alley-science.ru/domains_data/files/8March18/REALIZACIYa%20SURROGATNOGO%20MATERINSTVA%20ZA%20RUBEZhOM.pdf.
3. Мосиенко Т.А., Лысогорская К.И., Федоренко О.С., Щекина Е. Н. Сравнительный анализ института суррогатного материнства в российском и зарубежном законодательстве // Вестник Ростовского государственного экономического университета (РИНХ). – 2016. – 4(56). – С. 143-148. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/sravnitelnyy-analiz-instituta-surrogatnogo-materinstva-v-rossiyskom-i-zarubezhnom-zakonodatelstve/viewer.
4. Понкин, Игорь В., Понкина, Александра А. Оценка суррогатного  материнства  с позиций права и биоэтики // Право и образование. – 2014. – № – С. 97-109.
5. Храмова, Татьяна М. Проблемы суррогатного материнства в формате «суррогатного права»: Комментарий к консультативному заключению ЕСПЧ от 10 апреля 2019 г. // Международное правосудие. – 2019. – № 3(31). – С. 45-58.
6. Bromfield, Nicole F., Karen Smith Rotabi. Global Surrogacy, Exploitation, Human Rights and International Private Law: A Pragmatic Stance and Policy Recommendations // Springer International Publishing. – 2014.
7. Damelio, J., & Sorensen, K. Enhancing autonomy in paid surrogacy // Bioethics. – 2008. – № 22(5). Р. 269–277.
8. Donchin, A. Reproductive tourism and the quest for global gender justice // Bioethics. – 2010. – № 27(7). Р. 323–332.
9. Gugucheva, Magdalina. Surrogacy in America 3 (Council for Responsible Genetics 2010). URL: http://www.councilforresponsiblegenetics.org/pageDocuments/KAEVEJ0A1M.pdf.
10. Pande, A. Surrogacy in India: Manufacturing a perfect mother-worker // Signs. – 2010. – 35(4). – Р. 968–992.
11. Shukhanova, Anna. Surrogacy and religion. – 2019. URL: https://surrogacybypons.com/surrogacy-and-religion/.

* Настоящая публикация подготовлена в рамках поддержанного Российским фондом фундаментальных исследований научного проекта № 18-011-00292.

СНОСКИ:

[1] Вспомогательные репродуктивные технологии (ВРТ): все методы лечения или процедуры, которые включают в себя манипуляции in vitro с человеческими ооцитами, спермой и эмбрионами с целью добиться наступления беременности. Эти методы включают в себя, в частности, оплодотворение in vitro и перенос эмбрионов, перенос гамет в фаллопиевы трубы, перенос зигот в фаллопиевы трубы, перенос эмбрионов в фаллопиевы трубы, криоконсервацию гамет и эмбрионов, донорство ооцитов и эмбрионов и суррогатное материнство. ВРТ не включают в себя вспомогательную инсеминацию (искусственную инсеминацию) спермой партнера женщины либо спермой донора. См.: Glossary on ART Terminology, 2009. ICMART and WHO Revised Glossary on ART Terminology. С. 1. URL: https://www.who.int/reproductivehealth/publications/infertility/art_terminology2_ru.pdf?ua=1 (дата обращения 10.01.2021 г.).

[2] Там же. С. 6.

[3] См.: Bromfield, Nicole F., Karen Smith Rotabi. Global Surrogacy, Exploitation, Human Rights and International Private Law: A Pragmatic Stance and Policy Recommendations. Springer International Publishing. 2014.

[4] Основы социальной концепции Русской Православной Церкви. 9 июня 2008 г. URL: http://www.patriarchia.ru/db/text/419128.html  (дата обращения 10.01.2021 г.).

[5] См., например, инициативу члена Совета Федерации А.В. Белякова. URL: https://sozd.duma.gov.ru/bill/133590-7#bh_histras (дата обращения 10.01.2021 г.).

[6] См. запрос. URL: http://rahr.ru/d_index/smfil.pdf; ответ: http://rahr.ru/d_index/06_20depzapr.pdf, в частности, п. 12 ответа (дата обращения 10.01.2021 г.).

[7] См., например: Surrogacy convention – let`s not forget human rights are for all. URL: https://www.euractiv.com/section/freedom-of-thought/opinion/surrogacy-convention-lets-not-forget-human-rights-are-for-all/ (дата обращения 10.01.2021 г.); Мосиенко Т. А., Лысогорская К.И., Федоренко О.С.,  Щекина Е Н. Сравнительный анализ института суррогатного материнства в российском и зарубежном законодательстве // Вестник Ростовского государственного экономического университета (РИНХ). – 2016. – № 4(56). – С. 143-148. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/sravnitelnyy-analiz-instituta-surrogatnogo-materinstva-v-rossiyskom-i-zarubezhnom-zakonodatelstve/viewer. (дата обращения 10.01.2021 г.); Суррогатное материнство: за и против. URL: https://rg.ru/2020/02/22/surrogatnoe-materinstvo-chto-i-kogo-trevozhit.html (дата обращения 10.01.2021 г.).

[8] Международные обязательства (международные договоры) упомянуты, среди прочего, в абзацах 2 и последнем раздела II, последний абзац раздела VIII Приложения 1, однако ни одного конкретного международного договора России не названо, не говоря уже об анализе содержания таковых.

[9] Доклад Специального докладчика по вопросу о торговле детьми и сексуальной эксплуатации детей, включая детскую проституцию, детскую порнографию и изготовление прочих материалов о сексуальных надругательствах над детьми. 15 января 2018 г. (Док. ООН A/HRC/37/60). URL: https://undocs.org/ru/A/HRC/37/60 (дата обращения 10.01.2021 г.).

[10] Доклад Специального докладчика по вопросу о торговле детьми и сексуальной эксплуатации детей, включая детскую проституцию, детскую порнографию и изготовление прочих материалов о сексуальных надругательствах над детьми, 15 июля 2019 г. (Док. ООН А/74/162). URL: https://undocs.org/ru/A/74/162 (дата обращения 10.01.2021 г.).

[11] Доклад 2018 г. П. 8 со ссылкой на исследование по проблеме незаконного усыновления (Док. ООН A/HRC/34/55 п. 52).

[12] Там же. П. 12.

[13] Report of the Special Rapporteur on the sale and sexual exploitation of children, including child prostitution, child pornography and other child sexual abuse material — Note by the Secretariat. 15.01.2018 (A/HRC/37/60). URL: https://ap.ohchr.org/documents/dpage_e.aspx?si=A/HRC/37/60 (дата обращения 10.01.2021 г.).

[14] Children risk being “commodities” as surrogacy spreads, UN rights expert warns. URL: https://www.ohchr.org/EN/NewsEvents/Pages/DisplayNews.aspx?NewsID=22763&LangID=E (дата обращения 10.01.2021 г.).

[15] См. так же: Borodina E., Kiseleva E.V., Semenova N.S. Dignity as a Traditional Value: International Legal Analysis // Indian Journal of Science and Technology, Vol 9(11), DOI: 10.17485/ijst/2016/v9i11/89431. — March 2016. — Р. 1-8. URL: http://www.indjst.org/index.php/indjst/article/view/89431/68088 (дата обращения 10.01.2021 г.).

[16] Children risk being “commodities” as surrogacy spreads, UN rights expert warns.

[17] В рамках Гаагской конференции по международному частному праву с 2011 г. ведется работа по правовым проблемам, связанным с суррогатным материнством. См. подробнее: The parentage / surrogacy project. Hague Conference on Private International Law. URL: https://www.hcch.net/en/projects/legislative-projects/parentage-surrogacy (дата обращения 10.01.2021 г.).

[18] Children risk being “commodities” as surrogacy spreads, UN rights expert warns.

[19] Children risk being “commodities” as surrogacy spreads, UN rights expert warns.

Информация об авторах

Киселева Екатерина Вячеславовна

кандидат юридических наук, доцент

доцент кафедры международного права юридического института Российского университета дружбы народов

Кажаева Ольга Сергеевна

кандидат юридических наук